Дым кончался, пожарище засыпали землей. Это уж и не земля была, жижа какая-то — столько на нее вылили воды.
— Хватит землю кидать! — весело крикнул Гуммат. — Друг дружку закопаем.
Люди бросали лопаты, отирали с лица пот. Гуммат направил струю под навес, откуда еще сочился дым. Назар Кулиев, чернобородый мужчина в мокрой, прилипшей к телу рубахе, воткнул лопату в кучу песка и сказал:
— А вонь-то все идет. Сдается мне, азот тлеет. Раскопать бы да выбросить, что сгорело… Как бы не пропал — без удобрений останемся. — Он прищурил правый глаз, который щипало от пота, и вопросительно взглянул на Гуммата.
— Правильно! — поддержал его Гуммат.
Снова заработали лопаты. Азот и правда сверху весь сгорел. В тех местах, где его облили водой, он затвердел, как цемент, и корку эту никак не пробить было лопатой. От нестерпимой вони драло в носу, глаза слезились…
Наконец и с этим было покончено. Но люди не расходились. Мокрые, грязные, они не спешили идти мыться. Каждому хотелось рассказать, как он узнал про пожар, что почувствовал, увидев пламя. Подоспевшие к концу пожара с восхищением смотрели на тех, кто тушил, расспрашивали их, сочувственно вздыхали и сокрушенно качали головами.
Гуммат наматывал на катушку пожарный рукав, снова и снова перебирая в памяти подробности. Порадовали его односельчане, так порадовали, что хоть подходи к каждому и руку жми. Подумать, ведь многие с его улицы, а он их в противопожарную дружину записать опасался. Интересное дело: почему ж все-таки они не пришли к нему? Если бы подлые были, они б и на пожар не явились — пускай, дескать, Гуммат тушит, ему за это зарплата идет. А люди вроде и забыли, что Гуммат-то есть, каждый старался, словно собственный дом горит. А как сейчас про пожар рассказывают! Привирают, конечно, ну уж не без этого. Нет, хорошие все-таки люди его односельчане! Сейчас Гуммат любил их, гордился ими, и его распирало от желания высказать свои чувства.
— Эй, соседи! — крикнул Гуммат и, дождавшись, когда все затихли, торжественно произнес. — Молодцы! Хорошо пожар тушили! Точно, как в инструкции сказано! Спасибо вам!
Люди молча глядели на Гуммата: чего это он, точно начальник какой. Только сейчас начало до них доходить, что Гуммат и правда руководил тушением пожара. Назар Кулиев внимательно оглядел его, как будто первый раз видел, усмехнулся и бросил ехидно:
— Спасибо, говоришь? Нет, товарищ пожарный начальник, спасибом тут не отделаешься! Слух идет — премию ты получил! А? Когда ж той будет?
— В моем доме каждый день той! — торжественно произнес Гуммат. — Всегда рад гостям.
— Э, так не пойдет! Ты давай не увиливай!
— Я всерьез — хоть сейчас приходите! Я не я буду, если не угощу на славу!
Гуммат говорил с такой горячностью, что люди поняли: это приглашение. Все молчали, поглядывая на Назара.
— Что ж, как говорится, той всегда ко времени. Будет случай…
— Нет, это ты брось! — прервал его Гуммат. — Какой тебе еще случай?! Лучше, чем сегодня, не придумаешь!
Назар в раздумье гладил густую бороду, медлил С ответом. Высокий худой парень в подвернутых до колен брюках протолкался вперед.
— Дядя Назар как хочет, а я всегда готов!
— Ишь проворный!.. — Назар усмехнулся. — Ладно, Гуммат, раз зовешь, придем. Ты пока иди, мы сейчас…
Когда Гуммат вошел во двор, Солтан, отдыхавшая после обеда, уже подвязывала фартук, чтобы снова уйти в поле.
— Не ходи! — коротко приказал Гуммат. — Угощение надо готовить — большой казан!
Жена вытаращила на него глаза.
— Это еще зачем?!
— Затем, что люди придут. Только сперва чай надо, они все пить хотят! Помочь-то есть кому? Дочка дома?
— Да какие такие люди? — не унималась Солтан. — С чего ты взял? Получится как в прошлый раз!
Гуммат досадливо махнул рукой.
— Забудь ты этот прошлый раз! Выбрось из головы! Скажи лучше, как у нас с мясом? Может, баранчика прирезать?
— Не надо, мясо найдется. Объясни толком, кто придет?
— Кто, кто — люди! И кто прошлый раз не пришел, придут! Сказал — значит все! Да вон они! Уже идут! — крикнул Гуммат, сбегая с террасы. — Целая толпа! — И сразу засуетился, заспешил. — Солтан! Я чаем займусь, а ты за котел берись! Да поворачивайся ты, ради бога! Мясо неси! Побольше возьми — столько народу накормить надо!..
Солтан внимательно посмотрела на мужа и, не сказав ни слова, принялась за дело.
Весь вечер только и разговору было о пожаре. На следующий день разговор этот был продолжен в кабинете председателя.
Гуммат сидел против Курбана-ага за покрытым бархатной скатертью столом и недовольно хмурил брови. Ему было отчего хмуриться. Полчаса уже торчит у председателя перед глазами, а тот хоть бы что! Словно и пожара никакого не было, и люди не проявили героизма, спасая колхозное добро. Сиди и жди. А попробуй пережди этих бригадиров! Тому вода нужна, этому трактор давай, третий с колхозниками не поладил. А Курбан-ага сидит себе позевывает. Нет, так не пойдет!
— Курбан-ага, я лучше завтра зайду.
