— Разумеется, — ответил д'Ожерон, еще не понимая, куда гнет этот Варгас.
— В таком случае, я полагаю, вы не будете становиться на пути матери нашей святой церкви. Ведь если вы добрый католик, то угроза отлучения…
— Вы смеете мне угрожать? — нахмурился француз.
— Нет, сеньор губернатор, — неприятно усмехнулся толстяк. — Я лишь предупреждаю о возможных последствиях вашего дальнейшего упорства.
— Дон Хавьер, вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — Д'Ожерон вообще-то никогда не был вспыльчивым человеком, но сейчас его просто вывели из себя.
— Такова жизнь, сеньор губернатор. Мое дело — вас предупредить. Ваше дело — принять решение. Поверьте, мои слова отнюдь не пустое сотрясение воздуха.
— Ах ты старый козел!!! — Влад не выдержал, ворвался в комнату. Никогда он еще не был в такой ярости и даже забыл о том, что сорвался в присутствии своего непосредственного начальства. — Ты еще смеешь угрожать?!! Да я тебя с дерьмом смешаю!!!
— Влад! — взвизгнула Галка, повиснув на его руке, мертвой хваткой вцепившейся в рукоять сабли. — Блин, у тебя что, совсем крыша поехала? Стой, сумасшедший!
— Я убью его!!! — ревел Влад, наседая на опешившего испанца и безуспешно пытаясь освободиться из цепких лапок названой сестры.
— Месье Вальдемар, опомнитесь! — по-командному рявкнул д'Ожерон, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. — Вы не на пиратском корабле!
— Очевидно, ваш офицер этого еще не осознал. — Когда Варгас понял, что убийство откладывается, его испуг отлился в эту издевательскую фразу.
— Замолчите, черт вас подери! — Д'Ожерон отвел душу — рявкнул и на испанца. — Еще одно слово — и я не стану останавливать своего офицера!.. Месье Вальдемар, извольте объяснить, какого черта вы позволяете себе устраивать подобные сцены? Вам так нравится девушка?
— Я люблю ее, — тяжело дыша, произнес Влад.
— Тогда женитесь, и дело с концом. А вас, сеньор, я попрошу более не докучать мне своими жалобами и угрозами.
— Но, сеньор губернатор, донья Исабель несовершеннолетняя и еще не может принимать самостоятельных решений. А я скорее выдам ее за последнего испанского нищего, чем за пирата! — возмутился дон Хавьер.
— Будто ваше мнение здесь кого-то интересует, — презрительно процедила Галка, наконец отпустив руку братца. — Брысь!
— Но…
— Брысь, я сказала! — зарычала капитан Спарроу. — И если ты, жирный боров, хоть раз мне попадешься, я самолично нарежу тебя на ломтики!
— Сука… — процедил вслед улепетывавшему испанцу Влад. — Простите, господин д'Ожерон. Я вел себя по-свински.
— Я тоже был молод, влюблен и делал глупости, — усмехнулся месье Бертран. Он редко гневался, но всегда быстро остывал. — А теперь позвольте решить дело как можно скорее. Пока этот упырь действительно не подключил сюда местных церковников. Должен же я хоть раз воспользоваться полномочиями губернатора Картахены? — рассмеялся француз.
И он воспользовался.
О, разумеется, сеньорита Исабель, которую они застали в обществе доньи Мерседес за традиционным вышиванием, страшно смущалась. Разумеется, она, скромно потупив глазки, тихим скорбным голоском отвечала, что надлежит спросить разрешения у отца. Но ей нескромно напомнили, что отец сам прислал ее. А с некоторых пор она находится под покровительством господина губернатора, и разрешение тоже требуется от господина губернатора. И таковое разрешение тут же было получено. И вот тут из-под маски благопристойной испанской девицы показалось истинное лицо Исабель. Она улыбнулась так искренне, так неподдельно, что всем все сразу стало ясно: согласна!
— Ну, брат, ты и выдал, — смеялась Галка, когда совершенно обалдевший от привалившего счастья Влад — по окончании всех церемоний — расцеловал ее в обе щеки. — А жить-то где будете?
— Куплю дом в Кайонне, денег у меня хватит, — радостно отвечал Влад.
— Ну-ну…
Галка, несмотря на радость названого брата, не сомневалась, что испанский папаша еще чего-нибудь учудит. Обещал же всяческие неприятности по церковной линии. Так и получилось. Незадолго до полуночи, когда все уже успели отметить радостное событие и только что разошлись по комнатам, в двери требовательно постучали. И раз часовые, два французских матроса, не воспрепятствовали сему, то гости были из разряда важных.
— Кто там? — На стук из окна второго этажа высунулся Эшби. Визит поздних гостей оторвал его от жены: романтическое приключение Влада и их самих настроило на соответствующий лад. Внизу, в скудном свете масляных фонарей, виднелись несколько фигур в долгополых одеждах.
— Именем святой матери церкви, — ответил властный женский голос. — Откройте.
— Именем морского дьявола, убирайтесь к чертовой матери! — не очень-то учтиво ответил Джеймс. Как протестант, он не питал никакого пиетета к католической церкви. — Надоели, честное слово…
— Еретик! — донеслось снизу.
— Благодарю за комплимент, — едко ответил Джеймс и закрыл ставни.
