Один из работников остановился, чтобы осушить рюмку, стоявшую на столе, а затем быстро присоединился к остальным. Помещик быстрыми, сердитыми шагами подошел к столу, выхватил рюмку из руки парня, вихрем развернулся и швырнул ее в потолочную лампу, освещающую отделенный занавесом пустой стол. На него посыпался дождь звенящих обломков. Владелец фермы повернулся и, громко топая, вышел из бара, вытолкав нерадивых помощников.
Морган посмеялся.
— По сравнению со мной, — сказал он, — вы ему нравитесь.
— Возвращайтесь, когда будете готовы, — посмотрев на Моргана круглыми глазами, ответил Шайнин Вэлли. — Вы вернетесь, Джейми Морган. Вы готовы....
Морган плюнул на пол, повернулся спиной к Вэлли, и вышел из бара.
Ему нужно было выпить еще.
Морган болезненно открыл глаза, морщась от яркого света. В течение заметного периода времени он и понятия не имел, кто он такой и где находится. Потом над ним склонилось знакомое лицо, и на секунду ему показалось, что он снова десятилетний мальчишка, смотрящий в лицо десятилетнему Руфусу Додду. Руф играл в солдатики. Он был одет в нелепую обтягивающую коричневую форму с эмблемой в виде Солнечного Кольца на воротнике и золотыми погонами на плечах. Но снаружи, в разреженном фиолетовом воздухе марсианского утра, где расстилалось дно мертвого моря, шевелились под ровными лучами солнца фиолетовые тени, и через пару минут мамы должны были позвать их на завтрак.
Пылинки танцевали в луче света, пробивавшемся через завесу век. Морган повернул голову и увидел, что лежит в маленькой незнакомой лачуге с толстым слоем пыли на полу. Справа и слева от него торчали металлические стойки кровати. Пластиковые занавески, выцветшие в местах складок, частично закрывали его.
В носу был запах горечи, а в легких — мертвый, затхлый воздух. Морган прищурился от головной боли и увидел небольшой черный объект, движущийся по стене — древнейший спутник человека таракан. Морган закрыл глаза и скорчил гримасу. Теперь он вспомнил, кто он такой.
— Здравствуй, Руф, — хрипло сказал он.
— Вставай, Джейми, — приказал знакомый, твердый голос. — Ты арестован.
Морган тяжело вздохнул. Он потер ладонями скулы — жесткий, царапающий звук щетины раздражающе проехал по его ушам. Он ненавидел тараканов, выцветшие занавески и весь это грязный, вонючий город, который поселенцы построили на чистой, одинокой, дикой планете.
— За что же, Руф? — спросил Морган.
Потирая лицо, он увидел руку, вдоль предплечья которой тянулся свежий ножевой порез. Морган задумчиво уставился на него.
— На это может быть много причин, — ответил Додд.
Он отошел на шаг назад и заложил большие пальцы за ремень. Его лицо стало во много раз старше десяти лет. В тот первый момент пробуждения, время, наверное, действовало, как фильтр между ними, фильтр, который скрыл суровую челюсть Руфа, морщины, рассекшие его лицо от носа до подбородка, и холодный, серьезный взгляд прищуренных глаз. Руф никогда не щадил себя. И было маловероятно, что он станет щадить других.
— Например, за пьянство, нападение на граждан города и побои, или за поведение, недостойное человека, — твердым голосом объяснил Руф Моргану. — А также за попытку разгромить кабак, где ты проиграл последний кредит. Но это все не то. Я арестовываю тебя за продажу сефта контрабандисту по имени Шайнин Вэлли. Ты дурак, Джейми.
— Конечно, я дурак. — Морган пошевелил пальцами ноги в грязных носках. — Только вот я этого не делал, Руф.
— Врать уже поздно. Ты всегда много болтаешь, когда напиваешься. Тебя слышало больше десятка поселенцев, Джейми, а затем ты спрятался тут, где найти тебя не составило никаких проблем. Я обязан арестовывать всех, кто не подчиняется новому закону о сефте. Это не моя прихоть. Не я пишу законы.
— Зато пишу я, — возразил Морган. — Я создаю свои собственные законы. Руф, ты нарушаешь границы. Локи — мой мир.
— Да, я знаю. Ты и еще несколько человек открыли его. Но теперь он принадлежит Торговому Надзору, чьи правила тебе нужно соблюдать. Вставай, Джейми. Надевай ботинки. Ты арестован.
Морган приподнялся на локоть.
— Что они со мной сделают?
— Депортируют, скорее всего.
— Ну, уж нет! — воскликнул Морган. — Только не меня. — Он поднял свирепый взгляд и дико посмотрел на старого друга. — Локи — моя планета.
— Нужно было думать об этом раньше, Джейми, — пожал плечами Додд. — Тебе придется идти в ногу со временем.
— Никто не прогонит меня с Локи, — упрямо стоял на своем Морган. — Никто!
— Будь благоразумен, Джейми. — Там... наверху полно места.
Додд посмотрел на небо, как и Морган. «Там» — всегда означало наверху, неважно, как далеко от края Галактики вы находились.
— Какое-нибудь крупное предприятие обязательно профинансирует тебя...
— И заодно свяжет по рукам и ногам, — заметил Морган. — Когда я открываю новый мир, я делаю это по-своему, а не так, как хочет «Атомное Солнце» или «Объединенная мощь». Когда я иду по Парадиз-стрит, я делаю это добровольно.
