— Так, пора купаться! Все в воду!
Команда «купаться» действует надёжно, самая популярная, под неё можно многое провернуть. Дети прыгают в воду, естественно, в лагуну, на другую сторону от куклы. Потом, после купания, говорится выбираться на пляж. И домой. Начинают говорить о кукле за рифом, но объясняю, что всё «как обычно», потом заберём. Ура!
Поутру они, естественно, вспоминают о Памеле, берём с собой потребное для завтрака и идём к морю, совмещать утреннее купание с приёмом пищи. Вскакиваю первый на риф. С замиранием сердца заглядываю на ту сторону, вниз. Вдруг супостатка никуда не делась и всё-таки тут бултыхается? Нету. И вдали на волнах не видать. Ура!
— А где Памела?
— Нету. Утонула!
Детские глаза копят слёзы. Сейчас они обильно польются скорбящим по утопленнице Памеле дождём, придётся пережить немало тяжёлых минут. Потом всё постепенно успокоится, сделаем тут у беседки памятник-кенотаф, и заживём счастливо. Ну, давайте, начинайте реветь.
Но они не начинают реветь. И глядят не на меня, а мимо, куда-то мне за спину, в сторону открытого моря. Сердце ёкает нехорошим предчувствием.
— Смотрите! Дельфины!
Презанятнейшее это, блин, зрелище: стайка здешних полуручных дельфинов, толкающая к берегу надувную «утопленницу» Памелу. Ууу, гадина! Что она их, своими прелестями, что-ли, завлекла? Помнится, писали в новостях, что какая-то немка по имени Инге Поль соблазняет дельфинов и занимается с ними любовью. Может, и эта такая же? Ууу, развратница!
И вот они уже рядом, у рифа. Дети в восторге прыгают к ним. С тревогой осматриваюсь, нет ли поблизости опасных хищников. Но нет, дельфины чуткие, они бы заметили и забеспокоились. Одни дельфины осторожничают, не приближаются близко к детям, но есть и такие, которые позволяют до себя дотронуться. Нет удержу восторгу!
Вот же преследует меня это мистическое чудовище! Что же сделать с Памелой? Мысли от досады несутся вскачь. Сжечь! Сжечь на яростном огне, раз она не тонет!
Внезапно дельфинов как подменили. Они вдруг стали нервно метаться, одни помчались в открытое море, другие закрутились возле рифа, стараясь нам что-то сообщить.
— Ну-ка все живо на берег!
Дети уже надрессированы на быстрое выполнение команд, ибо тут по другому нельзя, выскакивают на риф, куклу, заразу, не забывают с собой прихватить, блин. Пока они лезут вверх, сам стою с автоматом на изготовку.
И вот вдалеке, вижу, приподнимается из воды некий бурый бугор, большой глаз внимательно обводит окрестности нечеловечески серьёзным взглядом. Молодцы дельфины, на большом расстоянии замечают.
Всё, идём домой. Надо ещё важное дело сделать: в школе удалось разжиться рассадой помидоров, надо сажать. Важный пищевой продукт, положено часто есть такие вещи, как помидоры и киви, так-как в них много полезных веществ, постоянно нужных организму. Киви пока нету, значит, займёмся помидорами. Грядка уже сформирована, теперь надо проливать её марганцовкой перед посадкой. Это для обеззараживания почвы и минеральной подкормки будущих растений.
За сырьём для марганцовки, пиролюзитом, ездил сам на карьер на своей «шишиге» и потом отвёз в электролитический цех в Береговой. Общественное мероприятие. Соседи проплатили, а я съездил, на всех привёз. Пытался подобную инициативу и раньше, в Москве, проявлять, но не находил поддержки. А ведь можно было на оптовке закупать продукты и распределять потом между соседями по себестоимости или с минимальной наценкой. При желании, наладив и развив такую систему, можно даже на выборы идти беспроигрышно. При наличии честных выборов, конечно.
Переехал по «своему» мосту через Амазонку. Дальше в сторону гор, к карьеру. Когда-то здесь было мелководное море. До того, как Амазонка натащила свои гигантские по площади наносы, создавшие равнину, на которой теперь наша страна. Реки, стекая с гор и размыв древние месторождения, тащили в своих водах соединения марганца в виде взвеси (коллоидные растворы). Оказываясь на прибрежном мелководье, взвеси, встречаясь с солями морской воды, укрупнялись (коагуляция) и выпадали в осадок. И вот теперь мы их раскапываем. Рудные слои мощностью в несколько десятков сантиметров перемежаются слоями других осадочных пород.
В современной России марганец, столь нужный в больших количествах промышленности, стал дефицитным, месторождения остались за границей. Самое большое в мире месторождение, Никопольский бассейн, теперь принадлежит Украине.
Пиролюзит, смешанный тут и с другими видами руды, выгребают из карьеров и везут на фабрику, делать батарейки и многое другое. Например, дополнительные гопкалитовые патроны к противогазам, защищающие от угарного газа. И, конечно, много марганца понадобится восстанавливаемой металлургии.
