«Как сампо», – подумал Ильмо в этом месте. Хотя что он знал о сампо?
– Вскоре Сигурд отыскал свою семью, родителей, братьев и сестер, с которыми его разлучили в младенчестве, – пела Асгерд. – Теперь у него было всё – слава, богатство, друзья, прекрасная жена – но радости ему это принесло мало. Золото альвов затуманило зрение его родичей и помутило их рассудок. В семье начался раздор. Спустя недолгое время братья, одержимые проклятым кладом, подкараулили Сигурда в лесу. Не ожидая дурного, он повернулся к ним спиной и был предательски убит. Поскольку погиб он не в бою, его душа пошла в Нижний мир, в пищу богине Хель. А Деве Битвы отец велел возвращаться в Чертог Героев. Но валькирия отказалась. Бесстрашно она взошла на погребальный костер любимого, и сгорела, и отправилась в смерть вместе с ним!
Песня закончилась в тишине. Ее нарушало только быстрое бормотание Йокахайнена, который пересказывал тунам последние слова легенды. Но тунам все было уже понятно. Многие из них, особенно женщины, были взволнованы до слез.
– Какая печальная история!
– Какая прекрасная!
Асгерд и сама казалась растроганной. Она неловко поклонилась и села на место, стискивая руки. Бледная, с разгоревшимися глазами, она была прекрасна, как богиня…
– Хорошо было этому Сигурду, – ревниво заметил Ахти. – Только шасть за порог – вот тебе и дракон, вот и клад волшебный! Небось ему не приходилось блуждать по дальним землям в поисках достойных врагов. Вот если бы мне встретить дракона, я бы…
– Сиди уж, Ахти Каукомьели, – проронила Асгерд. – Любить Деву Битвы – это тебе не за карьяльскими девками по березнякам бегать. Куда тебе до Сигурда? Герой о себе не думает, его ведет судьба… Он – как стрела, выпущенная богами, путь его краток и прям…
Ахти побледнел от незаслуженной обиды. Помрачнел, стал немногословен и вскоре отсел от Асгерд подальше. А девушка на него даже не взглянула. Глядела в огонь и улыбалась своим сладким и грозным мечтам.
– Ничего нашему Ахти с ней не обломится, – ухмыльнулся Аке. – Девица-то о герое мечтает, об избраннике богов… Небось и в Похъёлу поперлась, чтобы его здесь встретить. Берегись, Ильмо…
– А я-то при чем?
Огонь потрескивал и метал в небо искры. Вокруг становилось всё темнее. Туны бродили туда-сюда, то выходя на свет, то снова исчезая во мраке. Опять зазвучали монотонные песни…
– Пивка бы! – вздохнул Аке… И тут же поперхнулся и замер на полуслове – перед костром появилась птица. Пестрая окраска ее спинки и крыльев, резко отчеркнутая белой полосой поперек крыльев, казалась изысканной вышивкой. Хвост был распущен по земле, словно мантия, на голове игриво покачивался пышный хохолок. Птица неспешно прошлась вокруг костра, выпятив грудку, растопырив крылья и звонко цокая по каменистой почве длинными когтями на голенастых лапах. Гости проводили ее изумленными взглядами. Птица оглянулась, убедилась, что за ней наблюдают… и превратилась в девушку. Стройную, с гордой осанкой. Ее волосы были заплетены в множество кос, украшены веточками и поздними цветами. На грудь спускались нитки бус из сушеных ягод, лицо было раскрашено ягодным соком. Красотка стрельнула глазами в Йокахайнена и снова прошлась мимо костра. Девушка, которая поднесла корзинку с ягодами – она так и сидела рядом с саами, – придвинулась ближе к нему и испустила тихое, выразительное шипение.
– Ух ты! – Аке всё понял быстрее других – и тут же развеселился. – Йо, да это же она нарочно для тебя!
Все тут же оживились, посыпались добродушные насмешки:
– Видно, ты ей понравился!
– Туны к тебе определенно неравнодушны!
Йокахайнен смутился.
– Быть того не может. Это ж не человек, нечисть…
– А давайте ее спросим, – предложил Аке. – Ну-ка, спроси свою соседку – что той красотке-птичке от тебя было надо?
Йокахайнен пожал плечами и задал вопрос. Девушка, что дарила ему ягоды, быстро заговорила, всем своим видом выражая восхищение соседом и негодование, вызванное поведением соперницы.
– Что она говорит?! – дуэтом спросили Аке и Асгерд.
Йокахайнен смущенно кхекнул.
– Да, хм… вы правы. Она говорит, что я смертоносно красив…
Все так и грохнули от смеха.
– Почему бы нет? – с серьезным видом спросила Асгерд. – По их меркам, мы все небось бледные белоглазые уроды – а ты вполне сойдешь за местного красавца. Ты на них похож, только выше и плечистее, и нос у тебя не такой крючковатый.
– А еще ты знаешь их язык…
– Дело не только в этом, – сказал саами. – Не просто язык – а наречие приморских тунов.
– То есть они тебя принимают за представителя старшего клана? – сообразил Ильмо. – А отсутствие крыльев их не смущает?
– Они не верят, что у меня их нет. Они думают, что я их с какой-то целью спрятал. Все туны очень уважают искусство плести интриги. К тому же они поняли, что я колдун. А они преклоняются перед колдунами. Как я понял, сами они очень слабы и в колдовстве, и в рунах, – саами мрачно усмехнулся. – У них ведь тут нет возможности пользоваться для колдовства человеческой кровью.