— Подожди.
Бригадиры, как по команде, метнули на Гуммата косые взгляды: куда суешься, Настырный, — не видишь: делом заняты?! Гуммат отвернулся, нахмурил брови.
— На вторую карту вода хорошо поднимается? спросил председатель сидевшего в стороне бригадира, худого, с козлиной бородкой. — На дамбу не давит?
Бригадир высоким, почти женским голосом, торопясь и сбиваясь, стал рассказывать о принятых мерах. Он несколько раз взглянул на Гуммата, словно не только председателю, но и Настырному хотел внушить, какими он занят важными делами. Объяснил про воду, а потом будто для того, чтобы не уступить слово другому, начал вдруг жаловаться:
— Вот, Курбан-ага, как получается: не даете нам на карты азота, а он горит! Еще чуть, и пропал бы!..
— Это точно, — вмешался другой бригадир. — Не подступишься к химикатам, а храним их плохо!.. Ладно еще, что пожар вовремя потушили!
Теперь все снова обернулись к Гуммату, но на лицах уже не было осуждения. Почти никто из бригадиров пожара не видел, и они ждали, что им расскажут. Однако Гуммат не склонен был особенно распространяться — потушили, и все: иначе и быть не может, раз дело поставлено правильно. Ему хотелось сказать только об одном, и это одно с утра его мучило, а вот как начать, Гуммат не знал.
Курбан-ага лениво потянулся к чайнику, взял его, наклонил над пиалой, помолчал, наблюдая, как льется из носика. Потом поднял голову и взглянул на Гуммата.
— Отчего возник пожар?
— Точно сказать не могу. Толкуют по-разному.
— Например?
— Байрам считает, что скорей всего от мотора. Автомашина рядом стояла…
— Вполне может быть! — вмешался разговорчивый бригадир. — Помнишь, Курбан-ага, прошлый год в Сарыдузе химикаты сгорели? Говорят, от автомашины! Искра попала! Нужно шоферам сказать, чтоб не подъезжали близко!
Курбан-ага, терпеливо выслушал говоруна и кивнул Гуммату — "Продолжай!"
— Один сказал, перед пожаром ребятишки неподалеку играли. Может, с огнем баловались… Вообще причину пожара я пока не установил. Мы это, конечно, выясним, но меня, Курбан-ага, тут вот какое обстоятельство смущает…
— Да? — председатель отхлебнул из пиалы. — Говори, послушаем.
— Понимаете, Курбан-ага? — Гуммат беспокойно заерзал на стуле. — Инвентарь начали растаскивать. Я ведь знал, что там пожароопасное место, специально насос в десяти метрах поставил, вы, наверно, видели. А пожар начался: туда-сюда — нет насоса! В уставе пожарников как сказано: изъятие пожарного инвентаря с положенного по инструкции места является преступлением. Если бы насос стоял на месте, и пожара-то, можно сказать, не было бы — в пять минут потушили бы!
Курбан-ага быстрым движением вытер со лба пот.
— Открой-ка окно пошире — душно здесь очень… И как только спать будем? Да, Гуммат, нехорошо получилось с насосом…
— Куда хуже, Курбан-ага! А знаете, где я его обнаружил? На строительстве, возле нового коровника! Пожарный насос — это пожарный насос, он не для стройни и не для чего другого! Я предлагаю, Курбан-ага, установить виновника, кто самовольно насос взял, и наказать по всей строгости, — чтоб впредь неповадно было!
Гуммат долго ждал ответа. Поскольку разговор этот затрагивал вроде бы всех присутствующих, никто не решался заговорить первым, Курбан-ага как-то странно улыбнулся, потом спросил:
— А может, обойдемся без наказания, а? Для первого раза?
— Нельзя, Курбан-ага! — Гуммат затряс головой. — Учить надо людей!
— Но ведь тот, кто взял насос, не на приусадебный участок его приволок! Не для личных целей!
— При чем тут цели, Курбан-ага? Пожарный инвентарь должен быть на месте! И никаких разговоров! Да если бы мы давеча не нашли другого насоса, весь азот сгорел бы! Может, я не прав, — скажите. Но я вас прошу, Курбан-ага, никакого снисхождения быть не должно! Найдем виновного и…
— Что "и"? Повесим?
— Не шутите, Курбан-ага! Мало ли наказаний! Вон Гозель наказали. Теперь уж не позарится на колхозное Добро, можете не сомневаться!
— Ладно. В общем ты, конечно, прав. С насосом — моя вина. Я велел отвезти его на строительство.
Стало очень тихо. Приоткрыв от изумления рот, бородатый бригадир в растерянности переводил взгляд с Гуммата на председателя. Кое-кто ухмылялся — как-то Гуммат выйдет из положения?.. А он, прямо надо сказать, растерялся. Заглянул председателю в глаза — может, шутит? Нет, смотрит серьезно, разве что обеспокоен немножко.
— О, Курбан-ага, не могу я поверить, чтоб вы!
— Ну вот! Теперь, значит, и веры мне нет?
— Да я… верю… Только как же это?..
Гуммат не знал, на что решиться. А может, выложить ему все, и будь что будет! Пускай Курбан-ага председатель, ну и что? Не слышал он, чтоб для председателя особые законы писали. Да и нельзя ему сейчас промолчать — как тогда с людьми работать? Гуммат резко вскинул голову.
— Плохо получилось, Курбан-ага. И хуже всего, что вы распорядились насчет насоса. Уж кто-то, а вы бы должны понимать… Так мы с вами не столкуемся, Курбан-ага. Согласовывать надо!