Условия жизни были тяжелыми: жара‚ теснота в комнатах‚ скудная еда‚ малярия‚ – но неподалеку раскинулось озеро Кинерет‚ которое притягивало и очаровывало; его называли "невестой–чародейкой‚ завлекающей женихов из вольного мира". Один из жителей поселения вспоминал: "Не раз случалось мне натыкаться ночью на одинокого юношу‚ который‚ растянувшись на берегу озера‚ самозабвенно вслушивался в тишину этого прелестного уголка".
Современный исследователь писал о тех днях: "Несмотря на чарующую тишь Кинерета‚ не было покоя на душе у его обитателей. Изнеможение и тоска делались по временам нестерпимы. Кладбище‚ притаившееся на склоне холма..‚ свидетельствует о покончивших самоубийством – кто на гумне‚ кто на берегу Кинерета. Один совершил этот отчаянный шаг оттого‚ что не мог найти работу‚ другой – разочаровавшись в любви‚ третий – в приступе депрессии‚ истоки которой лежали в тяжелейших условиях жизни... А были‚ наверно‚ и такие‚ что воображали жизнь и работу в Эрец Исраэль совсем иначе‚ представляли себе жизнь‚ полную героизма и поэзии. Им не хватило силы воображения‚ чтобы облечь в поэтические тона серое существование среди лысых гор‚ чтобы разглядеть героизм в долгом рабочем дне пахаря‚ идущего за плугом под знойным солнцем долины Иордана... Любовь к Кинерету была так велика среди рабочих второй "алии"‚ что многие из тех‚ кто решался покончить жизнь самоубийством‚ приходили издалека‚ чтобы утопиться в Кинерете".
Добавим к этому еще одну историю, имеющую отношение к озеру Кинерет. В 1904 году приехала на эту землю группа евреев из города Херсона. Они поселились на северо–восточном берегу Кинерета; там были ровные участки земли‚ годные для обработки‚ вода в избытке для орошения‚ – шестнадцать семей разместились в палатках с женами и детьми. Опытные люди предупреждали‚ что в тех краях свирепствовала лихорадка‚ но это их не испугало. Совместными усилиями посеяли зерновые‚ завели огороды‚ посадили лук‚ картошку и арбузы; на берегах озера росли травы в человеческий рост‚ которые пошли на корм домашним животным. Урожай был очень хорош; местный паша приехал в поселение и поразился их успехам за столь короткий срок.
Наступило первое лето на новом месте‚ немедленно начались болезни‚ однако поселенцы‚ преодолевая лихорадку и невероятную слабость‚ продолжали свои работы. Но малярия взяла свое; почти все жители оказались в больнице‚ оставив без присмотра скот и прекрасный урожай на полях‚ который некому было убирать. В поселении остался один лишь мужчина пятидесяти лет‚ не пожелавший уйти из тех мест: "Благословенна земля эта‚ – говорил он. – Как человеку покинуть возлюбленную свою?" По ночам он сидел на камне у берега озера‚ слушал тихое плескание воды‚ тявканье шакалов‚ шелест крыльев ночных птиц‚ медленную поступь верблюдов‚ спускавшихся с Голанских высот. Он тоже заболел лихорадкой‚ долго противился ей‚ не желая уходить оттуда‚ и умер на берегу Кинерета.
7
В начале двадцатого века жили на этой земле около трех тысяч йеменских евреев‚ но большинство оставалось в Йемене‚ на южной оконечности Аравийского полуострова. Они были прекрасными ткачами‚ каменщиками‚ плотниками и портными‚ изготавливали удивительной красоты украшения из серебра и золота‚ которые высоко ценили соседи–мусульмане‚ хотя и презирали те ремесла‚ которыми евреи занимались. Практически все йеменские евреи умели читать и писать на фоне поголовной неграмотности местного населения; они сохраняли традиции‚ изучали Тору и ожидали прихода Мессии‚ который приведет их на Святую Землю. Исследователь их жизни отмечал: "Поколения идут за поколениями‚ но не видно конца изгнанию. Ни луча надежды‚ ни одной утешительной вести‚ жестокие короли и имамы‚ голод‚ опустошенная страна‚ борьба между правителями‚ тяготы которой ложатся на евреев‚ угрозы и принуждения изменить своей вере... Под влиянием горя и нужды появляются Мессии‚ пробуждающие в народе надежды. Но сны скоро проходят‚ и пробуждение бывает очень трагичным".
Менялись времена‚ мир менялся‚ но преследования йеменских евреев не прекращались. В 1904 году имам Яхья поднял восстание против турецких властей‚ и многие евреи погибли от голода во время военных действий. Яхья восстановил ограничительные законы прошлых веков; в его указе было сказано: "Евреям запрещается: повышать голос в присутствии мусульман; строить дома выше мусульманских домов; касаться мусульманина‚ проходя мимо него; рассуждать о религии с мусульманами; ездить верхом на лошади; строить гримасы при виде обнаженного мусульманина; повышать голос во время молитвы" и прочее. Евреям не позволяли носить белые или цветные одежды; выходя на улицу‚ они надевали короткое платье‚ не прикрывающее ног‚ и ходили босиком по указанию властей. Путешественники сообщали: "Под гнетом притеснений йеменские евреи забыли‚ что такое честь. Это глубоко несчастные люди. Когда их оскорбляют‚ они молча принимают оскорбление; когда арабские мальчишки бросают в них камни‚ они убегают"; – "Ничто так не ужасает приезжего‚ как вид целых местностей с голодающим еврейским населением. Средняя цифра смертности у них непомерна высока. "Мы не видим внуков"‚ – говорят здесь".
