– Всюду вонь, – брюзжал он. – Эти туны живут в грязи и дикости, хуже, чем самые нищие весси или ливы. Похоже, более сильные кланы отсекли их и от моря, и от земель саами, где они берут рабов. Ты не должен вести с ними никаких переговоров, Ильмо. Только позора оберешься, а потом Лоухи не захочет иметь с нами дела.
– А мне нравятся эти туны, – возразил Ильмо. – Я-то думал, все они такие же упыри и нелюди, как Рауни. Но теперь мне кажется, что туны – такие же люди, как мы, только с крыльями. Они живут в нищете, но приветливы и гостеприимны. А какие у них отважные дети! Конечно, впоследствии взрослые испортят их, научив унижаться и лицемерить…
– Думаешь, у тунов всё как у людей? – проговорил Йокахайнен. – Старшие и младшие кланы – это вопрос родства, а не подчинения. Отношения между ними гораздо сложнее, чем кажется. Я полагаю – надо остаться здесь подольше и постараться выяснить расклад сил в Похъёле. На этом можно будет сыграть, если вы попадетесь в когти Лоухи.
– Что значит «вы»? – с подозрением спросил Ильмо.
– То и значит. Я ей живым не дамся. Если она меня узнает, она из меня заживо вытянет жилы и натянет их на кантеле.
– Но Вяйно сказал…
– …что она меня не узнает, – мрачно закончил нойда. – Узнает, не сомневайся. А когда она увидит бывшего ученика ее сына в обществе его убийц, выводы сделает быстро. Одна надежда – что мы ее не встретим.
– Вот я и говорю, пошли отсюда, – сказал Аке. – Я в этой вонючей норе спать не буду.
– И я считаю, что надо уходить скорее, – неожиданно поддержала его Асгерд. – Пока эти туны нас не раскусили. Не обольщайся, Ильмо. Как знать, может, то, что ты принимаешь за радушие и гостеприимство, на самом деле и есть их знаменитое коварство.
– Завтра будет видно. Но переночуем мы все же здесь, – подытожил Ильмо. – Нам надо выспаться и отдохнуть перед долгим переходом через скалы. Аке, кончай привередничать и полезай в гнездо – надо прикинуть, уместимся ли мы туда впятером…
В гнезде места хватило на всех. Путешественники успели поваляться там, и даже подремать, когда их разбудил галдеж и писк. Аке, спавший у входа («к воздуху поближе»), высунулся наружу и увидел целую толпу детей, которые нетерпеливо ожидали их пробуждения.
– Пошли вон! – гаркнул Аке.
Но никто даже не отшатнулся. В воздухе вырос лес тонких цепких лапок. Одна из них ухватила шнурок с оберегом на шее варга и дернула на себя. Аке выругался и шлепнул по нахальной руке. В следующий миг он дернулся и выругался вдвое громче и заковыристее: маленький вор тяпнул его за палец. Зубы у него оказались не хуже, чем у любого взрослого туна, да и в быстроте пацаненок не уступал взрослому.
– Ну я вам сейчас устрою, паршивые упырята! – заорал он, выскакивая из летка.
Человеческие дети мгновенно разбежались бы в разные стороны, а эти столпились еще плотнее и дружно зашипели, показывая мелкие острые клыки.
Положение спас лысый Пухури, который встречал их у подножия. Он внезапно спорхнул откуда-то сверху, пинками разогнал маленьких хищников и почтительно пригласил гостей из южного клана разделить с ним прогулку по гнездовью Сюэтар и окрестностям.
Уже вечерело, бледное солнце уходило за горы, в сизые снеговые тучи. Ветер играл снежинками, шелестел сухой травой. Со всех сторон, куда ни глянь, слетались к холму крылатые тени. Многие несли в когтях добычу, но в большинстве своем туны возвращались налегке.
– Сейчас время самое хлопотное, – рассказывал старый тун. – Днем в гнездовье только старики и неоперившиеся птенцы, и те уходят на солнечные склоны, собирать клюкву и воронику, пока не выпал снег. С пищей у нас здесь, ой, туго. Мыши да лемминги – вот и вся еда.
– А птица? Гуси, утки?
– Гуси уже улетели, но мы успели засолить изрядно мяса, на зиму должно хватить… – опомнившись, старейшина быстро добавил: – Но гуси-то ведь на нашем озере только отдыхают, не останавливаются, летят дальше на Туони. Вот ягод у нас тут много, тем и спасаемся… Мох едим, ягель…
Йокахайнен слушал, посмеиваясь. Он прекрасно понимал, что Пухури нарочно прибедняется, расписывая скудость и бесполезность своих владений. Чтобы «шпионы», вернувшись в свои неведомые южные земли, донесли – на севере одни мыши да мох, и взять с них нечего.
– А рыба? У вас же под боком озеро.
Старик скривился:
– Западные и северные приморские кланы, те – да, рыбу едят. Морскую. А мы нет. Не понимаю, как можно есть этакую пакость? И как ее доставать из воды, скажите на милость?
– Так же, как мышей – высмотрел и выхватил. Ты видел, как охотятся чайки?
– У нас чайки не водятся. Конечно, иногда дети, играя, таскают из воды мелких рыбешек. А толку? Мясо у них несъедобное – склизкое, безвкусное…
– А если поджарить?
Старик с удивлением взглянул на него:
– Что сделать?
Йокахайнен не ответил. Он и забыл, что туны нечасто пользуются огнем. А этот клан, похоже, и не догадывался, что это возможно.
