– Ещё один? – Он вздохнул. – Помочь не сможем, сами видите… только состояние облегчим…
– Женя, – сказал я.
– Да? – В глазах старого друга появились искорки любопытства. – Мы знакомы?
– Дольше, чем ты думаешь, – ответил я. – Можешь в двух словах рассказать, какого фига тут вообще происходит? Химическая атака?
– Не-а. – Женя вытащил иглу из вены, промокнул место укола ваткой, хотя вся кожа больного представляла собой сплошное поле кровоподтёков. – Тоже поначалу так думал. Очень уж стремительно развиваются симптомы. Но нет. Это инфекция. Оно живое…
– Ясно, – ответил я, чувствуя, как желудок сжимается в ледяной комок. – Сколько у тебя времени?
Женя недоумённо посмотрел на меня. Потом улыбнулся, будто что-то сообразив, и ответил:
– Ты подумал, что я возродился, да?
Я молча развёл руками.
– Не-е-ет, – продолжил медик, – у этой пакости летальность девяносто девять и десятых процента. А я – как раз та доля процента, у которой врождённый иммунитет. Так бывает. Хотя, честно говоря, я бы уже лучше отдохнул… Малодушно, правда? Кстати, кто ты? Не могу понять в этой дурацкой маске.
– Я – Серёга, – ответил я автоматически, будто Женя мог узнать настоящего меня.
– Серёга? А. Тот парень, которого считают Пророком… что ж, ты вовремя. Ровно к концу света.
– Всё настолько плохо?
– У этой дряни инкубационный период от трёх до двенадцати часов, – продолжил он. – Это значит, что все наши будут умирать, раз за разом, задолго до положенного возрождения. Не успевая сделать буквально ничего. Это грёбаное идеальное оружие. Похоже, им это удалось. Понимаешь? Они близки к тому, чтобы выиграть войну. Я не уверен, что те, кто на нашей стороне, смогут пережить вечную болезнь достаточно долго, чтобы она отступила. К тому же она ведь может и не отступить… – Женя грустно вздохнул и опустил руки.
Мы с Алиной переглянулись. Увидев это, Женя будто вспомнил, что я пришёл не один.
– А вы кто, госпожа? – спросил он и тут же поправился, изменив формулировку: – С кем имею честь?
– Сейчас это совершенно неважно, – ответила Алина. – Вы должны пойти с нами.
– Но… зачем? – Женя округлил глаза и недоумённо замигал.
– Потому что я тебе должен, – ответил я.
– Скажи, ты ведь хочешь выбраться из этого грёбаного мира? – добавила Алина.
– Это… что, правда? То, что говорят о тебе? – спросил Женя.
– Идём со мной, – ответил я, – заодно и выяснишь.
Медик вздохнул, опустил голову. Посмотрел на больного, которому он только что делал инъекцию. Пощупал ему пульс на шее.
– Он ушёл… – констатировал Женя. – Но хотя бы без боли…
– Пошли. У нас мало времени.
– Как оно там? В другом мире? Правда, там нет войны? – спросил он с надеждой.
– Она там, увы, бывает. Но не сейчас, – ответил я и добавил: – К тому же это твой мир. Настоящий. Просто ты однажды сделал неправильный выбор.
– Ничего не понимаю, – улыбнулся Женя, – значит, наверное, надо идти. Подожди, только возьму стерильную форму. Переоденусь на выходе. А то на мне концентрация этой гадости…
Мы ждали Женю у входа в главный корпус. Когда мы поднимались сюда – ещё слышны были стоны; это всё ещё была больница. Но теперь она окончательно и бесповоротно превратилась в огромный морг.
– Куда дальше? – спросила Алина. – У нас горючка скоро кончится. Надо найти, где и чем заправить.
– Ничего, – ответил я, – до аэродрома хватит.
– Аэродрома? – удивилась Алина.
– Скажи, принципы управления вертолётами на обеих сторонах одинаковые, верно? Ты справишься?
– Обижаешь. – За маской я не мог этого видеть, но почувствовал её хищную улыбку. – Нас готовили летать на технике противника. На случай если понадобится.
Я кивнул.
– А ещё нам периодически делали прививки, – добавила она. – Мне это казалось странным. Зачем, если после каждого возрождения приходилось повторять процедуру заново? Теперь мне стало понятно.
– Думаешь, ваши защищены?
– Иначе это не имело бы смысла. – Она пожала плечами. – Но меня кое-что смущает.
– Что?
– Восточный фланг столицы не прикрыт. Линии фронта нет, она разрушена. Наши войска уже должны были быть здесь. Занимать территорию. Но их нет.
Я хотел сказать что-то про проблемы с логистикой, но не успел. Вышел Женя. За пять минут он умудрился привести себя в порядок. Если бы не мешки под глазами, по нему было бы невозможно сказать, что он провёл всю ночь на ногах, помогая умирающим.
– Мне нечего взять с собой. – Он улыбнулся. – Вечером был прилёт в общагу. Моя комната выгорела. Так что, если дорога долгая, мне понадобится помощь со снабжением всем необходимым.
– Ничего, – кивнул я, – разберёмся.
Глава 32
Последние пару километров до вертолётных площадок на аэродроме пришлось идти пешком. Все подъезды были густо завалены подбитой техникой и трупами. Кроме того, сам объект бомбили так плотно, что я даже начал сомневаться в успехе своей затеи: целых вертолётов могло и не остаться.
