Я зажмурился.
Те птицы, которых я должен сюда загнать, чтобы одержать победу, своими телами забьют все проходы в замковых подземельях. Когда буря стихнет и давление стабилизируется, они неизбежно умрут. Как и миллиарды животных на суше. И в воде.
Наблюдая за ползущей тварью, я ощутил дикую усталость.
Достаточно лёгкого движения моего ума, чтобы изменить ситуацию. Победить, пусть и страшной ценой.
Бездействие ведёт к проигрышу.
Алина в любом случае погибнет вместе с малышом. Если я использую свои силы – не успею вытащить её из твари до того, как её сомнут птицы. Если останусь просто стоять, тварь сбросит их с Тревором в яму. И раздавит. Я знал, что так будет, – чувствовал её намерение.
«Остановись, – сказал я через тех живых существ, которые обитали в стенах пещеры; их голос был подобен тонкому писку, но тот, который называл себя Даниилом, услышал. – У меня есть предложение».
Он остановился. Огненные глаза рыскали по сторонам, вычисляя каждую живую тварь.
– Не пытайся хитрить со мной, – произнёс он обычным человеческим голосом, – будет хуже.
«Я займу то место, которое ты приготовил, – продолжил я, – добровольно».
– Они так много для тебя значат? – В голосе огненного существа звучало неподдельное удивление и даже что-то подозрительно похожее на испуг.
«Дело не в них, – ответил я, – не только в них. Но я не об этом. Времени на сделку у нас критически мало. Я занимаю место под камнем. Ты уходишь – вместе со всеми. С Женей. С Алиной. С Тревором. Потом освобождаешь Ваню. Льва. Михаила. Проход будет открыт достаточно долго, чтобы ты вышел сам».
Последовало молчание. Оно длилось очень долго: может, целую секунду.
– Если ты на что-то рассчитываешь, то зря, – сказала тварь, называющая себя Даниилом. – Ты останешься под камнем навечно. Понимаешь? По-настоящему навечно.
Я вдруг почувствовал бесконечную усталость.
«Моё предложение не вечно».
– И ещё. Те, кого ты знал как друзей в своём мире. Не думай, что они остались прежними. Ты же так не думаешь, верно?
«Ты хочешь, чтобы я отозвал предложение?» – ответил я.
Нет, у меня не было какой-то особой внутренней решимости. Вечность взаперти меня пугала очень сильно. И я безумно устал. Но я знал, что моя дальнейшая жизнь не будет лучше этого заточения. Если я не спасу своего ребёнка и Алину. Если мне придётся уничтожить миллионы жизней, чтобы остановить врага. Мои собственные будущие мучения не выглядели такими уж значительными на фоне этого всего.
А ещё я вспомнил один рассказ, читанный когда-то в юношестве. Про андроида с вечной ядерной батареей в голове, который застрял один на пустынной планете. Постепенно он лишился всех моторных органов и органов зрения. У него остался чистый разум, запертый внутри сверхпрочного черепа. Того андроида нашли – спустя очень много лет. И оказалось, что он спасался тем, что придумывал рассказы и истории. И он стал лучшим рассказчиком во всей Вселенной.
Эта простая история помогала мне держаться.
– Нет, – наконец ответил Даниил, – я принимаю твоё предложение.
– Скорее! – надрывался Женя.
– Всем оставаться на месте, – сказал я в шлемофон, – ничего не предпринимать. Я знаю, что делаю.
Я сделал шаг вперёд.
И в этот момент всё окружающее замерло. Я почувствовал это раньше, чем увидел. Словно толчок в грудь – воздух стал упругим.
Михалыч замер с открытым ртом. Я это видел сквозь визир шлема.
Вдруг исчезло ощущение других живых существ, через которых я наблюдал за Даниилом.
Ещё один шаг. Будто под водой идёшь. Странно. Что происходит?
– Эй! – воскликнул я. – Это ты? Что это значит? Что ты делаешь?
– Нет, – послышалось совсем рядом, – это не он. Это я.
Я резко обернулся. Напротив меня стоял парень. Спортивный брюнет с восточными глазами. Из одежды – только набедренная повязка из каких-то листьев.
Я огляделся. Мир по-прежнему стоял без движения. Только незнакомец загадочно улыбался, ожидая моей реакции.
– Ты – шаман… – догадался я.
– Это не совсем верное слово, – чуть поморщившись, ответил он, – я не служу никакому культу. Но Алому Рассвету сложно было это понять и принять. Поэтому он предпочитал называть меня шаманом.
– Алый Рассвет – это Даниил? – спросил я.
– Это тот, кто назвался Даниилом, когда встретил тебя. Да, верно. Когда мы с ним познакомились, у нас было принято давать простые и понятные имена. Обычно имя было связано с обстоятельствами рождения или зачатия. Как ты понимаешь, когда Алый Рассвет родился, был очень красивый восход, после ночной бури. И его мама назвала его так. Конечно, на его родном наречии имя звучало совсем по-другому. Мне даже сложно подобрать звуки в русском, чтобы звучало похоже. Скажем… – парень потёр переносицу в задумчивости, – Ц’врхах-ар-швац-сэй. Да, так вроде похоже.
– Ты… поможешь мне? – Во мне вдруг проснулась надежда. Усталость схлынула; мне вдруг снова очень-очень захотелось жить.
– Ты сам себе уже помог, – ответил шаман.
