– Тогда кончай рассусоливать и прижми его.
Корсо отправился прямиком в арестантскую, велел жандарму привести к нему художника в наручниках, причем в комнату для обысков, – им будет спокойнее, подальше от глаз и ушей, в этом кафельном помещении, похожем на раздевалку при бассейне.
Увидев его, Собески напрягся.
– Почему меня еще не выпустили? – спросил художник.
Корсо сделал знак полицейскому оставить их вдвоем. Щелчок дверного замка заставил заключенного вздрогнуть.
– Садись, – велел Корсо, указав на сдвоенную скамью в центре комнаты.
Собески не сдвинулся с места. Наручники и постоянные нервные подергивания сильно поубавили Соб-Елдобу павлиньей спеси.
– Я все выложу судье, хренов говнюк. А когда окажусь на свободе, найду, что рассказать прессе. Сука долбаная, я…
Корсо ухватил его за плечо и заставил опуститься на скамью.
– Сидеть, тебе сказано! – Он устроился рядом. – Я поговорил с прокурором и все ему объяснил.
– Только забыл кое-какие детали, – ухмыльнулся Собески.
– Нет, я поведал ему, как ты взломал сайт службы криминального учета и спер фото из наших уголовных дел.
– Что ты несешь?
Корсо заговорил примирительным тоном:
– Я заверил его, что с твоей стороны это было вполне невинно. Ты не хотел ничего дурного. Ты же художник. Ты просто искал источники вдохновения…
– Ты фигню несешь, у меня даже мобильника нет.
– Верно, зато есть компьютер. Я послал к тебе ботанов из службы учета, и те развлеклись, взломав собственный сайт, чтобы тебя ущучить.
– Хреновы говнюки!
– Уймись. Все еще можно уладить.
Собески съежился на самом краешке скамьи, кося недобрым глазом. Он казался старым и изможденным, но еще способным прыгнуть, как загнанный зверь.
– Никто не в курсе про картины.
В глубине глаз Собески зажегся дрожащий стеклянистый огонек.
– Мы объясним прокурору, что немного погорячились. Расскажем о твоих связях с Софи и Элен, о блокноте с набросками, о Гойе. Но, как ты сам знаешь, это не прямые доказательства. Повезет, так выйдешь сегодня вечером.
– Из тебя одно дерьмо брызжет! – выплюнул художник. – Это я засажу вас в кутузку. Я сохранил фотографии, которые вы мне продали, вы, копы. У меня есть видеозапись, на которой видно, как ты со взломом лезешь в мой дом. Блин, да вы спеклись!
Корсо согласно кивнул, сохраняя спокойствие, – единственно правильная тактика, если хочешь убедить противника.
– У тебя есть кое-что в запасе, это верно, но у нас тоже. Я говорил с Людо, дорогуша. Он выложил мне список всего, что тебе продал. Мои умники сейчас фаршируют память твоего «Мака». Ничего тебе не продавали, ты все сам хакнул. Проще простого.
– Так я и купился, жди. Эксперты быстро раскусят ваши компьютерные махинации и…
– Вся прелесть этой задумки в том, что именно наших умников и вызовут проверить твой «Мак».
– Говнюки, – пробормотал тот. – У меня есть другие доказательства, я…
– Не думаю, что Людо давал тебе расписки. Будет слово подозреваемого против нашего. А с твоими прошлыми подвигами и сомнений не возникнет.
– Своих отмазываете, куча педрил!
Стефан дружески положил руку на плечо Собески:
– А заодно и тебя отмажем. Будет куда лучше, если все забудут это дело.
– А какие у меня гарантии, что вы не засадите меня за незаконное хакерство?
– Не в том суть, Собески. Если я тебя однажды возьму, то за убийство Софи Серей и Элен Демора. И за мной не заржавеет, можешь поверить. Ты просто заработал отсрочку.
Собески улыбнулся во все свои черные зубы. До него только сейчас дошло, что при ничейном счете новый матч уже начался. Как ни странно, эта мысль ему вроде бы понравилась.
– Удачи, козел, – сладко пропел он.
Покинув казематы, Корсо принялся за текущие дела. Разумеется, он блефовал: никогда коп из кримучета не согласился бы сфабриковать улики на компьютере подозреваемого, даже чтобы спасти шкуру другого копа. Но Соб-Елдоб заткнется на слушании, и судья никогда не узнает ни про незаконный обыск, ни про мошенничество Людо.
Вернувшись к себе в кабинет, Корсо позвонил Бомпар, чтобы сообщить о том, что вопрос снят, – она повесила трубку, не сказав ни слова, – потом составил протокол слушания вместе с Кришной, который ни разу не упомянул о картинах. Потом зашел в службу учета, чтобы забрать сами картины, и умудрился убедить хранителей храма вещдоков в лице того самого маленького человечка, с прической как у пластикового человечка из игры Playmobil, Филиппа Марке, что уносит полотна «в интересах расследования».
И наконец, узнал у Барби последние новости и поручил ей еще раз прочистить мозги Людо: его отмазали, чтобы спасти группу. И чтобы после завершения расследования о нем и слуху не было.
