Внутри что-то дернулось, словно оборвалась тонкая нить, на которой висело само мироздание. На что он намекает? Что это значит?
«Отпусти. Дай мне умереть».
– Отвечай.
«Я уже ответил».
– Мне нужен четкий ответ. Кто?
Габриель изо всех сил вдавил амулет в лоб бездыханного тела надсмотрщика.
«Пусти-и-и-и-и-и-и!!!» – в голосе Призрака звучала теперь настоящая боль.
– Кто тебя выпустил? Кто вас отпускает? Кто помогает вам?
«Отпусти меня!!!»
Амулет вновь налился красным, будто раскаленный металл, потом начал белеть. Снова потух и снова вспыхнул, словно пульсирующее сердце, словно запертая дверь, в которую с разбегу вламываются плечом, пытаясь вышибить ее изнутри. А сил у запертого все меньше, и удары в дверь всё тише.
– Кто вам помогает? – повторил Габриель. Его трясло.
«Пусти…» – голос запертого Призрака донесся едва слышно. Так звучит легкий спрятавшийся в осенней листве ветерок.
– Кто?
«Церковь…»
Священник отпрянул, амулет упал на пол. И Габриель почувствовал, что присутствия больше нет. Призрак ушел, причем ушел навсегда. Умер. Габриель взял амулет и поднялся на ноги.
Их много, и все хотят открыть врата. Что будет, если два мира соединятся? Если Призраки нагрянут сюда всем скопом? Если Призраков будет в сотни раз больше, с ними не справится никакая Церковь Света. Церковь Света, которая ловит Призраков. Их ловят и отпускают. На что намекал этот бестелесный? Неужели возможна такая ситуация, при которой Церковь Света сама выпускает призраков? Но зачем? Чтобы поймать и почить на лаврах? Но Церковь и без того всесильна, ей не надо самоутверждаться таким изощренным образом. Или надо?
Стоп. Подумать так – значит, проиграть. Значит, податься врагу. Если враг мертв, но посеял сомнение, значит, он победил. Победил его, священника-следователя Церкви Света. Нет, не дождетесь. Он так просто не проигрывает. С ним вера и Церковь. А всё остальное… Он вернется на Землю, там ему всё объяснят. Брат Джон, например. У брата Джона доступ к информации более высокого уровня, и он не бросит брата по вере в неведении и сомнении.
Убеждение в правоте снова окрепло. Но отчего-то вдруг накатила дикая усталость. Напомнили о себе и ноющие ребра раненого бока, и выбитое колено, и много раз ушибленное тело.
Повязав амулет на шею, брат Габриель направился к выходу. Следом за ним двинулись многочисленные отражения.
Возвращаться пришлось той же дорогой, а вот стрелять – всего однажды. Случайно нарвался на одинокого каторжника, без стеснения справлявшего нужду прямо посреди коридора.
В закутке, где оставил Топора со спутом, тоже всё было тихо. Только вход в карман украсили свежие трупы. Габриель заволновался, но напрасно. Топор уже вынырнул из-за ящика и махал рукой. Живой и здоровый.
Священник поспешил навстречу. При ближайшем рассмотрении проводник оказался сильно взволнован.
– Ему совсем плохо, – тихо предупредил он, кивнув на спута.
Габриель подошел и встал на колени перед синим инопланетянином. Спут весь покрылся испариной. Синяя кожа его приобрела серо-голубой оттенок. Глаза бешено метались под опущенными веками.
– Как ты, дружище? – спросил Габриель тихо, беззвучно, одними губами.
Глазные яблоки прекратили свое вращение. Веки медленно поползли в стороны, открывая перед умирающим спутом маленький кусочек огромного мира.
– Уже почти, – тихо произнес 100 ГЦ. – Ты поймал Призрака?
– Я убил его.
– Напрасно.
– Молчи, тебе не стоит говорить сейчас, – Габриель почувствовал, как к горлу снова подбирается ком.
Спут сверкнул глазами.
– Именно сейчас и стоит. Потом поздно… – 100 ГЦ замолчал на секунду, продолжил с некоторым усилием: – Я тебя простил. За то, что ты не умеешь слушать. И за то, что не можешь определиться, какую воду тебе принести. И даже за то, что пропадаешь… тем более, что я сам сейчас пропаду… Но это не страшно. Даже интересно получить новую информацию… Столько предположений, что там потом. А я вот сейчас возьму и точно узнаю…
– Не говори глупостей. Тебя вылечат. Есть же здесь медицинский отсек. И не один. Я видел.
Голос предательски дрогнул, и Габриель замолчал.
– Не вылечат. Я только ждал… с тобой попрощаться… Теперь уже всё…
Сто градусов по Цельсию замолчал. Голова спута безвольно свалилась набок, глаза застыли с интересом, словно уже видел какой-то потусторонний мир. Священник молча провел ладонью по серо-синей физиономии, опуская веки.
В носу защипало. Спут расплылся, по щеке пробежала горячая дорожка. Габриель с удивлением понял, что плачет. Плачет впервые за много лет.
– Всё, – произнес он и встал.
Топор смотрел на священника с недоумением. Подобного проявления чувств он мог ждать от кого угодно, только не от представителя Церкви Света. Эти всегда были уравновешенны и непробиваемы.