В июне 1907 года двести двадцать йеменских евреев отправились в путь. Это был огромный караван. Двадцать верблюдов несли на себе мешки с кофе‚ который они собирались продать по прибытии на место. Увидев исход евреев и опустевшие дома‚ жители перепугались. "Они стонали‚ как на проводах мертвецов‚ – вспоминал очевидец. – Горе нам‚ причитали арабки‚ кто знает‚ что с нами случится! Евреи – люди умные‚ им всё известно‚ а мы остаемся на произвол судьбы!" Первая группа наняла проводника и пошла через пустыню‚ но проводник сбежал и привел к каравану разбойников‚ которые неожиданно налетели со всех сторон. Выстрелами из ружей их удалось отогнать‚ и караван пошел дальше уже без проводника. Они пришли в порт Аден‚ несколько недель провели в карантине и к празднику Суккот "ликующие и радостные" сошли на берег в яффском порту.
В 1911 в Йемен приехал Шмуэль Явнеэли‚ посланник сионистской организации из Эрец Исраэль. Он пробыл там несколько месяцев‚ разъезжал по городам и деревням верхом на осле‚ переодевался в местные одежды‚ прятался от полиции‚ которая могла обвинить в шпионаже‚ в домах и синагогах рассказывал о том‚ как евреи возвращаются в Сион‚ а его спрашивали с волнением: "Близок ли час прихода Мессии? Были ли знамения?" Явнеэли написал послание к йеменским евреям‚ которое начиналось словами пророка Исайи: "Скажу северу: "Отдай!" и югу: "Не удерживай!" Приведи сынов Моих издалека и дочерей Моих – от конца земли..."
Под впечатлением этого послания и рассказов вестника со Святой Земли отправились в путь новые группы‚ из городов и отдаленых деревень‚ и до Первой мировой войны переселились из Йемена около полутора тысяч человек. "Замученные‚ суеверные‚ тощие‚ – писали о них‚ – в жалких рубищах‚ с меланхолическим взглядом глаз..‚ они отвыкли от человеческого питания‚ от человеческих условий жизни и потому малосильны для тяжелой сельской работы. Среди них много туберкулеза‚ глазных болезней‚ анемии. Но удивительное действие производит на них общение со старой родиной и жизнь в новых условиях. Когда видишь их после года‚ проведенного в стране‚ их трудно узнать. Они физически перерождаются на глазах".
Одни из йеменских евреев стали ремесленниками в городах‚ другие пошли работать на стройки‚ в каменоломни‚ наемными рабочими в Реховоте‚ Ришон ле–Ционе‚ Петах–Тикве‚ Хадере‚ Зихрон–Яакове. Они жили в шалашах‚ сарайчиках и глиняных хижинах‚ болели малярией‚ хоронили детей‚ среди которых смертность была особенно велика‚ и в будущем о них написали: "Ребенку были они подобны‚ ребенку‚ брошенному на улице большого города‚ где никто не внемлет его плачу". Они создавали конкуренцию арабским рабочим; те попытались вытеснить их из садов и виноградников‚ но ничего не вышло. "Йеменские евреи не требовательны‚ религиозны‚ покладисты‚ очень бережливы и крайне невзыскательны. Работают муж‚ жена и подросшие дети. У них очень скоро появляются сбережения‚ иногда довольно значительные; они хотят создавать свои поселки при поселениях‚ фермах и частных владениях‚ в которых они работают". На деньги Сионистской организации начали строительство домов‚ и первый рабочий поселок йеменских евреев возник неподалеку от Ришон ле–Циона.
Художник Н. Гутман вспоминал: "Их просторные белые одежды‚ короткие бороды и длинные пейсы‚ доходящие до плеч‚ их дивный иврит‚ звучащий совсем по–иному‚ – всё производило на меня необыкновенное впечатление. Эти люди словно сошли со страниц Библии. Я полюбил их кроткие лица‚ тонкие пальцы‚ добрые карие глаза... Еврейская община Яффы выделила им большие деревянные ящики‚ в которых привозили в страну рояли. Их поставили в два ряда на одной из дюн... Там они и жили. И даже открыли хедер для мальчиков... По вечерам из хедера доносились мелодичные голоса учеников".
8
Далеко не все сионисты были верующими людьми‚ исполняли заповеди иудаизма‚ и это отталкивало ортодоксальных евреев от сионистского движения. Видные раввины‚ крупнейшие религиозные авторитеты того времени не поддерживали сионизм; отвечая им‚ раввин Ш.Могилёвер возглашал: "Наше отношение к тем из нас‚ кто не соблюдает заповедей веры..‚ должно быть таким‚ как будто наши дома охватило пламя‚ грозящее поразить нас и наше достояние. При этих условиях разве не следует принять с радостью и любовью того‚ – хотя и неверующего по нашим меркам‚ – кто пришел спасти нас?.. Разве найдется среди нас такой‚ кто осмелится отвергнуть их помощь?.. Возвращение в нашу страну‚ выкуп земель‚ строительство домов‚ разведение садов и обработка полей – есть одна из главных заповедей Торы... Счастье наше зависит от восстановления Иерусалима в радости".
С появлением сионистского движения возник вопрос о религиозной терпимости‚ и на втором Сионистском конгрессе лондонский раввин М.Гастер сказал: "Мы желаем‚ чтобы сионизм не предпринимал ничего‚ что противоречило бы еврейским религиозным законам. Там‚ где горит огонь‚ не надо прибавлять свечей". В 1901 году молодые сионисты организовали Демократическую фракцию‚ которая потребовала проводить "национальное воспитание еврейского народа"‚ отделив его от воспитания религиозного. Против этого выступили верующие сионисты‚ отвергавшие светское воспит