Такие обманы слуха в подземных гротах не редкость. Многие исследователи пещер рассказывают, например, о странной музыке, слышимой в темноте подземелья. Порой это как бы одна нота, повторяющаяся через определенные промежутки времени. Словно кто-то пытается играть на флейте, повторяя заданный ему урок. Но напрасно ждать, когда этот урок кончится; идут часы, а невидимая флейта продолжает звучать…
«Музыкантами» здесь выступают капли воды, падающие со сводов грота. За многие годы они пробивают в известковом ложе пещеры глубокие скважины, подобные трубке флейты. Попадая в них, капли сжимают воздух, который затем выходит с нежным свистом.
«Нужно еще упомянуть о грохочущих звуках, часто пугающих непосвященных, и, признаться, в первый раз немало напугавших и меня, — вспоминает французский спелеолог. — Звук очень низкого тона и настолько мощный, что заставляет дрожать воздух, а между тем производит его только полет летучей мыши. Даже не нужно целой их колонии — одна-единственная летучая мышь, бьющая крыльями в узком туннеле или тупике, будет производить такое громыхание».
Однажды два туриста, пройдя всего несколько метров в незнакомой пещере, вдруг услышали, что в темном проходе кто-то разговаривает. Испугавшись, они тут же вернулись обратно. Распространился слух, что в пещере скрываются люди. Кто они? Через день туда пришли другие люди, и все выяснилось: «разговаривал» подземный ручей, журчащий в своем каменном ложе.
А в Италии столь же известен грот, именуемый Ухом Дионисия. Благодаря особой форме свода здесь есть два удивительных места. Хотя они далеки друг от друга, все, что вы говорите, находясь в одном месте, совершенно отчетливо слышно в другом. Кажется, что говорят именно здесь.
Разгадка явления проста: звуки, идущие из одного места, отражаются от свода так, что собираются в другом месте. Стоит вам отодвинуться немного в сторону, и звуки пропадают.
«Под землей испытываешь не только обман слуха, — свидетельствует Н. Кастере, — но часто и зрительные иллюзии. Например, самые мелкие детали в пещере увеличиваются неизмеримо: яма в несколько ярдов глубиной становится бездной; скромная комната приобретает размеры громадного зала; маленький прудик выглядит озером. По-видимому, окружающий мрак, едва рассеиваемый светом фонаря, заставляет терять чувство размера и пропорции, скрывая все, чем мы обычно пользуемся для сравнения: глаз невольно продолжает видеть то, что исчезает в темноте, а продолжение приводит к преувеличению. Всякий, кто добросовестно старается определить под землей расстояние и размер, всегда впадает в сильнейшее преувеличение. Неопытные посетители пещер часто увеличивают действительное расстояние в десять раз».
Норбер Кастере провел под землей, без преувеличения, всю свою жизнь. Он первый спустился в труднодоступную пропасть Мартеля, первый обнаружил подлинный исток Гаронны, первый исследовал глубочайшую пропасть Пьер-Сен-Мартен…
Французский спелеолог написал около десятка книг, рассказывающих о работе исследователей подземелий. Влюбленный в свою труднейшую профессию, он талантливо, с увлечением пишет о том, что видел и испытал, забираясь в самые недоступные пещеры мира.
Для ученого это необозримый мир, богатый и разнообразный. Выяснить «топографию» подземных полостей, условий циркуляции воды в них, познакомиться с флорой и фауной, наблюдать за температурой, туманами, движением воздуха — все это интересует исследователя.
Спускаясь под землю, Кастере становился географом и геологом, гидрологом и натуралистом, физиком и химиком, пловцом и канатоходцем.
Мы уже говорили о радиоактивных веществах и сильно ионизированном воздухе подземных пустот. По наблюдениям Н. Кастере, радиоактивны также многие подземные источники. А ионизация воздуха пещер притягивает молнию. Вблизи гротов удары молнии более часты.
Н. Кастере находил в пещерах и магнитные источники, воды которых содержат углекислоту и большой осадок железа. Стальной клинок можно намагнитить, погружая его в воду. Если держать компас под водой, его стрелка немедленно отклоняется.
Загадкой для исследователей подземного мира до сих пор остаются водные источники, фонтанирующие с удивительной точностью во времени. Один такой источник изучал Н. Кастере; он вытекает из небольшой пещеры с перерывами, причем каждый перерыв длится ровно 32 минуты 6 секунд. Затем вода с шумом появляется из трещин и заполняет пещеру на 36 минут 36 секунд. За четверть часа поток достигает своего наивысшего уровня; в течение четырех минут он переливается через естественный барьер; затем уровень падает, пока течение воды не приостанавливается совсем и грот становится сухим.
А в заключение расскажем о том, как закарпатский врач и спелеолог Юрий Чижмар решил провести свой отпускной месяц в пещере Кристальная, на Тернопольщине. Один. В изоляции. Без часов.
Это был научный эксперимент. Как поведет себя организм? Что он будет чувствовать и переживать в часы и дни пребывания в «одиночной подземной камере»?
