— Это вам, моя принцесса.
— Спасибо, — Анжела улыбнулась и строго спросила:
— Где моя фотография?
— Здесь! — юноша пламенно стукнул себя по левой стороне груди, загудела бронза доспеха.
— А где моя резиночка от волос?
— Здесь, — Виктор тряхнул головой. Волосы на затылке были обхвачены синим кольцом.
— Храни её и думай обо мне каждый день.
— Каждый миг, моя принцесса. Мой конь, Митлок, остается здесь. Он быстр как ветер и послушен. Ты ему понравилась, а Вилен будет давать лук, когда попросишь.
— Скоро я приеду к тебе в гости, — Анжела поймала мой взгляд и быстро добавила: — Если папа пустит.
— О, Анжела, — Виктор умоляюще посмотрел на меня.
Я пожал плечами и сделал вид, что ничего не слышал. Анжела приблизилась к принцу и звонко поцеловала в щеку.
— До встречи.
Юноша стал пунцовым.
— До встречи, — пробормотал Виктор, шатающейся походкой тяжело раненого побрел к коню.
— Нельзя их надолго разлучать, — Атлас готов был всхлипнуть.
— Да, дорогой сосед, — вспомнил я, — если встретишь Лиля, скажи, пусть возвращается, что я зла не держу.
— О-кей, — ответил, улыбаясь король Атлас.
Я округлил глаза: где он подобрал это слово? Наверняка от Анжелы или сына.
Скоро решилась другая проблема. В тот день я устроил смотр флотилии. Из темных доков подземных гротов были выведены отремонтированные, просмоленные, две одномачтовых галеры. Даже не верится, что такие суденышки могут бороздить и пересекать морские пространства.
Шестнадцативесельные кораблики — места едва хватало для гребцов и товара.
Вдоль невысоких бортов подвешены круглые щиты. Носы галер украшали вырезанные из дерева головы дельфинов.
Корабли чуть покачивались в спокойных водах озера. На одной из галер были я и староста. Иногда из воды выныривала любопытная рогатая голова Гоши, На его горбу, смеясь, восседала русалка — моя дочь.
— Можно отправляться в путь хоть завтра, все готово, — задумчиво сказал Брик Рыжик, провожая взглядом нырнувших Гошу и Анжелу. Рыбаки все ещё не могли привыкнуть к дракону. Он по-прежнему вселял в них суеверный ужас чудовища, вырвавшегося из мира мертвых.
— Вижу в поселке вооруженных людей, — объявил Оляпа Кучерявый. Он протянул руку в сторону берега. Там стоял трактирщик Дон Косина, размахивая руками, чтобы привлечь наше внимание. Со стороны поселка до нас донеслось улюлюканье и смех, на холме замелькали доспехи солдат.
— Это не наши, — сказал староста, он имел в виду людей, оставленных Атласом.
— Гвардейцы в замке, делают ревизию арсенала.
— Тогда я знаю, кто это. К нам пожаловал Пулик, — староста сплюнул в воду и посмотрел на меня, ожидая распоряжений.
— Кто такой Пулик?
— Бывший воевода короля. Это он организовал пиратскую заставу и перекрыл выход в море. Ваше величество собиралось с ним встретиться. Вздорный тип.
— К берегу! — крикнул я, вспомнив, что сейчас открыта школа и Капа ведет занятия. Я увидел голову Гоши, зажавшего в пасти рыбу, на его горбу сидела Анжела.
— Правь к поселку — у нас гости! — крикнул я.
Анжела свистнула, хватаясь за треугольную пластину, Гоша проглотил рыбу и нырнул.
Когда мы пристали к берегу, там уже стояли солдаты Пулика, вооруженные кубками с вином. Было видно, что нас они не боятся. Солдаты зубоскалили, пили вино, громко отрыгивали. В стороне лежал здоровяк трактирщик. Дон Косина постанывал, держась за голову. Рядом покоился пустой бочонок из-под вина. Над бочонком стоял деформированный временем и чревоугодием (про таких говорят: «беременный с двух сторон») крепыш с квадратной челюстью и цепкими бульдожьими глазами. Лысая макушка блестела, как айсберг под солнцем, над остатками длинных серых волос. Его живот готов был разорвать опоясывающий ремень. Уперев руки в бока, он пьяно ревел:
— Все смотрите, это наша королева. — Солдаты отвечали веселым ржанием. Бледная Капа стояла перед воеводой, растерянно мигала, глядя на смеющихся. Рыбаки, их жены и дети робко жались в стороне. Я соскочил с галеры и побежал к Пулику.
— Смотрите, вот и король пожаловал.
— Что случилось? — спросил Капу.
— Они, — Капа не удержавшись, всхлипнула, — поломали в школе мебель и грозились сжечь.
— Сожжем, — заверил Пулик.
Я повернулся к нему, и в этот момент он ударил меня ногой в живот. Хороший, сильный и профессиональный удар — отбросил меня в воду. Наступила минута молчания, похожая на вечность: короли не должны падать, их непозволительно бить ногами.
Капа кинулась ко мне, но ее перехватил Пулик. Мокрый, красный от гнева и стыда, я медленно поднялся. Солдаты и Пулик злорадно заржали. Их гогот перекрыл разъяренный рев Гоши, неожиданно вынырнувшего недалеко от меня. Длинная шея выстрелила в сторону воеводы. Хищные челюсти щелкнули в опасной близости от головы Пулика. Он с криком упал на «мягкое место» и, быстро перебирая ногами, отполз на безопасное расстояние. Солдаты, побросав кубки и оружие, побежали вверх по склону и остановились перед растянувшейся цепочкой рыбаков, вооруженных длинными кольями и веслами.
