Человек своего времени, Марко Поло отдает дань многим суевериям, доверчиво пересказывает то, что слышит от местных жителей. В горах на Суматре, по его словам, а вернее, по словам тех, с кем он беседовал на этом острове, живут люди с песьими головами, а также «хвостатые люди» (по-видимому, речь идет об обезьянах).
Побывав на острове Сокотра, он отзывается о жителях этого острова как о чародеях, способных повелевать ураганами.
На Мадагаскаре Марко особенно заинтересовали рассказы об огромной птице, напоминающей птицу Рух из сборника сказок «Тысяча и одна ночь». «И во всем гриф не таков, — пишет он, — как у нас думают и как его изображают; у нас рассказывают, что гриф наполовину птица, а наполовину лев; и это неправда. Те, кто его видел, рассказывают, что он совсем как орел, но только, говорят, чрезвычайно большой… Схватит слона и высоко-высоко унесет его вверх на воздух, а потом бросит его на землю, и слон разобьется; гриф тут клюет его, жрет и упитывается им».
Поверить в существование такой птицы, конечно, невозможно. Но вот что любопытно: оказывается, именно на Мадагаскаре при жизни Марко Поло жили самые большие пернатые нашей планеты (о них мы еще будем говорить дальше).
Близ острова Занзибар Марко Поло высаживался на берегу Африканского материка. «Народ здешний воинствен; в битвах дерутся отлично, храбры и смерти не боятся. Лошадей у них нет, дерутся они на верблюдах и на слонах. На слонов ставят теремцы и прикрывают их хорошенько; взбираются туда от шестнадцати до двадцати пяти человек с пиками, мечами, камнями; дерутся на слонах стойко. Из оружия у них только кожаные щиты, пики да мечи, а дерутся крепко. Слонов, когда ведут их на битву, много поят вином; напьется слон и станет горделив и смел, а это и нужно в битве».
Заметим, что только желанием семьи Поло повидать как можно больше новых стран можно объяснить появление кораблей, везущих монгольскую принцессу в Персию, у берегов Аравии и Африки, на Мадагаскаре, в Абиссинии. Прямой путь из Китая в Персию был значительно короче.
В 1295 году, через 24 года, Поло вернулись на родину. Три венецианца в монгольских одеждах, с восточными манерами, почти забывшие родную речь, не были узнаны даже близкими родственниками, к тому же их уже давно считали погибшими.
Когда все разъяснилось, Марко Поло стал уважаемым гражданином Венеции. Но судьба предоставила ему еще одно испытание. Через три года между Венецией и Генуей вспыхнула война. Марко Поло назначили командиром военного корабля. В морском сражении он был ранен и попал к генуэзцам в плен.
Победители, зная о путешествиях Поло, отнеслись к нему с уважением. Знатные генуэзцы наперебой приглашали к себе пленника, чтобы послушать его удивительные рассказы. Вот тогда-то он и решил диктовать воспоминания о своих путешествиях писцу Рустичано.
Через год знаменитый путешественник возвратился в Венецию.
В середине XV века Европа стояла на пороге Великих географических открытий. В России это период становления самостоятельного, могущественного государства.
В стране быстро растут города, новые села, развиваются ремесла и торговля. Купцы ведут торговлю с Востоком и Западом. Оживляется интерес к дальним странам, о которых мир знает лишь понаслышке. Не случайно поэтому именно в это время тверской купец Афанасий Никитин осуществляет героическое «хожение за три моря».
О жизни этого замечательного землепроходца до путешествия в Индию история не оставила нам никаких сведений. Но его путевые записи характеризуют Афанасия как человека грамотного, энергичного и остроумного, большого русского патриота. Возвращаясь из своих странствий через Каспийское, Аравийское и Черное моря, он с нетерпением ожидает встречи с родной землей. «Нет страны, подобной Русской земле!» — эти слова из записок в полной мере отражают его чувства к родине.
До Афанасия Никитина об Индии «знали» только одно: это страна, полная чудес. Тверской купец первым рассказал об Индии, «какова она есть», о жизни народов, населяющих эту великую восточную страну, об их быте, обычаях, общественном устройстве. Его записки по справедливости оцениваются как выдающееся литературное произведение XV века.
Начало путешествия историки относят к 1466 году. Однако последние исследования Л. С. Семенова уточняют дату: Афанасий Никитин «со товарищи» отправился в плавание из Твери «на низ Волгою» в 1468 году. Заранее было решено, что в Нижнем Новгороде тверские купцы присоединятся к послу шаха Ширвана Хасан-беку.
Ширван, в состав которого входили города Закавказья Баку, Дербент и Шемаха, был в то время отдельным государством. Шах Ширвана посылал Хасан-бека к Ивану III; теперь посол возвращался обратно. Из Нижнего Новгорода караван судов — посольского и купеческого — отплыл к Астрахани.
Поездки купцов в зарубежные страны совместно с дипломатами в те времена были обычными. Купцы чувствовали себя в безопасности, и, кроме того, какая-то часть товаров провозилась без пошлины. А послам купцы нередко доставляли ценную информацию.