– Я помог многим. Но не себе, – возразил я. – Кстати, как тебя зовут?
– Меня зовут Говорящий со Зверями, – усмехнулся парень. – Мог бы и догадаться.
– И с кем же твоя мама говорила, когда родила тебя? – не удержался я.
Парень неожиданно рассмеялся.
– Нравишься ты мне. Сразу понравился. Хотя поначалу показалось, что у тебя слишком много черноты в душе. Ты ведь убийца, как и все тут. Но ты смог сам себя спасти. А моя мама ни с кем не разговаривала и хотела назвать меня Холодный Ветер. Но потом увидела, как я говорил с маленьким… э-э-э… не знаю, в русском языке нет такого слова. Не уверен, что это создание сохранилось до твоих времён. Это такой пушистик, который обитал в пещерах. Я научил его меня не бояться. Маму это так впечатлило, что она назвала меня Говорящий со Зверями.
– Помоги достать моих друзей, – снова попросил я. – Дани… Алый Рассвет заключил их под камни, чтобы пробить дорогу в мой мир.
– Я знаю, – Говорящий со Зверями пожал плечами, – но ты и сам в состоянии сделать это.
Я помолчал секунду. А потом вдруг понял – действительно могу.
– Почему так? – спросил я в полной растерянности.
Я сделал шаг и оказался в помещении с камнями.
Толкнул ближайший – он отлетел в сторону и раскололся. Мне для этого почти не пришлось прикладывать усилий.
– Ты стоишь на пороге, – ответил парень, – тебе осталось сделать полшага.
И я снова понял, что он прав. Мне нужно было додумать одну мысль; ощутить одну эмоцию – и я чувствовал, что всё изменится. Откроется нечто необыкновенно притягательное и манящее.
– Что это?.. – спросил я.
– Естественный ход событий, – улыбнулся парень.
– Почему мне страшно и тревожно?
– Потому что ты ещё человек.
Я взглянул в яму. В ней лежал Ваня. Парень свернулся калачиком. Он был в каких-то бурых лохмотьях, пальцы на руках сбиты в кровь, на ногах синяки… он спал. Но я знал, что он проснётся и сможет вырваться, когда время снова пойдёт привычным образом.
– Ты ведь уже не человек… так?
Говорящий со Зверями улыбнулся и промолчал.
– Почему ты здесь? Что делаешь в этом мире?
– Разве ты ещё не понял? – удивился он. – Мне было жалко Алого Рассвета. Я хотел показать ему… тот путь, который почти прошёл ты.
Я подошёл ко второму камню. Убрал его. Под ним был Семёныч. Он выглядел ещё хуже, чем Ваня: безумные, вылезающие из орбит красные глаза. Рот, раскрытый в немом крике.
Я тяжело вздохнул. Выходит, самоубийство не помогло ему избежать этой участи… но почему у Тревора получилось? Возможно, в тот момент, когда он пустил пулю себе в голову, бой не считался законченным? Тогда понятно, почему он не стал меня добивать и подпустил к себе… а последний выстрел – чтобы гарантированно не попасть в плен!
– Им сложно помочь, – нахмурился парень. – Потерять разум – это лишиться души. Такие существа уходят навсегда. Растворяются в хаосе.
– Это несправедливо, – заметил я.
– Если сейчас ты задумаешься, почему так, то переступишь черту, – ответил парень, – и перестанешь быть человеком.
И я не стал задавать следующий вопрос. Вместо этого поднял третий камень. Михаил лежал лицом вниз.
Оставалось ещё три камня. Я знал, что под ними враги. Но не мог остановиться.
– Что ж, – сказал я, – возможно, ты был на правильном пути. Я встретил Даниила на хорошей стороне. Наверное, это что-то значит…
– Хорошей? – Говорящий со Зверями удивлённо поднял брови. – Ты правда думаешь, что в этом мире среди людей есть кто-то хороший?
Я растерянно опустил руки.
– Сюда приходят убийцы, забирающие жизни не ради своих потребностей, а ради идей, которые им внушили другие. Алый Рассвет думал, что защищает своё племя, – и стал первым из них. Ему никогда по-настоящему не нравилось убивать, поэтому он и предпочитал находиться на той стороне, которую ты считаешь «хорошей». Хотя руководил обеими сторонами. А на другой у него было куда больше почитателей.
Мне хотелось найти аргументы против. Слова парня меня до глубины души возмутили. Есть, есть разница между ублюдками, которые наслаждаются убийствами и мучениями, и военными, у которых есть честь!
И вдруг в какой-то момент я понял, что одно другое не отменяет. Уверенность в собственной правоте не делает героев хорошими.
– Тут нет хороших, Сергей, – ответил парень, – тут только плохие. Просто одни испытывают явное удовольствие от мучений тех, кто находится в их власти, а другие думают, что делают это во имя чего-то более великого. И речь ведь не только о людях, как ты понимаешь. Разве кто-то мог задуматься о миллионах крошечных птичьих жизней, которые оборвались в долю секунды, когда на кону испытание чудо-оружия? Оружия, которое должно было сделать его обладателя непобедимым. Конечно, нет. Никто не считает сопутствующий ущерб. И начинают задумываться о последствиях только тогда, когда этот ущерб выходит боком для собственного мира. Когда твари извне рвутся к вам. Поверь, этот Даниил – далеко не худшее, что может попасть в мир через прорехи в мироздании, которые люди создают сами…