— Гоша! — крикнул я.
Голова дракона выросла передо мной, черные глазки вопрошающе уставились.
— Все в порядке, — успокоил я дракона. Длинный шершавый язык, пахнущий сырой рыбой, лизнул лицо.
— Анжела, попридержи дракона, хочу серьезно поговорить с толстым господином. — Я ласково улыбнулся Пулику.
Его передняя челюсть больше выдвинулась вперед, глазки опасно заблестели. Он поднялся и медленно попятился назад, в его руках дергался широкий и короткий меч.
— Солдаты, ко мне! — взревел воевода. Посмотрев на меня, ухмыльнулся. — Думаешь, я боюсь твоего вонючего змея?
— Конечно, боишься и меня будешь бояться, если не попросишь прощения у королевы за свое хамское поведение.
— Что? — воевода раскрыл рот.
— Петя, — Капа попробовала меня остановить, — в таком состоянии тебе лучше с ним не связываться.
— Отличное состояние. Дорогая, задеты не только королевское величие, но и мужская гордость. Анжела, следи за драконом, не дай ему вмешаться. — Я двинулся к Пулику. — Не люблю заставлять людей, но ведь ты этого хочешь, признаешь только силу, да?
Пулик довольно оскаблился.
— Смотрите, сейчас я вашему королю оторву голову. — Отбросив меч, воевода раскрыл медвежьи объятия и пошел навстречу, приговаривая: — Иди, иди ко мне, мой птенчик.
Конечно, он не знал, что в юности я занимался боксом, пока не пошел после института на завод. Честно говоря, я и сам забыл, так давно это было и так давно меня никто не злил. Тяжела ты, шапка Мономаха.
Пулик, ухая, замахнулся. Я легко ушел от удара, внезапно оказался перед ним и быстро провёл серию коротких ударов. Прямым — поставил челюсть на место. От двух боковых — зрачки Пулика закачались из стороны в сторону. Надо отдать должное грузности и массивности воеводы. Он устоял на ногах, но руки бессильно опустились, коленки задрожали и начали подгибаться. Воевода рыкнул, совсем как Гоша, и пал на колени. Я перехватил его за шиворот, чтоб не растянулся, и грубо встряхнул.
— А сейчас готов просить прощения или мне свернуть тебе шею?
— Э-эээ! — проревел воевода.
— Не разобрал, повтори: «Уважаемая королева, простите меня, пожалуйста, я так делать больше никогда не буду».
— Королева, — прохрипел Пулик.
— Петя, оставь его, — стала заступаться Капа.
— Не вмешивайся. — Мои пальцы впились в жирный затылок воеводы. — Ты что, повторить не в состоянии? Начинать надо со слова «уважаемая».
— Уважаемая…
— Громче!
— Ты задушишь меня, — прохрипел Пулик.
— А надо бы, — я ослабил хватку.
— Уважаемая королева, прошу вас простить меня.
Я наклонился и прошептал:
— Добавь — «пожалуйста».
— Пожалуйста! — рявкнул Пулик.
— Хорошо, Петя, отпусти его. Я прощаю вас. — Капа покраснела и отвернулась.
Я несильно толкнул Пулика в шею, он ткнулся лицом в песок. Капа покачала головой, осторожно приблизилась к воеводе, погладила по голове и спросила:
— У вас ничего не болит, он не сильно вас ударил?
Да, женщины это мировая загадка, почище фараоновых гробниц и этрусских письмен, а также ангелы и сама святая кротость. Кто скажет, что знает и понимает женщин? Мне оставалось громко и презрительно фыркнуть и обратиться к задержанной толпе мародеров:
— Так, теперь все вы дружно и громко попросите прощения и не забудете добавить волшебное слово — «пожалуйста».
Солдаты упали на колени. Так как это был склон, им пришлось упираться ладонями. Они дружно заревели:
— Уважаемая королева, пожалуйста, простите нас, мы так больше не будем.
— Подними их и никогда так, Петя, больше не делай, — укоризненно сказала королева-жена.
— Не забывай, кто ты, — тихо возразил я.
Капа махнула разбойникам рукой.
— Поднимайтесь, я вас прощаю. — Она медленно поднималась по склону, пунцовая от смущения и стыда за поступки этих людей, стараясь ни на кого не смотреть.
Кряхтя, встал воевода.
Я оглянулся на Пулика.
— И последнее: пойдешь со своими головорезами в поселок и почините школьную мебель. — В стороне грустно переминался с ноги на ногу Дон Косина, заглядывая в пустой бочонок.
— Заплатите уважаемому трактирщику за хлеб и за соль.
— И вино?
— Вот именно, птенчик, — я не смог сдержать улыбки, в этот момент Пулик совсем не был похож на воинственного забияку, явившегося «построить» поселок и нового короля.
— Заплатите старосте штраф. Он скажет, сколько надо за оскорбления и непрошеный визит. Потом можете убираться на все четыре стороны, но грабить больше не советую.
Пулик ничего не отвечал и старательно прятал глаза.
Позже выяснилось, что это были очередные интриги неугомонного Лиля, вот уж смертельно раненная гордость. После того, как замерла торговля и рыбаки занимались строительными делами по углублению русла реки, Пулику и его бравым солдатушкам-ребятушкам нечем было заняться, как неожиданно подвернулся отставной жрец и соблазнил их открывающей перспективой на царство или грабежа беззащитных рыбаков. О драконе он умолчал…