Но нам повезло. Бетонные укрытия для винтокрылых машин строили на совесть. Даже более того: пара вертушек оказалась в полной готовности, заправлены и обслужены. Одна модификация была чисто боевой, предназначенной для поддержки пехоты: НУРСы на внешней подвеске, пара автоматических пушек… Алина уверенно направилась именно к ней, но я остановил.
– Лучше транспортник, – сказал я, – радиус намного больше. Да и ПВО не будет пытаться поймать во что бы то ни стало. Какой вред может быть от мелкого транспорта?
Алина подумала секунду, но потом согласно кивнула.
– Прав, – сказала она. – Пойду системы тестировать.
– Погоди, – возразил я, – гляди, салоны закрыты. Есть шанс, что туда не залазили после атаки. Нужно обеззараживание. Мы не сможем сутки в этих комбезах… Жень, есть идеи?
Женя остановился. Почесал лоб.
– Точно! – сказал он, уверенно направляясь в глубь бетонного укрытия. – Ждите здесь!
Минут через десять он вернулся с огромной бочкой, которую катил на специальной тележке с колёсиками. По краям бочки висели шлаги с распылителями, как на автомойке.
– Об этом мало кто помнит, – заметил он, – у нас ведь есть штатные системы обеззараживания. Как раз на такие случаи. Но атак не было слишком долго!
Где-то полчаса мы тщательно поливали друг друга из распылителей. Потом отошли в сторону, полностью разделись.
На Алину я старался не смотреть и не думать о ней – между нами была сильная химия. А сейчас наглядная демонстрация чувств была, мягко говоря, неуместна.
Женя тоже избавился от госпитальной одежды; он спалил её где-то за оградой аэродрома. Потом был ещё один цикл обработки. И в конце концов мы вскрыли ящик НЗ, где были запасные комбинезоны лётного состава. Они были только мужского типа, к тому же не самого комфортного универсального размера, но это куда лучше, чем лететь голыми.
Потом мы, опасливо поглядывая на небо, выкатили вертолёт на стартовую площадку. Летающие разведчики сейчас были бы совсем некстати.
– Сергей, ты… мы ведь на ты, да? – Вот ведь странность: когда у меня не было видно лица, Женя легко называл меня на «ты», а тут вдруг заколебался.
– Конечно. Естественно.
– Ты ведь понимаешь, что это не даёт полной гарантии? – заметил он. – Всё, что мы делали.
Я вздохнул.
– Понимаю, – кивнул я, – но мы бы погибли от перегрева и обезвоживания.
– И от вони, – добавила, усмехнувшись, Алина.
– К тому, чтобы вы спешили. Помните? От трёх до двенадцати часов, – уточнил медик.
Вместо ответа я посмотрел на Алину. Та в ответ кивнула и запустила двигатели.
Мы шли на бреющем. ПВО сторон могла сильно пострадать в результате боевых действий, но рассчитывать на то, что она полностью выбыла из строя, не стоило.
В машине было шумно – разговаривать почти невозможно. Поэтому я молча наблюдал за проносящейся внизу землёй, стараясь унять сердцебиение и надеясь на пилотское мастерство Алины.
Когда закончилась полоса разрушений и мы полетели над лесом, Женя вдруг подошёл ко мне и тронул за плечо, указывая на наушники, висящие над креслом.
Нет, до активной системы шумоподавления здешняя электроника не дошла. Но пассивная изоляция, вместе с достаточно громкими динамиками, позволяла вполне сносно разговаривать по внутренней связи.
– Сергей, тебе не показалось это очень странным? – спросил Женя тревожным голосом, указывая назад – в сторону столицы.
– Что именно? – Я пожал плечами. – Там всё странно!
– Мы не увидели возродившихся, – заметил он, – а их должно было быть очень много!
Я задумался на секунду. Действительно, это странность из того же разряда, почему противник не захватил территории, где выбил наши войска.
Причин для этого могло быть множество: враг что-то не рассчитал и антидот не подействовал; основные события происходят где-то ещё, вне нашего языкового сектора; наши нанесли контрудар и у противника не было свободных сил для наступления.
Или же люди перестали возвращаться.
Я понял, что за месяцы, проведённые в этом мире, совершенно свыкся с обратимостью смерти. Отношение к ней поменялось. Нельзя сказать, что моё поведение в бою стало более рискованным, – просто требовалось гораздо меньше ментальных усилий, чтобы сохранять холодный рассудок.
Я даже морально был готов потерять память. Но не умереть окончательно.
– Пока рано судить, – спокойно ответил я. – Встретимся с человеком на той стороне – получим больше информации.
– Мы летим на ту сторону? – уточнил, нахмурившись, Женя.
– Если так можно сказать. – Я пожал плечами. – Не уверен, что стороны остались.
Медик улыбнулся в ответ и кивнул, снимая наушники.
По моим расчётам, мы должны были добраться до точки рандеву с Тревором за четыре часа. Это если по пути не случится неожиданностей. Нужное место находилось близко к пределу дальности вертолёта, но машина была далека от перегрузки и были все шансы на то, что мы дотянем, несмотря на полёт на сверхмалой высоте.