здничной рубахе расползлись кровавые пятна. Повернув голову к маме, он прокричал на идиш: "Это ничего, мама!" Мама лишилась сознания. а Цви, проскакав три километра, потерял много крови. Несколько недель он пролежал в аптеке, а потом, когда опасность миновала, его перевезли домой".
На другой день после этого местные арабы решили прогарцевать через Кфар-Тавор с песнями, криками и стрельбой в воздух. Реувен Пайкович встал с оружием на окраине поселения и сказал им: "Вы знаете, что здесь случилось, знаете, что у нас есть убитый и раненые. Вчера вы не пришли к нам на помощь, а сегодня устраиваете тут балаган. Я не позволю вам пройти, а первый, кто попробует прорваться, получит пулю". Арабы кричали, что нет другой дороги; они злились: "Один еврей задерживает целое племя", но их шейх хорошо знал нрав человека, который встал на пути, а потому он сказал: "Поищем лучше другую дорогу".
И. Алон: "Я не раз спрашивал у отца, знает ли он, что такое страх. "Кто не знает страха, -отвечал отец, - тот, собственно говоря, идиот. Победить свой страх - в этом всё дело. Махмуд тоже боится. Вопрос в том, кто первым победит страх - ты или Махмуд"."
По окончании Первой мировой войны у европейских народов оказалось немало забот: исчезли старые государства, взамен них появились новые - не всегда к удовольствию соседних стран и народов; на Европу обрушились послевоенный экономический кризис, безработица, эпидемии, и потому проблемы далекой Палестины никого практически не интересовали. Газеты Европы и Америки редко обращались к этой теме, а то, что здесь происходило, журналисты окрестили словами "сионистский опыт".
В 1922 году Лига Наций признала Сионистскую организацию официальным представителем еврейского народа. В Эрец Исраэль начал работать ее Исполнительный комитет, позднее преобразованный в Еврейское агентство, - это произошло в 1929 году, и это та самая организация, которая дожила до сегодняшнего дня и известна под названием Сохнут.
С 1920 года существовал на этой земле и Ваад Леуми - Национальный комитет, исполнительный орган Собрания депутатов, которых избирало еврейское население Эрец Исраэль. Ваад Леуми представлял евреев в отношениях с британской администрацией и занимался внутренними делами общины. В Палестине не существовало обязательного обучения для детей, и еврейские организации создали независимую систему школьного образования, улучшили медицинское обслуживание, ввели профилактику болезней. (Ваад Леуми существовал до 1948 года и прекратил свою деятельность после образования Израиля.)
В декабре 1920 года в Хайфе проходил съезд рабочих Эрец Исраэль; на нем была основана Всеобщая федерация еврейских трудящихся - Гистадрут, в который принимали каждого, "кто живет собственным трудом и не эксплуатирует других". Поначалу Гистадрут объединял 4500 человек: это были, как правило, бедные и бездомные рабочие; они прокладывали дороги, копали канавы для осушения болот, работали на полях в еврейских поселениях. Зарплата была такой низкой, что рабочий с трудом мог себя прокормить; многие были одеты в лохмотья, на ногах рваная обувь, по ночам они спали на земле или на доске, которая заменяла кровать. В кассе Гистадрута не было денег; мандатные власти не интересовались этой организацией, она не имела за границей влиятельных и богатых покровителей.
В декабре 1921 года Д. Бен-Гурион стал генеральным секретарем Гистадрута и занимал этот пост 14 лет. Это он выдвинул тогда два положения, которыми руководствовался в дальнейшей работе: "Первое. Мы - разрушители преград, так как не хотим больше ждать и терпеть. Второе. Мы не удовлетворились сионизмом пожертвований и конгрессов и породили сионизм действия".
Прежде всего Бен-Гурион перевел секретариат Гистадрута из Тель-Авива в Иерусалим: как он объяснял, по "национальным" причинам. Зарплата генерального секретаря была мизерной, Бен-Гурион жил в страшной нужде, и его товарищ вспоминал: "В комнате была одна постель. Она состояла из пустых жестянок из-под нефти, на которых лежала пара досок. Одну ночь я спал на кровати, а Бен-Гурион на полу, другую - наоборот". Денег постоянно недоставало, чтобы дотянуть до конца месяца, и в дневнике Бен-Гуриона сохранились записи того времени: "сигареты - три египетских пиастра, газеты - два, хлеб
- два с половиной, селедка - два. починка обуви, чай, спички, карта Палестины, лук..." Следует добавить, что у Бен-Гуриона была семья, которая временно жила у его отца в Польше, и туда он тоже посылал часть денег из своего скудного жалования.
Потом жена и дети приехали к нему в Иерусалим, но он уделял им мало времени. Бен-Гурион занимался делами Гистадрута, организовывал забастовки рабочих, выступал на собраниях, спорил с чиновниками мандатной администрации; у него не оставалось времени на домашние дела, и его дочь Геула сказала однажды: "Мы выросли в доме, где отца как будто и не было".
В те годы Д. Бен-Гурион занимался самообразованием, много читал на иврите и других языках: книги по иудаизму, христианству, истории искусств, по истории, географии и археологии Ближнего Востока; чтобы прочитать Платона в подлиннике, он начал изучать греческий язык. М. Бар-Зогар, биограф Бен-Гуриона: "Перед его товарищами предстал вдруг некто, кого они прежде не знали: человек их круга, который будто за одну ночь отдалился от них, ушел вперед поступью гиганта... Так родилось преклонение перед силой его характера, перед его способностью к самообразованию и самовоспитанию, способностью готовить себя к новым обязанностям. Бен-Гурион был человек крутой, властолюбивый, и работников Гистадрута он, можно сказать, подмял под себя".