О результатах этого эксперимента рассказала специальный корреспондент газеты «Социалистическая индустрия» Инесса Мареева.
…Он сильно замерз в первую же ночь: узкий лаз, не без иронии прозванный им лазом Граций, не позволил протащить вниз раскладушку. Спальник поверх надувного матраца — вот и вся изоляция от всепроникающего холода подземелья.
Прокрутился всю ночь. Первые десять дней холод мучил его постоянно. В день, когда озноб прекратился, термометр, которым Чижмар измерял свою температуру, показал 36 градусов. Организм адаптировался к холоду, и сразу стало намного легче.
Здесь, в вечной темноте, даже имея часы, немудрено заблудиться во времени, а у Чижмара их не было. Расчет был на внутренние, биологические часы организма. На восьмой день эксперимента его представление о времени отстало от истинного на двенадцать часов. Сон выравнивал это несоответствие каждый день, а к вечеру оно вновь возрастало.
Но чем дальше, тем точнее шли биологические часы человека. Особенность организма, наделенного хорошим чувством времени? Не только, считает исследователь. Многое зависело от хорошо составленной программы исследований: на каждый день два запечатанных конверта с заданиями — анализы, тесты, таблицы, пробы. Первый этап работ — после завтрака; второй — после обеда и отдыха. Досуг заполняли походы за водой, прогулки. С восьми утра до двадцати трех — заполненный делами и заботами день.
— Хотите похудеть — отправляйтесь в пещеру, — шутил потом Юрий. — Восемь килограммов за месяц без всяких на то усилий. И полное отсутствие аппетита.
Перед экспериментом его, конечно, предупредили о возможности слуховых галлюцинаций, иначе он с первого раза бросился бы на гул далеких голосов.
Казалось, много людей, переговариваясь, бродят вдалеке — выделялись то мужской, то женский голос. Заблудились? Или просто идут к нему? Юрий знал: туристские тропы далеко, инструкторы предупреждены об эксперименте, и все же…
Когда становилось невмоготу слушать эти далекие голоса, он нажимал кнопку магнитофона, и пещера наполнялась прекрасными звуками бетховенских сонат.
Эта маленькая хитрость помогала ему безотказно, так же как и другая: работая, он стал садиться спиной вплотную к стене, иначе нередко возникало чувство, что кто-то подкрадывается сзади…
Однажды в луче его шахтерской лампы мелькнула тень летучей мыши. Какой это был восторг, какое ликование — живое существо делило с ним непроницаемо-черные дни!
Быть может, беда его была в том, что человек он общительный, дружелюбный; быть может, замкнутому было бы здесь все же легче! А у него временами чувство одиночества прорывалось отчаянными криками в телефонную трубку:
— Ну скажите же хоть слово, хоть понять дайте, что слышали меня, хоть покашляйте!
В эти минуты он забывал, что микрофон на поверхности отключили с его согласия. Так и договорились: его слышать будут, он же — нет.
Сейчас Юрий услышал бы даже шорох: слух его день ото дня становился острее. С кристаллов срывалось по 10–15 капель воды в день. Сначала он вообще их не слышал, через неделю отчетливо различал каждый удар капли о пол галереи. В последние дни этот звук заставлял его вздрагивать от своей резкости и внезапности.
Иногда ему казалось, что, если бы хоть иногда видеть свет дня, солнце, он легче переносил бы свое одиночество. Проснувшись и расстегнув спальник, он обнаруживал, что сквозь палатку к нему проникает свет дня.
Первый раз он нетерпеливо выбрался из мешка и рванул «молнию» палатки — тьма стояла всегдашняя. Пришлось констатировать: к слуховым галлюцинациям добавились зрительные. Выручал огонек свечи или шахтерской лампы. Но запас свеч таял быстрее, чем он думал, свет приходилось экономить.
…Телефон молчал месяц, и совершенно неожиданным был голос Павла Горбенко, сообщившего, что завтра они спустятся к нему, потому что месяц прошел. Эксперимент окончился.
Как славно иметь в жизни увлечение — большое, единственное, всепоглощающее!
А теперь, после рассказа о подземном мире, — о сооружениях, созданных там человеком.
В Европе шла Тридцатилетняя война (1618–1648). Испанская армия заняла французскую провинцию Пикардию. Завоеватели не церемонились с мирными жителями — грабили, жгли деревни.
Только поселок Наур, близ Амьена, избежал печальной участи. Когда солдаты ворвались в Наур, он был совершенно пуст. Ни людей, ни скота, ни запасов еды…
Испанцы были поражены. Как же так?! Ведь не далее как полчаса назад, здесь были живые люди: на столах стояли миски с теплой пищей, в печах догорали дрова…
Солдаты взбежали на высокий холм, господствующий над поселком. Нет, кругом никого — ни в поле, ни на дорогах ни одного беженца.
Суеверные испанцы поспешили оставить Наур: не иначе как его проклятым жителям помогли сатанинские силы…
Тайна этого французского поселка была разгадана много позднее, в конце прошлого века.