– Приморские кланы презирают нас за то, что мы едим ягоды и мох, – продолжал жаловаться дед. – Тамошние туны никогда не унизились бы до того, чтобы съесть нечто, не пойманное и не убитое лично. А чем вы питаетесь на юге? Тоже рыбой?
– Только свежим мясом, – сказал Йокахайнен. – Олениной и лосятиной.
Старик раболепно пригнулся и глянул на саами с удвоенным уважением. Йокахайнен с каменным лицом пересказал разговор остальным. Аке презрительно фыркнул:
– Мышееды! Надеюсь, для нас они найдут угощение получше?
– Скажи ему еще, что мы питаемся волчатиной и медвежатиной, – подсказал Ахти. И скорчил свирепую рожу.
Нойда перевел его слова. Старый тун разволновался и разразился в ответ целой речью.
– Что он говорит?
– Он сказал – на далеком севере есть клан Этелетар, страшные колдуны, которые тоже охотятся на белых медведей, едят их мясо и пьют кровь. Не родственники ли мы? Я ответил уклончиво. Еще неизвестно, не выдумал ли он этот клан.
– Тунское коварство, – проворчала Асгерд. – Этот лысый ворон кажется безобидным старичком, но на самом деле он не таков, уж поверьте.
Старик тем временем вел рассказ дальше.
Клан Сюэтар издревле жил в этой скалистой долине. Из года в год они теснились в ней, то и дело страдая от голода, но в другие земли переселяться опасались. Почему – Йокахайнен пока не понял. Клан был многочисленный и, несмотря на жалобы старика, явно процветающий. Туны жили уединенно, вдалеке и от моря, и от земель саами. Однако вести из других земель Похъёлы до них каким-то образом доходили. Повинуясь намекающим взглядам Ильмо, Йокахайнен начал исподволь расспрашивать старика о. других кланах, подводя беседу к Лоухи и ее владениям. Вытягивать сведения из старика не пришлось. Едва услышав имя Лоухи, он оживился и принялся пространно рассказывать о бедах и несчастьях клана Ловьятар. Должно быть, той осенью это была любимая тема для сплетен по всей Похъёле.
О сампо старый тун, конечно, даже не заикнулся – скорее всего, ничего не знал. Ильмо это не удивило. Ясно было, что Лоухи держит мельницу под замком и в тайне. Но всё остальное…
– Случилось это в начале осени, – рассказывал дед. – Однажды ночью мы проснулись от того, что дрогнула земля. Да как дрогнула! Камни катились, гнезда разваливались! Песок и пыль текли, как вода. Мы выскочили наружу, глядь – а на западе все небо красное! Парни летали на дальний хребет, дальше не посмели. Через несколько дней дошла весть о том, что Луотолы больше нет. Не то там вулкан проснулся, не то Лоухи что-то наколдовала…
– Как «Луотолы нет»?! – воскликнул Йокахайнен.
– Луотола покинута, – с удовольствием объяснил дед. – Говорят, там открылись Врата самого Хорна. Еще говорят, там теперь живут чудовища…
– А где теперь клан Лоухи?
– Наверно, сидят на летних гнездовьях. Что будут делать дальше отрезанные от моря – непонятно… Ой, весело будет на севере этой зимой! Как знать, кого к весне назовут Хозяйкой Похъёлы?
Йокахайнен пересказал друзьям слова старика. Ильмо новости сильно не понравились. Но особенно разволновалась Асгерд.
– Началось! – зловеще воскликнула она. – Сампо больше не подчиняется Лоухи! Отец предсказывал, что так будет! Он сам некогда обращался к Мировому Древу, чтобы обрести мудрость и дар предвидения, и постиг, что оно неподвластно ни богам, ни смертным. Да еще и глаза лишился! Едва ли с Древом совладает и сама Калма!
– При чем тут Мировое Древо? – заинтересовался Йокахайнен.
Асгерд досадливо нахмурилась и ничего ему не ответила.
– Кто твой отец? – не отставал нойда. – Чародей? Почему ты заговорила о Мировом Древе – оно как-то связано с сампо?
– Поговорим об этом потом, – сказал Ильмо, кивая на старого туна, который с любопытством прислушивался к разговору, хоть явно ничего не понимал. – Спроси-ка лучше нашего хозяина, собирается ли он нас кормить.
– Да, – подхватил Ахти. – С утра ничего не ели!
В ответ на вопрос старик откровенно удивился.
– Он говорит – здесь каждый что сам поймает, то и ест, – перевел Йокахайнен. – Кроме больных и детей, у которых еще не отросли маховые перья. Удивляется – разве у нас не так? Думаю, на самом деле он хочет посмотреть, каким образом мы прячем свои крылья.
– Везде-то вам с Асгерд видится подвох, – укоризненно сказал Ильмо. – Сделаем так: переведи ему, что мы сегодня устроим праздничный ужин – такой, как это принято в наших землях. Научим их, как надо принимать гостей.
– Ужин? С олениной и медвежатиной? – усомнился Ахти. – И где мы их возьмем?
– Зачем с олениной? Сейчас пойдем с тобой к озеру, наловим рыбы и покажем, как сделать «склизкое безвкусное мясо» вполне съедобным. А вы, – повернулся он к Аке и Асгерд, – найдите подходящее место, где можно развести костер.
«Ты хороший вождь, потомок богини, – думала Асгерд, глядя, как Ильмо с луком в руках спускается с горы к озеру, прыгая с камня на камень, – Разумный, осторожный и удачливый. С тобой благословение богов… А со мной – отцовское проклятие. Поэтому я иду с вами – а вовсе не из-за того, на что ра