– Что тут болтать? – рявкнул Аке, не понимая, о чем речь (с тех пор, как погиб Ахти, они снова всё чаще говорили на карьяльском). – Надо решать, что делать дальше!
Ильмо пожал плечами.
– Что-что… Лоухи надеется нас остановить? Так бросаем корабль и идем пешком.
– Снега нет, на лыжах идти трудно, – вздохнул Йо. – А если снова начнется буран, на открытом месте погибнем, замерзнем насмерть!
– Ты предлагаешь сидеть тут и ждать, пока прилетит Лоухи?
– А давайте послушаем, что скажет Ильма, – сказала вдруг Асгерд. – Сдается мне, у нее есть чем с нами поделиться.
Все взгляды обратились на дочь Лоухи.
– Давай, царевна, – вкрадчиво сказала Асгерд. – Расскажи, какие чары применила твоя мать и где она сейчас находится. Ты ведь знаешь, правда? А заодно сообщи нам, далеко ли до границы Похъёлы.
Ильма надменно подняла голову и напоказ расправила черные крылья. Ильмо вдруг подумал, что она в любой миг может взлететь – и они не смогут ее задержать. Но почему-то ему казалось, что она никуда не улетит. Как бы ни сопротивлялась скрытная, разумная Ильма, сампо понемногу овладело и ее мыслями. Пусть она пока не желает им обладать – но никогда не допустит, чтобы мельница желаний вернулась в руки ее матери.
– Мать сейчас в Луотоле, – сказала Ильма, складывая крылья. – Я могу представить, что она там делает. Она мечется в своей сокровищнице среди окаменелых отростков подземного древа и пытается понять, что там произошло. Мы ли уничтожили сампо, или оно – нас, или мы его забрали с собой. Судя по тому, что она заморозила море, она уже поняла, что мы сбежали, и, по всей вероятности, выслала за нами погоню.
– Когда они будут здесь? – спросил Ильмо.
– Очень скоро. Скорее всего, к утру. Если уходить, то прямо сейчас.
– А есть ли в этом смысл?! – воскликнул Аке. – Какая разница, где нас настигнет погоня – на корабле, вмерзшем в лед, или посреди моря? В любом случае мы обречены! Кто из вас способен тягаться с десятками, а может, даже сотнями тунов – и с самой Лоухи, которая стоит десятерых?
– К чему ты гнешь? – лениво поинтересовалась Асгерд.
Аке покраснел от злости.
– А то сама не понимаешь? Мы тут мечемся, а ведь у нас в руках сильнейшее оружие…
– Нет! – воскликнул Ильмо.
– Молчи, карьяла! Кто назначил тебя главным? Если тебе доверили нести сампо, это еще не значит, что ты стал его хозяином!
– Аке, ты опять за свое? – предупреждающим тоном произнесла Асгерд.
– И ты молчи, колдунья! Думаешь, я не знаю, что ты положила глаз на сампо и только ждешь момента, чтобы его украсть?
Асгерд издевательски засмеялась.
– Ой, кормчий, хороши твои слова, да рожа что-то слишком алчная! Не приписал ли ты мне свои намерения?
Аке едва не набросился на нее – чего Асгерд и добивалась, – но оглянулся и увидел, что они остались одни на корабле. Пока они спорили, Ильмо и Йокахайнен тихо перелезли через борт и теперь удалялись в сторону восточного берега, а Ильма летела далеко перед ними, почти невидимая в ночном небе, словно черная чайка.
До самого рассвета они шли по льду вдоль отвесных прибрежных скал. Когда над заснеженным краем гор выглянул край солнца, сделали привал. С погодой им пока везло – ветер почти стих, небо было ясное, мороз усиливался, но понемногу. Вот только застывшее море, гладкое и скользкое, как стекло, затрудняло путь. Но двигались все равно достаточно быстро – их подгоняла память о близкой погоне.
– Вот и Ильма возвращается, – сказал Йокахайнен, показывая куда-то против солнца.
Черный силуэт, взмахивая крыльями, пронесся над ними кругом и скользнул с неба на лед.
– Ну что там?!
– Граница близко! – Бледные щеки Ильмы раскраснелись от долгого полета. – Лететь – так вовсе рядом, а пешком… полдня, наверно. Вон за теми скалами уже начинается лес, можно будет уйти со льда!
Ильма сложила крылья и опустилась рядом с ними. Асгерд протянула ей облепленный крошками кусок мышиного мяса из последних запасов.
– Не надо, я поймала чайку, – отказалась Ильма. – Иначе бы не смогла долететь так быстро… Сожрала ее чуть ли не с когтями и перьями… А это что?!
Щеки Ильмы снова побледнели, она вскочила и указала на север.
– Ничего там нет, – удивленно сказал Аке.
– Ветер! Разве вы не чувствуете? Ветер из Похъёлы!
Вскоре это почувствовали все. Взметнулись в воздух редкие снежинки, крепкое ледяное дыхание ударило в глаза, заставляя зажмуриться.
– Это колдовской ветер, – не открывая глаз, сказала Ильма. – Он несет войско Похъёлы. Мать вызвала ветер, чтобы лететь быстрее. Сейчас они будут здесь. А мы – опоздали!
На горизонте уже маячило далекое облачко. Понемногу оно темнело и сгущалось. Ильмо вскочил на ноги.
– Скорее! Бежим к берегу!
Йокахайнен вскочил вслед за ним. Но остальные даже не пошевелились.
– Опять бежать? – протянул Аке. – Вы, карьяльские рабы, только и можете, что бегать, – а воины сражаются! Время для беготни закончилось. Давай сюда сампо.