На секунду они оба затихли, думая о невидимом пути через звезды, дороге такой узкой и одновременно такой широкой, как нос корабля, ведущей туда, куда он направлен и ограниченной только звездами. Курс на картах обозначен с точностью до десятых долей градуса, но все курсы проходят по Парадиз-стрит.
Первооткрыватели, пилоты и космические бродяги — в основном те, кому не сидится на месте и, следовательно, подчиняются своему воображению.
Контраст между жестким функционализмом внутри космического корабля и неизмеримым великолепием снаружи слишком велик, чтобы не иметь названия. Так что всякий раз, когда вы стоите в рубке корабля и вглядываетесь в бездонную темноту, где вращаются ослепительные планеты, а звезды незаметно плывут по космосу, вы гуляете по Парадиз-стрит.
— Всегда будут планеты, где ждут несметные богатства, Джейми, — сделав свой голос убедительным, заметил Додд.
— Я никуда не полечу, — сказал Морган.
— Какие же у тебя планы, Джейми? — иронично спросил Додд. —Ты заглядывал в свои карманы?
Морган замер, не закончив движение, намереваясь обыскать свою измятую одежду, и вопросительно взглянул на Додда.
— Нет... — начал он.
— О, да, ты все проиграл. Все. Теперь у тебя нет даже оружия. Игорные заведения не дают человеку выйти, пока у него есть еще хоть что-то, что можно продать. Давай, проверь карманы, если не веришь мне. Ты на мели, Джейми.
— Не все же десять тысяч! — начав бешено выворачивать карманы куртки, с горечью воскликнул Морган.
— Десять тысяч кредитов? — повторил Додд. — Столько всего тебе дал Вэлли? За сорок галлонов наркотика?
— Наркотика? — все еще роясь в карманах, рассеянно сказал Морган. — Какого наркотика? Я продал ему сефт.
— Сефт это наркотик. А ты не знал?
Морган поднял на него пустой взгляд.
— Разумеется, это держалось в секрете, — продолжал Додд. — Но я думал, ты знаешь. Наркотик можно синтезировать только из натурального чистого сефта. Не из того, что сделан на фабрике. В том нет протеинов.
Морган поднял взгляд, растерянность в котором медленно уступила место расцветающей ярости.
— Значит, вещество стоит... да оно бесценно! — воскликнул он. — Если сефтовых крыс истребят, то, что я продал Вэлли будет стоить в сотню раз больше грошей, что он заплатил мне!
— Вот что получается, когда связываешься с городскими пройдохами, Джэйми, — без всякого сочувствия сказал Додд.
Морган уставился в одну точку перед собой, на выцветшие занавески и затемненное солнце. Значит, Шайнин Вэлли перехитрил его во всем. А Додд пришел закончить то, что начал венерианин. А Варбург сидел и самодовольно смотрел, как Торговый Надзор берет власть над Локи и ее законными обитателями. На одну едва заметно промелькнувшую секунду, Морган, с чем-то похожим на горькую зависть, подумал о молодом Дэйне, спокойно лежащем на Шоколадном Холме под Марсианским Кругом, о Диком Билле, умершем до падения Локи, и о Шемл’ли-хане, у которого больше не было никаких проблем. В конце концов, именно они оказались счастливчиками.
Но Морган не любил проигрывать. Он что-нибудь придумает. Джейми Морган будет жить вечно, и Локи будет его миром и только его. Он подавил ярость и повернулся к Додду лицом.
— Я могу сам о себе позаботиться, — сказал он. — Подтолкни сюда ботинки, Руф.
Майор шаркнул ногой по пыльному полу. Морган опустил ноги с койки и, хрюкнув, наклонился, чтобы застегнуть ботинки.
— Ты напрасно тратишь свое время, Руф, — глядя из-под насупленных бровей, сказал он. — Почему ты не выйдешь на улицу и не скрутишь пару местных бандитов, если так хочешь навести порядок? Они — настоящие преступники, а не я.
— Я подчиняюсь приказам. — Лицо Додда напряглось.
— Судя по тому, что я слышал, одним прекрасным днем поселенцы возьмут власть в свои руки, — сказал Морган. — Ох, ладно, забудь. — Что-то проворчав, он потянулся к самым дальним застежкам и затем глянул на наблюдающего за ним майора с косой улыбкой. — Что говорил косоглазый гигант, Руф?
Суровый рот Додда немного расслабился. Улыбка была неохотной, но все же улыбкой. Вдохновленный Морган сделал голос более приветливым и продолжил, все еще пыхтя над застежками ботинок.
— Я не могу дотянуться до последних защелок, Руф, — объяснил он. — Помнишь тот шрам от копья, что я вытащил на Ллапе, когда мы три дня отбивались от красноногих? Он не дает мне сильно сгибаться. Кажется, с возрастом такое не проходит. Черт тебя дери, если ты еще не ощущаешь приход старости, Руф.
— Может, и тебе еще рано стареть, — сказал Додд. — Но твои руки дрожат, Джейми.
— Если бы ты провел такую же ночь, как я, — ухмыльнулся Морган, — ты бы излучал ультразвук. Скоро пройдет. Я... — Он жалобно охнул, тщетно пытаясь дотянуться до последней защелки.
— Я помогу, — сказал Додд и нагнулся.
— Спасибо, — дожидаясь нужного момента, ответил Морган.
Когда челюсть Додда оказалась в пределах досягаемости, Морган прищурился, собрался с силами и изо всех сил своего худощавого тела взмахнул тяжелым ботинком.