А еще он попросил свою заместительницу до вечера снова пройтись по всем данным: случайные свидетельства, кропотливая работа стажеров, разнообразные отклики на разосланные запросы. Потом все могут отправляться спать. Завтра придется начинать… с нуля.
Выйдя из управления, Корсо внезапно почувствовал, как закружилась голова. У него больше не было ни виновного, ни следа, ни идей. Странным образом возникло чувство облечения, почти как у пьяного, но то было опьянение отчаяния.
Он вернулся к себе и заснул на диване одетым.
Без ужина и без снов.
– Это Адриен.
Корсо потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что звонит новый полицейский, которому Барби велела не спускать глаз с Собески, едва того выпустили, то есть с восьми вечера вчерашнего дня.
Новичок его разбудил. Было около девяти утра, он отключился, как впадает в кому пострадавший в аварии.
– Что случилось?
– Я на Северном вокзале.
– С чего вдруг?
– Всю ночь Собески провел дома, но недавно взял такси. Я проследил его досюда.
– Куда он едет?
– Понятия не имею.
Корсо был ошарашен: вопреки полученным строгим указаниям этот урод решил сделать ноги.
Стефан уже скатывался по лестнице.
– Не упусти его, я сейчас буду.
Когда он мчался на своем «фольксвагене» с включенными мигалкой и сиреной, новобранец перезвонил снова:
– Он сейчас сядет в «Евростар»!
Корсо уже пересек Сену и несся по Севастопольскому бульвару. Он не снимал ноги с акселератора и не останавливался ни на одном светофоре. Что Собески собирается делать в Англии? Даже такой фанфарон, как он, отдает себе отчет, что находится под пристальным наблюдением и должен вести себя тише мыши.
– Предъяви свои бляху и делай что хочешь, но узнай, в какой поезд он садится.
– А что… а что мне делать потом?
– Купи мне билет.
Ответ вырвался, прежде чем он успел подумать. Да, ему придется отлучиться, но во имя благого дела: у Собески есть какая-то тайная причина метнуться на другой берег Ла-Манша. И вполне возможно, его мотивы связаны с его виновностью.
Северный вокзал. Квартал бил рекорды по шуму, загрязнению среды и общему бардаку. Здесь беспрестанно раздвигали стены, сооружали пристройки, рыли подземные переходы… В результате в окрестностях царил постоянный хаос. Разобраться в направлении движения было практически невозможно: машины чуть ли не терлись боками, проезды слишком узкие, перекрестки пестрят запрещающими знаками… Северный вокзал вставал как остров, защищенный мощными морскими течениями: едва вам казалось, что вы приблизились, как вас тут же уносило куда-то мимо, и снова приходилось маневрировать, но лишь для того, чтобы увидеть, как он опять отступает в сторону…
– Ты где?
– Он прошел турникеты, – ответил запыхавшийся Адриен. – Ждет контроля.
– Мой билет у тебя?
– Как раз покупаю.
Корсо бросил машину где пришлось. Он уже понял, как наверстать опоздание: Собески должен стоять в очереди на контроль, а сам он преодолеет все препятствия благодаря своему беджу.
– Он только что прошел регистрацию. Мне проводить его до платформ?
– Нет. Я сам.
Корсо бежал по центральному холлу, выгребая против течения под возмущенное шипение других путешественников. Перескакивая через ступеньки, поднялся по эскалатору к «Евростару» и наконец заметил Адриена. Мигом отдал ему ключи от своей машины в обмен на билет.
– А… деньги мне вернут?
Вместо ответа Корсо поспешно сообщил ему номер своего автомобиля и бросился к турникетам. Трехцветное удостоверение копа помогло ему на полной скорости пройти французскую сторону. С английской возникли сложности, но, по счастью, в 2016 году Соединенное Королевство еще считалось частью Европы.
Когда он добрался до платформы, агенты службы безопасности еще досматривали последних пассажиров. Его спросили о цели поездки. Он дал расплывчатый ответ: и речи нет сообщать, что в поезде сидит его подозреваемый.
Платформа пустела на глазах. Последние минуты перед отправлением… Наконец он ворвался в гигантский металлический цилиндр с желто-синим фюзеляжем, чудо технологии, которое, как казалось, только и мечтало оставить позади этот застывший мир. Одно из двух: или бежать в свой вагон, рискуя, что Собески его заметит в окно, или же сесть в первый попавшийся и найти свое место позже – но снова рискуя, что его заметят уже внутри.
Он выбрал компромисс: сесть в головной вагон и больше не высовывать носа. На вокзале Сент-Панкрас у него будет достаточно времени, чтобы засечь Собески.
Задыхаясь, весь в поту, он устроился на свободном месте и закрыл глаза. Где-то в том же поезде ехал Собески – обоих связывал этот железный монстр, а в самом путешествии было нечто ободряющее. В Лондоне праздник продолжится. А пока ему оставалось только одно: проинструктировать свою команду и объяснить, почему руководитель группы, которой поручено расследование самого горячего дела этого лета, смылся на целый день.
Едва поезд тронулся, Корсо позвонил Барби и вкратце изложил ситуацию.
– Я могу тебе кое-что сказать? – спросила она в ответ.
– Нет. Я тебе поручаю организовать новый старт расследования.