Рихард, Ютта у ее кровати. Ютта почти плачет.
Рихард (толкает ее). Ничего не случилось, фрау Бринкманн.
Фрау Бринкманн. Они его забрали. Чего они хотели?
Рихард. Он должен был вернуться в свою часть.
Фрау Бринкманн. А что?..
Рихард. Он там нужен, фрау Бринкманн. Он нужен на фронте. Через неделю он приедет снова. Я его встретил. Через неделю ему снова дадут отпуск.
Фрау Бринкманн смотрит на него. Не отвечает.
Рихард (беспомощно). Вы мне не верите? Поверьте…
Фрау Бринкманн не отвечает.
Ютта (толкает Рихарда). Идем.
Рихард. Что?
Выходят. Ютта приносит из кухни нож. Рихард берет его. Идут на улицу. Рихард лезет на фонарь. Вокруг собираются люди. Рихард смотрит на них.
Женщина. Стой! Так нельзя.
Рихард (в ярости). Почему?
Женщина. Он же упадет, когда ты обрежешь веревку. Мы должны его поддержать…
Рихард. А, вот что…
Женщина. Кто-нибудь, помогите удержать его.
Никто не подходит. Несколько человек идут дальше.
Женщина. И вам не стыдно перед этим мальчиком?
«Нет». Пожилой мужчина (в старой униформе – возможно, пожилой полковник) пробирается сквозь толпу. Поддерживает тело Бринкманна: «Кто это, Рихард?»
Рихард. Кавалер Рыцарского креста Бринкманн.
Пожилой мужчина. Обрезай веревку.
Они ловят Бринкманна. Кладут его на асфальт. «Куда? – спрашивает пожилой мужчина. – Где его дом?»
Рихард. Только не туда! Мы можем отнести его в нашу кухню. Ее разбомбили, но…
Пожилой мужчина. Пошли.
Они несут мертвого в развалины – женщина и пожилой мужчина, за ними – двое детей. Ютта складывает болтающиеся по земле руки Бринкманна у него на груди. Они снова падают. Она берет одну руку, Рихард – вторую. Так они и входят в разрушенную кухню, в которой вместо потолка небо. Они кладут покойного на кухонный стол. Смотрят друг на друга – незнакомая крепкая женщина с широким лицом, пожилой мужчина из ушедшего и забытого времени и двое сегодняшних детей. Мужчина откашливается. «Не всякий, кого сегодня считают предателем, предатель», – говорит он Рихарду и Ютте.
«Аминь, – откликается женщина. – Зато много предателей, которые себя предателями не считают».
«Я прослежу, чтобы его похоронили», – полковник собирается уходить[63].
«Он был ранен четыре раза», – говорит Ютта почти враждебно.
Полковник кивает. Уходит. Рихард идет за ним: «А где остальные, господин полковник?»
Полковник. Те, кто был на Гавеле?
Рихард. Да.
Полковник. Ребята из гитлерюгенда, которые были на Гавеле? Их было пять тысяч таких, как ты, – теперь их всего пятьсот. За два дня…
Рихард. А остальные – погибли?
Полковник. Погибли. Дети с парой ручных гранат и автоматов не могут долго противостоять танкам, тяжелой артиллерии и хорошо вооруженным войскам. Теперь нас бросили на оборону Берлина. Поэтому я здесь.
Теперь полковник выглядит еще старше. Сгорбленнее. «Береги себя, – говорит он. – Хоть несколько из вас должны выжить. И не верь всему, что они проповедуют. Гляди в оба и ничего не забывай».
Рихард. Господин полковник, фюрер этого не знает! Не знает! Не знает про Бринкманна. Это другие. Фюрер не знает этого!
Полковник. Не знает? Ну-ну, гляди в оба!
Рихард, Ютта.
Рихард. Когда твоя мать умрет, иди на станцию Шпиттельмаркт. Там моя мать. Иди к ней, слышишь?
Ютта. Да.
Рихард. Пообещай мне. Пообещай, что пойдешь.
Ютта (безучастно). Да.
Рихард. Пообещай.
Ютта (безучастно). Обещаю. (Встает. Говорит неожиданно ясно и жестко.) Вот мама, мы думали, что она сегодня умрет, а умер отец. Ты это понимаешь?
Рихард смотрит на нее.
Ютта (тем же тоном, жестко, ясно и как-то официально). А он четыре года подряд был на фронте, получил четыре ранения, последнее – такое тяжелое, что его больше не отправили бы, если бы он не записался добровольцем, а теперь они его за это повесили как дезертира, ты это понимаешь?
Рихард медленно качает головой.
Ютта (тем же тоном, немного громче). А другие сидят в бункере на глубине пятнадцати метров, в полной безопасности, и ни одного из них ни разу не ранило на фронте, и они приказывают повесить моего отца, а их самих никто не повесит…
Рихард прикрывает ей рот. Она сопротивляется.
Ютта. Уходи! Иди туда! Скажи им, что я сказала! Пусть меня тоже повесят!
Рихард (крепко держит ее). Подумай о своей матери…
Ютта. Уходи, оставь меня! (Неожиданно начинает рыдать.)
Рихард (держит ее). Не плачь. Бессмысленно плакать. И твоя мать не должна ничего заметить. Я вернусь. Я заберу тебя! Я заберу тебя, Ютта! Можешь быть уверена! Я заберу тебя отсюда! Даже если мне придется сбежать из госпиталя.
Ютта. Нет! Тогда они и тебя повесят!
Совещание о положении дел на фронте. Кейтель, Йодль, Кребс, адъютанты, Фегеляйн и другие. Вюст тоже.