Первые неприятности начались еще до выхода в Каспийское море. Прослышав о судах, идущих к Астрахани, татарский султан Касим, напал на них и ограбил. Афанасию Никитину, который перешел на посольский корабль, татары разрешили плыть дальше, а возвращаться назад запретили, опасаясь наказания от русских за грабеж.
Переход по Каспийскому морю в Дербент тоже был неудачным. Разразившаяся буря разбила судно о берег, и путешественники вторично были ограблены.
Но вот как бывает иной раз в истории: не случись этих бед, знаменитое путешествие в Индию, возможно, и не состоялось бы.
«Какова была цель путешествия Афанасия Никитина, когда он покидал Тверь? — пишет исследователь его жизни Л. С. Семенов. — Собирался он только в Азербайджан, или это было началом путешествия в Индию? Первоначальной целью торговой поездки Афанасия Никитина было, по-видимому, Закавказье… После двух катастроф, когда Никитин потерял все свое имущество, он принял решение ехать в далекую Индию». «Аз же от многыя беды поидох до Индеи, — записал Никитин, — занже ми на Русь поити не с чем, не осталось товару ничево».
…Итак, решение принято. Из Азербайджана Афанасий отправляется морем в Персию, затем добирается до Ормуза, города-порта в Ормузском проливе, и здесь садится на корабль, отплывающий в Индию.
Прошло еще полтора месяца, прежде чем он ступил на индийский берег. Первый город, который увидел русский путешественник, был Чаул, упоминаемый еще знаменитым географом древности Птолемеем.
Индия в ту эпоху была поделена на четырнадцать государств. Их владетели постоянно воевали друг с другом. Афанасий рассказывает об одной из войн — между государствами Бахманидов и Виджаянагар. Захватив один город, бахманиды взяли в плен около двадцати тысяч мужчин, женщин и детей и продавали их, как рабов, совсем за бесценок.
Из Чаула Никитин отправился по стране. Всюду на него взирали с большим интересом — «дивились белому человеку». Приют он находил в караван-сараях — постоялых дворах для путников; их было множество.
Афанасий видит, как бедно живет трудовой народ: «Земля весьма многолюдна; сельские люди очень бедны („голы вельми“), а бояре богаты и роскошны; носят их на серебряных носилках и водят перед ними до 20 коней в золотых сбруях; и на конях же за ними 300 человек, да пеших 500 человек, да трубников 10, да литаврщиков 10, да свирельников 10».
Невиданная роскошь богачей особенно поражала при выездах мусульманских султанов. В таких процессиях выступали лошади и верблюды, сотни слонов, покрытых парчой. На спине у боевых слонов сидели по десятку вооруженных людей, иногда с пушками.
У коней сбруя, украшенная золотом; у слонов — позолоченные латы. На султане кафтан, усеянный яхонтами, шапка украшена огромным алмазом. На нем три окованные золотом сабли; с ним лук, украшенный яхонтами.
Путешествуя по стране, Никитин близко познакомился со многими людьми, и они отнеслись к нему с полным доверием: «Не стали таиться ни в чем, ни в еде, ни в торговле, ни в молитве, ни в иных вещах; жен своих также не скрывали». Афанасий свободно говорил на тюркских, фарси (персидском) и других языках.
Более трех лет провел он в Индии и все это время наблюдал, изучал жизнь «страны чудес». Домой он возвращался через тот же Ормуз, но далее направился не к Каспийскому морю, а к Черному, в Трабзон. Здесь ему едва хватило денег, чтобы заплатить за место на корабле, отплывающем в Кафу (Феодосию).
Последний переход — через третье, Черное море — был очень тяжелым. Почти две недели сильный северный ветер не позволял даже выйти из гавани. В Крыму корабль оказался сперва в Балаклаве, затем несколько дней пережидал штормовую погоду в бухте Гурзуфа. В Кафу Афанасий Никитин прибыл 5 ноября 1474 года.
Впереди была уже родная земля. Но до родного дома отважный землепроходец так и не дошел. Он умер по дороге в Москву, недалеко от Смоленска. Какими были его последние дни, теперь уже никто не расскажет.
Спутники Афанасия Никитина привезли в Москву его тетради (подробный рассказ о «хожении» в далекую Индию), которые надолго «залегли» в архивах. Открыл их для науки историк Н. М. Карамзин. Разбирая архив Троице-Сергиева монастыря, он обнаружил и сразу же высоко оценил записки русского путешественника.
…В 1960 году индийский писатель X. Аббас при встрече с Борисом Полевым сказал: «При колонизаторах во всех наших университетах юношеству внушали, что Индию открыл для Европы и европейцев Васко да Гама. Он якобы первым описал Индию. Но это же историческая ложь, ваш соотечественник был у нас на тридцать лет раньше. Ваш соотечественник был коммерсант, он открывал дорогу дружбы, он писал как сын великого народа о другом великом народе. Афанасий Никитин относился к народу Индии не только с интересом, но и с уважением».
Об открытии Нового Света Христофором Колумбом написано много книг. Сохранились путевые записи самого Колумба о том, как проходило плавание, как моряки увидели желанную землю. Однако историков уже давно интересовала загадка, связанная с судебным иском к адмиралу Колумбу одного из его матросов. Но расскажем все по порядку.