– Он мне жизнь спас, – сказал зачем-то Габриель, промокая слезящиеся глаза. – А я ему в последнее время слова доброго не сказал ни разу, всё ворчал на него. Он зануда был страшный, раздражал, но…
Священник пожал плечами. Почему ему стало больно и тоскливо до волчьего воя, объяснить не смог бы даже себе. Чего уж пытаться втолковать проводнику. А может, всё это от усталости?
Откуда-то сверху, из темного угла, вылетели три маленьких шара-наблюдателя – записывающие устройства спута. Они ничего не говорили, да и не могли, просто подлетели к Габриелю, замерли в полуметре от его головы, и священник почему-то понял: эти маленькие приборы теперь будут с ним до конца.
Габриель вздохнул и достал передатчик. Впервые с момента спуска в карантинный отсек нарушил тишину эфира.
– Это брат Габриель.
– Слушаем вас, – быстро откликнулся передатчик давно забытым голосом местного офицера.
– Призрак ликвидирован, можете спускаться и проводить зачистку. Церковь Света свою работу выполнила. Больше мне здесь делать нечего. Конец связи.
До выхода добирались долго. Оружие, снаряжение и мертвого спута тащить одновременно было крайне тяжело. Плюс к тому периодически возникали группы разбежавшихся заключенных. Приходилось отстреливаться.
Когда дошли до камеры перехода, ноги у Габриеля гудели нещадно. Топор шел молча, бодрился, но лицо было уставшим. В красном свете камеры перехода крысолов и вовсе выглядел жутко.
– Кто с вами? – встретил на выходе офицер.
– Человек, – тихо ответил Габриель. – Просто человек. Живой и вменяемый. У вас есть связь с Землей? Мне срочно нужно поговорить с Церковью.
Глава 11
Правитель Ксай не пожелал покидать свой походный штаб. Руководить, когда тебя не видно, проще. Особенно если ты делаешь вид, что руководишь, и надо спрятать свою растерянность. Исаак всё прекрасно понял, потому из домика-времянки вышел понурый. У входа уже дожидался офицер охраны. Рядом топтался Антрацит.
– Ну что? – первым проявил заинтересованность офицер.
– Поговорили, – мрачно пробурчал Исаак.
– Правитель мудр?
– Безмерно, – ядовито процедил сквозь зубы рыжий следователь.
– И что сказал правитель?
– Правитель велел, чтобы вы организовали мне доступ к накопителям техномагов.
Офицер закивал и расплылся в бодрой улыбке.
– Это запросто, это всегда пожалуйста. Идемте. Тут недалеко. Мы их специально держим подальше от остальных улик.
Офицер чуть не вприпрыжку зашагал в сторону величественных развалин. Удивленно застывший было Исаак кинулся следом.
– Хорошо, что мы их задержать успели, а то бы… – причитал офицер охраны.
– Задержать? – переспросил Исаак на ходу. – Что значит «задержать»?
– То и значит, – охотно отозвался офицер. – Местные как крысы… чуть только рвануло, сразу к обломкам, воровать. А мы их с поличным и взяли, стервятников. Кстати, вы совершенно случайно не знаете, что такое стервятник?
– Ну как же, – встрял спут, – стервятники – древние, уже давно исчезнувшие представители пернатых фауны Земли. Предположительно это были не очень мелкие птицы, обитали на исконной родине человечества, до начала освоения межгалактического пространства. Насколько мне известно, они употребляли в пищу трупы других представителей фауны планеты. А поскольку вы, уважаемый, относитесь к человеческой расе, то данное выражение в вашем лексиконе, скорее всего, следствие…
– Ого! – перебил Исаак. – Уж рвануло, так рвануло.
За разговором они добрались до руин. От вида развалин когда-то могущественного комплекса техномагов действительно бросало в дрожь.
– Сила взрыва в амплиееровом эквиваленте составляет… – начал спут.
– Каком эквиваленте? – не понял офицер.
– Амплиееровом, – охотно пояснил Антрацит. – Амплиеер – это то же, что и тротил с Земли, если вам угодно, то же, что тринитротолуол, тол, ТНТ. Бризантное взрывчатое вещество. Бесцветные, при хранении желтеющие кристаллы, хорошо растворимые в ацетоне и бензоле, плохо – в воде. При двадцати градусах Цельсия в ста миллилитрах воды растворяется где-то тринадцать тысячных грамма. Температура затвердевания около восьмидесяти одного градуса Цельсия. Околонасыпная плотность…
– Достаточно, – сквозь зубы процедил Исаак. – Или мне придется влить в тебя грамм сто пятьдесят крепкого алкоголя. Крепкий алкоголь – это такая штука для установления тишины путем придания спутам медитативного настроя. Действует при любом количестве градусов.
Синюшный инопланетянин умолк на полуслове, словно кто-то нажал невидимую кнопку. Офицер непонимающе смотрел на священника и его спутника.
– Итак, показывайте, что именно вы здесь отыскали или задержали? – обратился к нему Исаак.
Офицер мгновенно посерьезнел:
– Носители информации техномагов. Правда, как я уже сказал, местные прибежали сюда раньше нас. Мы и глазом моргнуть не успели, как осталось только три стойки. Мы их под стражу, остальные в розыск. Правда, точных данных об их месторасположении у нас нет, потому разнарядка искать и задерживать все носители информации… ну это же смешно. Лично я думаю, их уже нет на планете. Так что придется вам, скорее всего, довольствоваться теми тремя, что сидят у нас под охраной. Вот, пожалуйста…