— Ого, как мы умеем выражаться! — тихонечко смеялась Галка, обнимая его.
— У меня масса скрытых достоинств, дорогая, — иронично ответил Эшби. — А теперь, если ты не против…
— Ну, Джек, когда это я была против?..
Но пока в одной части города происходили события, заставлявшие вспоминать Италию с ее страстями, бедными падчерицами, негодяями-отчимами, влюбленными кавалерами и их криминальной родней, во «французском секторе» оккупированного города происходило что-то малопонятное. Из подвалов крепости, где хранилась большая часть добычи, группы подозрительно молчаливых типов выносили тяжелые ящики и мешки. Но направлялись эти группы не в порт, перешедший под контроль пиратов, а куда-то на восток. В сельву? Нет, на побережье. Туда, где уже не было опасных скал с убийственным в любую погоду прибоем. Туда, где стояли наготове многочисленные шлюпки…
А на рассвете пираты обнаружили, что с внешнего рейда пропали два французских линкора — «Генрих Четвертый» и «Принцесса». И их паруса с каждой минутой приближались к северо-восточному горизонту.
— Галя! Джеймс! — Влад так колотил кулаками в дверь, что не проснулся бы только мертвый. — Аврал!
Галка и Эшби подскочили, как пружиной подброшенные. Не один и не два раза им уже доводилось вот так вскакивать, заслышав крик: «Аврал!» Несмотря на то, что ночка выдалась веселая во всех отношениях, они одевались со скоростью звука.
— Что случилось? — Пока то да се, Галка учинила «брату» допрос через дверь.
— «Генрих» и «Принцесса» еще затемно снялись с якоря. — Влад отвечал по-русски: не хватало еще вводить в курс дела обитавших в доме испанцев. — Этот чертов француз мотанул отсюда и оставил нам в наследство «Иль-де-Франс».
— С пустыми трюмами ушел, что ли? — Очень нехорошее предчувствие превратилось в тяжелый холодный камень, засевший — если верить ощущениям — где-то во внутренностях.
— Какое там! Из подвалов в крепости вынесли все, что успели, там осталось только золота миллиона на три!
— А часовые?
— Убиты!
— Черт!.. — Злая, как упомянутая ею нечисть. Галка открыла дверь и вылетела в коридор, на ходу надевая безрукавку и перевязь с саблей. Джеймс чуть приотстал: он прихватил еще и пистолеты. На всякий пожарный. — Влад, ты д'Ожерону сообщил?
— Нет. Сразу как узнал — к тебе.
— Дуй к нему, быстро! Пусть поднимает своих французов в ружье… Джек, сообщи всем капитанам — сбор на пирсе!
Состояние Галки можно было описать следующей фразой: нет слов, одни выражения. Попадись ей сейчас де Шаверни — рубанула бы саблей наотмашь. Не глядя. Прожив три с половиной года среди пиратов, она видела всякое. И предательство, и обман ближнего своего, и самые невероятные финансовые махинации. Но чтобы французский адмирал, царедворец, официальное лицо, вел себя хуже любого пирата — это в ее голове не помещалось.
«Интересно, а Ментенон тоже с ним ушел или здесь остался? Вот смеху-то будет, если месье адмирал кинул и его…»
Я сейчас пройдусь по больной теме — пиратским кладам.
Если вы думаете, будто пираты только и делали, что закапывали в землю сундуки с сокровищами, то вас кто-то обманул. Тут это не модно. А знаете, почему? Во-первых, у каждого пиратского капитана в кармане бумажка с полномочиями от той или иной страны. Сие означает — так, между прочим, — что его рейды официально или неофициально спонсируются властями страны, выдавшей бумажку. И если капитан вздумает прятать в землицу сундуки с награбленным, спонсоры могут этого не понять. Во-вторых, команды тоже не слепые. Если кэп спрячет часть добычи в сундук и надумает где-нибудь закапывать, братва его самого закопает. В том самом сундуке. Но слухи — да, их регулярно распускают, чтобы посмеяться над простаками. За два года после панамского похода на перешеек столько народу мылилось — мама дорогая! А все потому, что братва начала ради прикола языками молоть по трактирам. Приписывали то Моргану, то мне «вклад» в двести или триста тысяч. Хе-хе! Если бы испанцы не сторожили побережье, любители халявы прокопали бы канал в кратчайшие сроки, на два века раньше времени, с помощью одних только лопат.
Еще дома я где-то читала анекдот: мол, панамский канал выкопали почти точно по маршруту Моргана, надеясь найти его клады… Только здесь я поняла, в чем тут заключался юмор.
Не обижайтесь, дамы и господа. Пираты тоже любят пошутить.
Новость подняла на ноги весь пиратский контингент, находившийся в Картахене, и французов, оставленных де Шаверни на произвол судьбы. Как! Этот сукин сын посмел их ограбить! Возмущению капитанов не было предела, а о командах и говорить нечего. Причем среди собравшихся Галка увидела и д'Ожерона, и Ментенона, и капитана «Генриха» — этого де Шаверни вечером спровадил на берег, а вместо него взял на свой флагман более сговорчивого капитана «Иль-де-Франса». Галка не стала ждать, пока ярость и гнев обманутых достигнут пика. Подняла руку, призывая к тишине. Пару минут капитаны еще возмущенно гудели, но все-таки уважили требование «генерала Мэйна» и замолчали.