Врезка:
РУССКИЕ ВЗЯЛИ ГЛИНИККЕ.
Второй вестовой.
Йодль (читает вслух). Русские атакуют на фронте протяженностью пятьдесят километров.
Третий вестовой.
Кейтель (читает). Русские наступают от Вильгельмсхагена. Что-то будет! О Боже, только б нам отсюда выбраться. (Кребсу.) Позвоните все-таки еще раз Коллеру. Может, он уже знает что-нибудь новое! Я имею в виду что-нибудь хорошее.
Кребс идет к телефону. Еще один вестовой.
Йодль (читает). Русские нападают от Фридрихсхагена.
Коллер (слышен его голос из трубки). Фюрер хочет знать, начал ли Штайнер наступать… Что?.. Насколько я знаю, нет! Это было бы бесполезно!.. Вообще никаких шансов против превосходящих сил русских… Ясно… Что вы собираетесь делать? Фюрер думает, что все армии еще укомплектованы как до войны. Он не знает, что каждая наша армия превратилась в смешанную дивизию… Это призрачная война с призрачными армиями, которых давно уже нет…
Кребс (вешает трубку). Ничего…
Вестовой. Русские дошли до Розенталя!
Вносятся изменения на карте.
Другой вестовой. Русские штурмовые группы пробиваются вдоль Ландсбергского шоссе.
Первый адъютант. Хотелось бы мне выбраться отсюда! Тут спертый воздух!
Второй адъютант. Про Штайнера ничего не известно?
Первый адъютант. Он не атаковал. Разумно. Была бы еще одна бесполезная жертва.
Кейтель (Йодлю). Вы у нас дипломат! Вы должны ему объяснить. Намекните. Доложите вначале о роте саперов, которая взяла в плен двенадцать русских. Подсластите пилюлю. Вы же так хорошо это умеете!
Йодль. Да и как он мог нападать с дюжиной солдат? Все это сплошные иллюзии фюрера!
Кейтель. Скажите ему что-нибудь утешительное! Что-нибудь, чтоб он не слишком разбушевался!
Входит Веннер с телеграммой.
Кейтель (читает телеграмму, потом говорит). Итого шестнадцать. Русские взяли шестнадцать пригородов Берлина.
Резко открывается дверь.
Гитлер (стоит в дверном проеме). Штайнер! Я требую немедленного сообщения о продвижении группы Штайнера! Как далеко он продвинулся?
Тишина. Веннер не решается выйти. Остановился рядом с Вюстом.
Йодль (наконец подходит ближе). Мой фюрер, наши саперные войска…
Гитлер. Штайнер! Он начал атаковать?
Молчание.
Гитлер. Отвечайте!
Йодль (тихо). Мой фюрер, Штайнер не атаковал.
Гитлер (не верит). Что? Вы хотите мне сказать, что обергруппенфюрер СС Штайнер не выполнил мой приказ?
Йодль. Он не мог…
Гитлер. Не мог? Вы имеете наглость говорить «не мог», когда я это приказал? (Надвигается на Йодля, тот отступает.) Это вы саботировали мой приказ!
Йодль. Нет, мой фюрер. Штайнер на собственную ответственность не начал наступления. Все ваши приказы были переданы.
Гитлер. Что? Кребс!
Кребс. Так точно, мой фюрер!
Гитлер. Кейтель!
Кейтель. Все так, мой фюрер.
Йодль. Это было невозможно, мой фюрер. Штайнера уничтожили бы в течение часа. Войска были недостаточно вооружены, это даже не довоенный…
Гитлер (прерывает его. Начинает тихо, потом все громче, пока не впадает в неистовство). Предан! Значит, я предан и СС. Предан и продан всеми! (Все яростнее.) Что вы (смотрит на генералов) предатели и трусы, я знаю давно! Армия отступала, когда я приказывал удерживать позиции. Она обманывала меня, лгала мне. Вас, вас всех давно следовало повесить! Но чтобы СС! Войска СС предали меня! В Венгрии меня предал этот эсэсовский подлец Зепп Дитрих, а теперь СС предает меня снова! Предательство! Предательство, куда ни погляди! Генералы, фельдмаршалы, группенфюреры – все, все, кого я возвеличил, – подлецы, трусы и предатели! (Кричит.) Мерзавцы! Эта армия, которой я дал возможность завоевать бессмертную славу, – трусливая банда трусливых баб! СС, которая должна быть сияющим образцом верности, позорно бросает меня в беде! (Вопит.) А этот народ, который я сделал первым народом мира, неблагодарен, неспособен, труслив, недостоин меня! Он должен подохнуть, погибнуть, быть уничтожен, он не стоит всех моих жертв! (Пауза. Гитлер неверными шагами идет к карте. Широкими движениями рук смахивает все флажки.) Всё! Всё! Это конец! Вы недостойны меня! Пусть славяне побеждают! Немецкий народ не заслуживает спасения! Он слаб, и труслив, и неверен, ну так пусть другие побеждают! С меня хватит! Я – фюрер народа, который меня не заслуживает. Довольно! Все кончено! Я застрелюсь! (Падает на стул.)
Неловкая тишина. Генералы смотрят друг на друга. Входит вестовой. Ему делают знак уйти. После долгой паузы Кейтель решается заговорить.
Кейтель. Германия нуждается в вас, мой фюрер! Мы все знаем, немецкий народ знает, что в мире никогда не было никого равного вам! Вы нужны нам! Вы не можете бросить нас на произвол судьбы!