Ильмо попятился. Йокахайнен потянулся к поясным ножнам. Аке расхохотался и вытащил из сапога нож в две ладони длиной. Асгерд бросила на него острый взгляд, но на сей раз промолчала.
А Ильма ничего этого не видела и не слышала. Застывшим взглядом она уставилась в небо. Черная, серая, пегая туча пугающе быстро затягивала его от края до края.
– Невероятно! – бормотала она. – Тут, кажется, все пятнадцать кланов!
Колдовской ветер бил в лица с такой силой, что из глаз текли слезы. Воздух наполнялся гулом и свистом. Явственно темнело. Туны летели плотным строем, застилая собой утренний свет, подобные наступающей буре, и в этой черной, пегой и серой туче холодными искрами мелькали проблески стали на панцирях, шлемах, на армированных когтях и маховых перьях.
Внезапно Аке взревел и бросился в атаку. Одним пинком он отшвырнул Йокахайнена, повалил на лед Ильмо, сорвал у него с плеча мешок и выдернул оттуда сампо. Ильмо поднял голову и увидел, что Аке, воздев руки, потрясает мельницей и что-то выкрикивает в небо – слова терялись в гуле и свисте. Свист вдруг превратился в пронзительный многоголосый визг, а затем – в частый, звонкий лязг. Прямо перед лицом Ильмо застучали по льду железные лезвия. Авангард тунов во главе с самой Лоухи несся вниз, сложив крылья и выставив вперед железные когти, а остальные с высоты расстреливали врага железными перьями. Рядом с Ильмо вскрикнул Йокахайнен – видно, в него попали. Аке же без стона рухнул на лед, утыканный дротиками, словно еж – колючками.
С неба с воем рухнула косматая темная тень. Сампо не успело даже коснуться льда, как оказалось в когтистых лапах Лоухи. В тот же миг на нее с пронзительным визгом набросилась Ильма. Клубком черных перьев они с клекотом покатились по льду, лязгая железом. Над морем неслись бешеные крики на похъёльском, и не надо было знать язык, чтобы их понять. Туны из свиты Лоухи просвистели в воздухе и в растерянности снова взмыли вверх, заходя на второй круг, – что делать, когда Лоухи сражается с собственной дочерью, им никто не объяснил.
Тем временем потрепанная Ильма вырвалась из материнских когтей и кинулась прочь, унося сампо. Лоухи бросилась за ней, изрыгая проклятия. Ильмо вжался в лед, когда обе пронеслись прямо над ним. Вдруг что-то стукнуло о лед прямо рядом с ним. Ильмо поднял глаза и увидел сампо перед самым носом. Ильма что-то прокричала и тут же унеслась прочь.
– Что? – заорал он в ответ и снова уткнулся в лед, закрывая голову руками, как будто они могли защитить его от железного дождя стрел.
– Разбей его! – проорала Ильма ему прямо в ухо, возвращаясь. Вслед за ней крылатым чудовищем снова пронеслась разъяренная Лоухи.
– Как?!
– Об лед! Его надо уничтожить!
«С чего она взяла?» – изумился Ильмо.
И тут его вдруг окутала тишина… Атакующие армии тунов над головой, противоестественно замерзшее море – всё это потеряло всякое значение. Казалось, остановилось время. Ильмо слышал голоса: и голоса богов, и голоса людей, и голоса хийси – из всех трех миров и еще из бесчисленного множества миров, о которых ни людям, ни богам ничего не известно… Ильмо чудилось, что у него миллионы глаз и ушей, он сам – все эти миры… И все они говорили ему одно: Ильма снова дала ему очень хороший совет.
«Эх, была не была!» – подумал Ильмо, вскочил на ноги и повернул ручку сампо. Вокруг ливнем падали стрелы, не задевая его; снова возвращалась Лоухи, с жутким криком падая на него с неба…
– Тебе, Ахто Морской, и твоим владениям – этот дар: пусть никогда не оскудеют воды океана, пусть вечно будут изобильны!
Ильмо с силой бросил сампо на лед, и оно с треском раскололось, словно обычная деревянная мельница. По льду побежали трещины, хлынули воды океана – и забрали в себя осколки Мирового Древа, которое когда-то сами же породили.
С неба понесся ужасный вопль. Стрелы все еще падали, но уже без цели, всё слабее и слабее. Строй тунов сбился… Ильмо взглянул в небо, не понимая, почему войско Лоухи внезапно обратилось в хаос, – и понял, что случилось: ветер изменился. Сильнейший верховой ветер с юга гнал тунов обратно на север, выметая их из фьорда. Последними улетали Ильма и рыдающая Лоухи.
– Гнусная предательница! – доносилось с неба. – Как ты могла?!
– Мама, ты сама всё понимаешь. Да, я смогла. А ты – нет, хотя сама давно поняла, что его надо было уничтожить…
Лоухи разразилась новыми причитаниями, которые унес ветер – вместе с ней и ее войском.
Когда небо очистилось, стало тихо, ветер прекратился – и Ильмо наконец смог подняться на ноги. Трещина во льду, куда сгинуло сампо, так и темнела, не замерзая. Ильмо подумал, что замораживающие чары, пожалуй, скоро перестанут действовать и лед начнет таять. «Надо побыстрее добраться до берега!» – с тревогой подумал он.
– Ну что ты наделал! – раздался укоризненный голос Асгерд.
Как и раньше, целая и невредимая, она не участвовала в битве, а просто стояла и любовалась. Мало что в мире доставляло ей такое удовольствие, как вид хорошей драки.