Взгляды Бен-Гуриона претерпевали изменения со временем, однако после Первой мировой войны, как отметил его биограф, "Бен-Гурион почти не отделял своей "социалистической" концепции от коммунизма советского образца. В 1919 году он со всем пылом утверждал, что "верит в диктатуру пролетариата". что он "большевик". Итак, Бен-Гурион был "большевиком", но с оговоркой. Национально-сионистские идеи были для него намного важнее идей коммунистических, и всякий раз, когда приходилось выбирать между сионизмом и коммунизмом, он ни минуты не колебался".
Д. Бен-Гурион посвятил В. Ленину такие строки, полные преклонения: "Человек, всецело преданный революции. человек железной решимости, который не остановится и перед невинной кровью ради революции. который не побоится отрицать сегодня то, что проповедовал вчера, и проповедовать завтра то, что отрицал сегодня." Это был "красный" период жизни Бен-Гуриона; он даже предлагал создать рабочую армию, чтобы зарплата каждого поступала в кассу Гистадрута, а тот направлял бы всех на работу, снабжал продовольствием и необходимыми товарами. Руководители Гистадрута отвергли эту идею, однако понадобились еще годы, чтобы Бен-Гурион полностью отказался от прежних своих взглядов.
В августе 1923 года он приехал в Москву на Международную сельскохозяйственную выставку. Среди прочих был на выставке и павильон Эрец Исраэль, на стендах которого лежали образцы продукции еврейских хозяйств: пшеница, ячмень, овес и чечевица, горох, фасоль и кукуруза, миндаль, табак, апельсины и бананы, сливы, лимоны и оливки, мед, виноград, виноградные вина разных сортов, оливковое и кунжутное масло. Сохранился снимок еврейского павильона: на плакате написано по-русски "Палестина", на иврите - "Страна Израиля"; бутылки вина выставлены на полках, апельсины лежат горкой, колосья пшеницы, которой заинтересовались специалисты.
Еврейский павильон вызвал большой интерес у посетителей выставки; евреи приезжали туда из разных городов Советского Союза, и Бен-Гурион сообщал в Иерусалим: "Мы могли бы привозить в Россию и продавать там апельсины, вино, миндаль, мед и прочее, но пока что они этого не разрешают". Он хотел создать совместную компанию для обмена сельскохозяйственной продукции Эрец Исраэль на лес, цемент, железо и нефть, намеревался открыть в Москве отделение банка, но первая попытка торговать с Советским Союзом ни к чему не привела.
Эта поездка оказала на Бен-Гуриона огромное влияние, и, по всей видимости, именно тогда стала разрушаться его вера в коммунистические лозунги и идеи. На корабле из Одессы в Яффу он записал в дневнике: "Нам открылась Россия... Страна глубочайших контрастов и противоречий; страна, призывающая к всемирной гражданской войне во имя господства пролетариата и лишающая своих трудящихся всех прав... Страна ослепительного света и непроницаемой тьмы, возвышенных стремлений к свободе и справедливости - и безобразной, убогой действительности, страна революции и спекуляции, святых страданий и грязной коррупции, мятежа и взяточничества, идеалов и наживы, где свет и тень неразрывно переплетаются друг с другом, так что не знаешь, где кончается святость и где открываются врата зла".
Биограф Бен-Гуриона подытожил этот период его жизни: "За двадцатые годы он облысел; к концу этого десятилетия его серебряные волосы уже трепетали на висках, точно два крыла, - и всем известный образ Бен-Гуриона приобрел законченность".
Голда Мейерсон родилась в 1898 году в Киеве, в семье плотника Моше Ицхака Мабовича и его жены Блюмы. Она вспоминала: "Мне было тогда года три с половиной - четыре. Мы жили в Киеве, в маленьком доме на первом этаже. Ясно помню разговор о погроме, который вот-вот должен обрушиться на нас. Много раз в жизни мне пришлось испытать те ощущения: страх, чувство, что всё рушится, что я не такая, как другие. И - инстинктивная глубокая уверенность: если хочешь выжить, ты должен сам что-то предпринять. И еще я помню, слишком даже хорошо, как же мы бедствовали! У нас ничего не было вволю - ни еды, ни теплой одежды, ни дров. Я всегда немножко мерзла и всегда в животе было пустовато".
В будущем Голда Мейерсон превратилась в Голду Меир, главу правительства Израиля. Президент США Р. Никсон вспоминал: "Госпожу Голду Меир я уважал гораздо больше, чем госпожу Индиру Ганди (премьер-министра Индии). Госпожа Ганди вела себя как мужчина, но становилась крайне чувствительной, когда ее критиковали. Тогда она требовала, чтобы к ней относились, как к женщине. Госпожа Меир вела себя как мужчина и настаивала на таком же отношении к себе. Как-то раз она появилась в Белом Доме и потребовала самолетов для Израиля. Я ответил:"Нет". Она закурила, выпустила дым мне в лицо и сказала: "Так или иначе, мы получим эти самолеты, господин президент".