Но через три часа у Алины появились первые симптомы.
Надо отдать ей должное: она не паниковала. Наоборот – рассказала о том, что чувствует, до того как проявления инфекции стали заметны внешне.
– До твоих координат где-то час полёта, – сказала она, – не уверена, что выдержу. В глазах уже двоится. Держаться на такой высоте опасно.
– Тяни столько, сколько сможешь, – ответил я.
– Твой друг прав, – продолжила Алина, – эта гадость хватает стремительно. Тебе нужно перехватить управление.
Я с тоской посмотрел на рукоятку и приборную панель.
– Наш единственный шанс – добраться до той стороны, – сказала она, глядя на меня вдруг покрасневшими глазами, – там вакцина. Наверняка есть и экстренный антидот с антителами.
Вообще-то в академии были курсы управления самыми разными транспортными средствами. Их можно было пройти добровольно. Но мне вечно не хватало времени.
– Это несложно, – продолжила она, – рукоятка отвечает за работу автомата перекоса. Надеюсь, ты знаешь теорию. Тягу создаёт несущий винт. От его оси зависят скорость и направление полёта.
– Можно без этого, – ответил я, занимая кресло второго пилота.
В этот момент машина чуть набрала высоту – теперь мы не рисковали задеть верхушки деревьев.
– Я взяла чуть выше, – прокомментировала Алина, – иначе ты не справишься.
– Главное, следи вот за этим…
Лекция по управлению здешней моделью вертолёта продолжилась минут пять. Потом я взял рукоятку, Алина щёлкнула тумблером, и я перехватил управление.
К тому моменту она уже не могла вести машину, обессиленно откинувшись на кресле.
В другое время я бы не переживал сильно, зная, что на следующее утро она вернётся, целая и здоровая.
Но не теперь.
Нарушая её инструкции, я увеличил скорость, рискуя не долететь до нужного места. Но время – это тот враг, против которого в тот момент я был готов использовать любое оружие. Даже если это увеличивало риск для моей собственной жизни.
В конце концов, так ли она ценна, если в какой-то момент, в гипотетическом будущем, я осознаю, что сейчас сделал не всё возможное?
– Я помогу. – Голос Жени заставил меня вздрогнуть. Я почему-то забыл о его присутствии.
Он вытаскивал Алину из кресла пилота. Почти физически ощущая боль, я видел, как на её комбинезоне появляются потёки крови.
– Тут в аптечке есть неплохой запас. Можно вести поддерживающую терапию. Два-три часа я ей гарантирую, – сказал он, предусмотрительно отключив пилотский шлемофон.
В ответ я кивнул, полностью сосредоточившись на управлении.
Нам везло: никаких признаков системы ПВО мы не обнаружили, даже когда приблизились к старой линии фронта, в горах.
Мы, следуя намеченному маршруту, приблизились к узкому ущелью. Расчёт был на внезапность: даже если система перехвата работала, нужно было уложиться в доли секунды для эффективного поражения движущейся мишени в таких условиях.
Но я не учёл ещё один фактор, который хорошо объяснял отсутствие серьёзной обороны в ущелье. И едва не угробил нас всех.
Тут дул сильный ветер, к тому же непредсказуемо меняющий направление.
Только чудом я успел уклониться от столкновения с выступающим камнем на ближайшей скале. И потом мне понадобилась вся концентрация, на которую я только был способен, чтобы удерживать машину, которая вдруг стала тяжёлой и неповоротливой.
Точка рандеву лежала в горах, за перевалом. Это ущелье было последним серьёзным препятствием на пути.
И мне бы удалось его преодолеть. Если бы где-то на середине пути я не почувствовал, что зрение вдруг начало терять резкость.
Пользуясь небольшим затишьем, я чуть подвинулся в кресле. Холодный, насквозь мокрый комбинезон неприятно облепил мои ноги и торс. И в тот же момент меня скрутил приступ озноба.
На пределе волевых усилий я выровнял машину. Увидел внизу какую-то площадку на берегу горной речки, покрытую мелким камнем, и решил, что её будет достаточно для того, чтобы посадить машину.
Время вдруг стало тягучей, горячей резиной.
Преувеличенно аккуратно сбавляя обороты двигателя, я понимал, что эта посадка – последняя в моей жизни. И в жизни Алины тоже. Мы пытались, но не смогли. Чуть-чуть не хватило.
С досадой я подумал, что у нас был бы шанс, если бы Алина объяснила азы управления Женьке. Но потом я вспомнил полёт по ущелью. Нет – без специальных навыков, дающих реакцию, недоступную обычным, нетренированным людям, это было бы невозможно. Мы бы упали ещё раньше.
А Женьке погибать не обязательно. У него ещё есть шанс построить нормальную жизнь в изменившемся мире.
Надо только обязательно сказать ему об этом…
Я попробовал подняться из кресла и понял, что не могу это сделать. Силы будто высосал вдруг снова нахлынувший холод. Я никак не мог справиться с ознобом.
Только видел сквозь кровавый туман, как две фигуры бегут к вертолёту из ближайших кустов, за которыми темнел проход в скале. Пещера?..
Остатками сознания я понимал, что мой мозг показывает картинки, которые дают надежду. Так отключаться было не страшно.