– Кстати, об интригах, – сказал Ильмо. – Поспрашивай-ка их, в самом деле. Что они там еще про нас предполагают? Сдается мне, Пухури рассказал нам очень малую часть правды.
– Это что же, мне придется тут любезничать с этими… куропатками?
Аке ухмыльнулся, блеснул глазами.
– Почему бы нет? Я бы тоже полюбезничал. Вон та, в бусах, очень даже ничего.
Разукрашенная девица заметила, что речь идет о ней, приосанилась и метнула на саами еще один жаркий взгляд. Вторая девица тут же прижалась к боку колдуна, просунула руку ему под локоть и вцепилась словно пиявка. Йокахайнен обреченно оглянулся…
Той ночью он так и не вернулся в гнездо. На следующий день его увидели на солнечном пригорке возле ухоженного гнезда ярусом ниже. Нойда полулежал, развалившись на пестром пологе из мышиных шкур. Одна девица расчесывала ему волосы, другая кормила ягодами с ладони, и все трое весело болтали.
– Смотрите, девки-то не передрались! – восхитился Аке. – А сам-то, сам-то – всю дорогу важничал, великого чародея из себя строил! В тихом омуте…
– Что, саами, небось приятно, когда тебе туны угождают? – ехидно спросила Асгерд.
Йокахайнен заметил их, подмигнул, но с места не двинулся.
– Ждите меня у гнезда, – крикнул он. – Есть разговор.
Глава 15Ярьямейнен
Полуденное солнце с трудом пробилось сквозь плотные снеговые тучи, и его лучи ударили в стрельчатые окна малого круглого зала скального дворца Туонелы. В тот же миг Ильма, все утро простоявшая над гадательной чашей в сердце спирали, выпрямилась и захлопала в ладоши.
– Они прошли горы! – воскликнула она, сияя, словно получила в подарок нечто особенно долгожданное. – Пришел сигнал от внутреннего пограничного стража! Впервые с тех пор, как его поставили! Мама, ты меня слышишь? Я их нашла!
Лоухи, только что закончившая раздавать хозяйственные распоряжения, а потому раздраженная, устало взглянула на дочь:
– От внутреннего стража? Чепуха! Быть не может!
– Я же говорила тебе, что мы недооценили Ильмаринена! И вот, пожалуйста – он уже во Внутренней Похъёле!
– Тут какая-то ошибка, – с сомнением сказала Лоухи. – А как же Карху? Как его пропустил Карху?!
Ильма замешкалась с ответом, внимательно вглядываясь в воду.
– Учитывая, что их стало на одного меньше… ответ напрашивается сам собой.
– Ой, Карху тебе что, варгский разбойник? Он не берет отступного. Он забрал бы их всех…
– Значит, они его перехитрили. Может, оставили мальчишку-раба в виде приманки, а сами как-то проскользнули… мам, разве ты не понимаешь, что это уже неважно? Ильмаринен здесь!
Лоухи нахмурилась.
– Где это – «здесь»?
– В гнездовье клана Сюэтар.
Хозяйка Похъёлы подошла к дочери и довольно долго глядела в воду.
– Видишь? – торжествующе спросила Ильма.
– Вижу, – кивнула Лоухи. – Что ж… прекрасно.
Внезапно она расправила крылья и вспорхнула в воздух. Через миг она опустилась возле одного из ларей и достала оттуда легкую броню, широкий железный обруч и связку острых накладок на маховые перья.
– Иди-ка сюда, – окликнула она удивленную такой стремительностью дочку. – Помоги мне все это нацепить.
– Мама! Ты что, собираешься лично туда отправиться?
– Вот именно.
– Но это же… – Ильма смешалась, не находя слов. – Ты – Хозяйка Похъёлы, и какие-то жалкие нарушители… даже не туны, а люди, рабы… Отправь меня одну – и я принесу тебе их головы!
– Потому я все еще и Хозяйка Похъёлы, что всё делаю сама, – язвительно ответила Лоухи. – И потому, что умею выбирать главное… Потуже, потуже затягивай! Закончила? А теперь лети вниз и передай приказ – пусть собирается моя гвардия.
– Полетишь туда с войском? – еще сильнее удивилась Ильма. – Ради четырех оборванцев…
– Ты мне уже почти месяц твердишь, что я недооцениваю врага! – резко ответила Лоухи. – Вот я и решила прислушаться. Что тебя удивляет? Говоришь, четверо оборванцев… Но они как-то провели самого Карху. Или договорились с ним – еще неизвестно, что хуже! Кстати, ты тоже со мной отправляешься.
Ильма кивнула, глядя на мать каким-то странным взглядом.
– Они нужны мне живыми, – буркнула Лоухи. – Особенно проклятый карьяла, убийца Рауни. Принести головы – труд невелик…
Ильма всё так же глядела на мать.
– Кровь потомка богов? – спросила она.
Они переглянулись, прекрасно понимая друг друга.
– Времени совсем нет, – тихо сказала Лоухи. – Озеро вот-вот замерзнет. Пора принимать решительные меры. Иначе… кто-нибудь примет их раньше нас.
Словно в ответ на ее слова, снаружи донеслись громкие голоса, хлопанье крыльев и лязг стали.
– Что там? – крикнула Лоухи.
В стрельчатую арку заглянул стражник.
– Акка Лоухи, тут северяне из клана Этелетар. Хотят с вами говорить. Пускать?
– Опять этот Ярьямейнен, – с отвращением произнесла Лоухи, – Ладно уж, пусть заходит. Один. Остальные подождут за дверью.