Рядом с карьерами обогатительный комбинат. Собственно, там и набирал сырья. Поглядел заодно, что там и как. Всё оборудование под открытым небом, лишь на сезон дождей кое-где собирают навесы. Поневоле, глядя на это, вспоминается «библия» Паршева «Почему Россия не Америка». Северные страны не могут конкурировать с южными в условиях свободного рынка, ибо их промышленная продукция окажется со слишком дорогой себестоимостью. Завод, фабрика на юге, это лишь навес от дождя, на севере приходится строить капитальные здания, утеплять их, делать отопление, всякие тепловые завесы и пушки. Рабочему на юге можно меньше платить, при этом он всё равно будет лучше жить, чем северный. Ему надо банально меньше еды, не нужна тёплая одежда и обувь, не нужно тёплое жильё. Капиталист не вложит свой капитал в производство в северной стране, если можно сделать это в южной. В случае с Россией добавляются ещё и проблемы с транспортной логистикой, слишком большие расстояния и проблемы климата.
На комбинате куски чёрной руды, прежде чем попасть для просеивания на сито (грохот), проходят аж через три дробилки. Сначала через щековую, крушащую породу сжатием плит-щёк. Потом дробилка среднего дробления, ворчащая прочным конусом в бункере. И дальше через центробежно-ударную, в которой камни сыпятся на вращающийся ускоритель, швыряющий их о другие такие же камни.
Грохот сортирует получившиеся камешки, крупные отправляет на повторное дробление, а трёхмиллиметровые идут в магнитный сепаратор, отделяющий магнитящийся металл от «отвальных хвостов».
Хорошо, что сохранилось не пострадавшее во время войны производство алюминия, совместное с бразильцами. Шихту (порошок), содержащую алюминий и прокалённый пиролюзит, поджигают и таким образом восстанавливают марганец алюминотермическим методом.
Значительная часть добытого пока не идёт в дело, а складируется в надежде на скорое полноценное восстановление нашей чёрной металлургии. Надо будет в первую очередь много рельсовой стали, для которой так нужна добавка марганца. Старые, довоенные рельсы, снимаемые со ставших не главными направлений и укладываемые на новые пути, кончаются. Надо делать новые и тянуть дороги к новоосваиваемым районам. И алюминиевая промышленность тоже будет помогать в прокладке этих путей. Термитная смесь, запасённая для войны как всепрожигающее оружие, здесь будет использована для сварки рельсов, для получения из них бесстыковых плетей, «бархатного пути». Алюминотермитная сварка рельсов хорошо проработана и не требует сложного оборудования. Из-за отсутствия стыковых соединений экономится несколько тонн металла на километр пути, уменьшается сопротивление движению поездов, износ.
Жаль только, что нельзя сделать сплошной путь, совсем без регулирующих стыков, так как его в таком случае покорёжит при перепаде температур. Из отдельных стандартных рельсов свариваются «плети» в несколько сотен метров длиной.
Не только на рельсы нужен металл с добавкой марганца, он нужен на траки гусениц и многое другое. Сталь Гатфильда хорошо наклёпывается при ударах, чем больше она ударяется, тем прочнее становится. В тюрьмах было принято делать «садистские» решётки из такой стали, чем больше её стараются перепилить, тем она становится крепче, в конце-концов прочней пилы.
Ну а нам пока нужна марганцовка для томатов.
Помнится, в прошлой жизни наловчился засаливать помидоры в банке с цветами бархатцами. Вкус оригинальный, хоть и достаточно тонкий, не для огрубевшего языка. Главное, никаких других пряностей, кроме соли и сахара не добавлять. И выглядит шикарно, эффектно уложенные по краям банки цветы отлично, подарочно смотрятся. Вкус, правда, не столько сами соцветия дают, сколько зелёная часть растения.
Вяленые томаты тоже здорово, и хранятся долго. А уж готовить их на здешнем солнце проще простого. Главное, сочетание специй правильно подобрать, на свой вкус.
Под эти воспоминания наш Бомбардье долетает, куда положено, и приводняется. Пока летели, вникали ещё в детали операции, получали дополнительное снаряжение, к той снаряге и бк, что выдали раньше, на учениях.
Дали четыре английские гранаты, причём лишь две из них одинаковые. Граната Миллса, оборонительная, похожая на Ф-1 своим корпусом, но менее технологичная в производстве. Оружие-долгожитель, самая массовая граната Первой Мировой войны, изготовлялась в Англии до 1972 года, пока её не заменили на L-2. В конце двадцатого века таких гранат было ещё полно на складах разных стран. В отличии от Ф-1, запал вставляется снизу, и, пройдя сквозь всю гранату, фиксируется сверху предохранительной скобой, которая, в свою очередь, фиксируется чекой. С небольшими изменениями использовалась и как винтовочная.
В 1952 году появилась новая система маркировки, и название каждой гранаты стало начинаться с «L».
L2A2 дали парочку. По происхождению это американская M26, принятая на вооружении во многих странах. Овальный корпус собран из двух половинок, внутри для создания осколков витки проволоки диаметром 2,4 мм с насечкой через 3,2 мм.
Новая Е105 в цилиндрическом корпусе. У неё 2000 готовых стальных осколков и электромеханческий запал с батарейкой.
Среди того, что надавали, не только изготовленные в Великобритании вещи. Для питания дали российские рационы, картонные коробки в водонепроницаемых пакетах маскировочной окраски. Видно, купили дёшево в современной земной России, эти ИРПы и в коммерческой продаже не дороги, легко найти в Интернете, и их пищевая ценность выигрышна относительно магазинных цен. Внутри на удивление много всего вкусного, правда, консервные банки по старинке, в современных зарубежных вместо металлических банок мягкие пакеты.