Я успел увидеть, как кто-то склонился надо мной. Женька, наверное… только у него почему-то было озабоченное лицо Тревора.
Глава 33
Открыв глаза, я не забыл удивиться, что ещё жив. А когда обнаружил, что по-прежнему в деталях помню всю свою биографию, даже приободрился.
Свет был слишком ярким. Я застонал.
– Тихо, тихо, – сказал Тревор по-русски, со своим обычным акцентом, – вставать ещё рано. Но к вечеру будешь почти в норме.
– Откуда ты здесь? – спросил я, с трудом пропихивая слова через пересохшее горло.
– Ты же сам передал информацию, – улыбнулся разведчик, переходя на английский.
– Точка рандеву значительно выше, – ответил я.
– Ты там бывал вообще? – ответил Тревор. – Туда долететь нереально! Ветер даже из щелей выковыривает! Мы два дня туда пешком поднимались. И просидели целый день – там даже костёр развести нельзя! Поэтому мы оставили послание и пошли сюда, в ущелье.
– Н-да… извини. В спешке это казалось хорошей идеей. Главное, что вы антидот догадались захватить… и, кстати, кто такие «вы»?
Тревор поднялся, поглядел куда-то вдаль. Потом сделал приглашающий жест.
– Михалыч, – улыбнулся я, – рад тебя видеть!
Сослуживец недоумённо моргал глазами и пытался куда-то деть непослушные руки.
– Здрасьте, – кивнул он, – рад…
– Что он успел тебе рассказать? – Я кивнул на Тревора.
Михалыч помялся секунду, глядя на разведчика. Тревор едва заметно кивнул.
– Что вы – избранный. И что сможете вытащить меня в мир, где нет войны.
– Ясно, – я вздохнул, – в целом всё верно… Стоп, а где Алина?
У меня внутри всё похолодело. Я приподнялся на локтях и оглядел помещение. Походная койка, на которой я лежал, находилась в небольшой пещере. Тут был стол, заставленный медикаментами, а свет шёл от яркой лампы, горевшей в углу.
Других коек тут не было.
– У неё более сильный организм оказался, – ответил Тревор, – она активно сопротивлялась заразе. Может, даже сама смогла бы поправиться. По крайней мере, так говорил медик, которого ты привёз с собой. Она готовится к отлёту, вместе с ним. Кстати, один момент… – Он хотел что-то добавить, но потом взглянул на Михалыча и осёкся.
– Что? – спросил я.
– Ничего. Потом. Неважно.
Я облегчённо откинулся на подушку.
– Хорошо, что ты пришёл в себя, – продолжил разведчик. – Перетаскивать тебя – так себе удовольствие. Хотя твой медик рекомендует тебя пару дней вообще не трогать – сам понимаешь, это не наш случай. Полагаю, нам надо спешить. Верно?
– Совершенно верно, – кивнул я и добавил после короткой паузы: – Спасибо. Не думал, что когда-то это скажу. Но это здорово сэкономило нам время.
– Я так и понял, – улыбнулся Тревор. – Ты сказал, что я его того… значит, ты точно его бы здесь не оставил. А возвращаться сейчас очень опасно.
– И ещё – извини, что так… расстался. Слишком много всего было неопределённого.
Тревор вздохнул. Посмотрел на меня серьёзно.
– Доля моей вины в этом тоже есть. Я не сказал тебе про Верховного… Ты ведь с ним расправился, так?
– Не совсем, – ответил я, – скажем, я его временно нейтрализовал. Похоже, его невозможно убить в этом мире – пока его корень есть в нашем.
– Вот даже как?
– В Горах Недоступности, – продолжил я, – уверен, что он там. Нам нужно будет его обрубить. Это довольно неприятное создание. Надеюсь, у тебя есть достаточно большие пушки.
Тревор усмехнулся.
– Обижаешь, – ответил он.
Место, где я пришёл в себя, было небольшим аванпостом той стороны. Фактически схроном на случай начала активных действий на этом участке хребта. И, кроме запаса оружия и провианта, там нашлось и горючее. В том числе авиационное. Достаточно для того, чтобы под завязку заправить вертушку.
Лететь решили в темноте. Ночь выдалась пасмурной, так что вероятность попасть под обстрел из чьего-либо оружия была минимальной. Оставался риск быть сбитыми ракетами из комплексов с ИК-наведением, но они всё ещё были редкой диковинкой тут, по обеим сторонам фронта.
Алина снова была за штурвалом. Я же занял кресло второго пилота – уже по праву, как человек, который не только смог довести вертолёт до середины ущелья, но и благополучно его посадить.
– Ты – прирождённый пилот, – сказала Алина, запуская двигатели.
В ответ я кивнул и улыбнулся.
Мы не стали лететь к выходу из ущелья. Слишком рискованно – ситуация снаружи могла поменяться. Вместо этого мы поднялись на предельную для вертушки высоту и шли над горами, на малой высоте.
Болтало прилично. У Алины желваки играли на скулах.
– Твою ж налево… – вырвалось у неё после особенно сильного толчка. – И ты тут летел сам?! Больной?!
Я скромно промолчал в ответ.
Наш путь лежал в сторону моря. Там, на острове, в паре десятков миль от берега, была секретная база разведывательного воздухоплавательного отряда, сформированного по приказу Тревора.