Ближе к рассвету, когда надежный факел, горевший на ветру уже много часов, начал чадить, Ларин ненадолго оставил «свой пост» и пробрался на корму к Федору. Благо в кромешной тьме не от кого было прятаться и незачем сохранять конспирацию.
— Слушай, командир, — прошептал Леха, искоса посматривая на застывшую в согбенной позе фигуру жреца, страдавшего от голода и сырости, но боявшегося вымолвить хоть одну жалобу после «предсказания» Чайки, — дальше-то что делать будем? Сколько еще этому лесу тянуться, неизвестно. Скоро рассветет, лодки появятся. Кто-нибудь нас обязательно заметит и настучит по местному телеграфу, где нас видел. А тогда вожди с ответным визитом не задержатся.
— Все верно, — кивнул Федор, нагибаясь к рулевому веслу, и также полушепотом отвечая: — Попробуем сделать ход конем.
— Это как? — не понял Леха.
— Скоро, если я не ошибся в расчетах, лес закончится, — заявил Федор, посматривая вперед, — или прервется ненадолго. Во всяком случае, в этих местах река должна делать широкий разворот, приближаясь к горам. Здесь самое короткое расстояние, чтобы попытаться добраться до ближайшего хребта, перевалить через него, а потом двинуться назад по долине.
— Куда? — уточнил Леха.
— Обратно на север, — ответил Федор, — к тем берегам, на которые мы приплыли. Придется немного побегать по горам, а потом, если повезет, и по болотам, но другого варианта я не вижу.
— Ну да, идти обратно по той каменной дороге не резон, — кивнул Ларин, — там нас и пешие догонят, если конных нету. А с этим что делать будем?
— Утром решим, — объявил Федор, — а пока завяжи-ка ему глаза. Не хочу я, чтобы он знал, где мы сходить будем.
— Ладно, сделаем, — кивнул Леха, — когда причаливаем?
Федор показал на застывшего без движений жреца, приложил палец к губам, и жестом показал, чтобы Леха возвращался на свое место. Однако Леха и без дальнейших объяснений понял, что плыть осталось недолго.
Итао не сопротивлялся, когда ему завязывали глаза, решив, что настал его последний час. Однако сразу его никто не казнил, оставив томиться в неведении.
Глава восемнадцатаяЗА ПЕРЕВАЛОМ
До тех пор, пока забрезжил рассвет, они успели проплыть еще значительное расстояние. Боги благоволили планам беглецов. И Федор Чайка надеялся, что так будет и дальше. За новым поворотом в первых робких лучах солнца, которое едва пробивалось сквозь облака — день обещал быть пасмурным, — вдруг показалось открытое место справа по борту. Деревья расступились, и Чайка заметил вдали за холмами, поросшими редколесьем, горные цепи.
— Похоже, мы прибыли, — пробормотал он и решительно направил лодку к берегу, поросшему тростником.
За несколько мощных взмахов весел они преодолели оставшееся расстояние. У гребцов словно открылось второе дыхание, когда они поняли, что это их последние усилия на воде и дальше они снова вернутся к пешей земной жизни. Когда пирога уткнулась в топкую землю, Федор объявил:
— Здесь мы сойдем.
Услышав это, Итао вздрогнул и поднял голову. Если бы не повязка из куска зеленой материи на глазах, Федора увидел бы обреченный взгляд. Для жреца настала решающая минута.
— А с этим что делать? — деловито уточнил Ларин, уже выбравшийся на землю, указав на вельможного пленника.
Федор помолчал, словно придумывая способ казни для этого человека, еще вчера решившего не колеблясь принести их в жертву своим богам, и вдруг сказал:
— Его мы отправим дальше по реке.
— Опять? — возмутился Ларин, хватаясь за каменный нож, прикрепленный к поясу. — Ты опять хочешь оставить в живых этого предателя? Дай я ему кишки выпущу, если у тебя духу не хватает.
Испуганный жрец отшатнулся и даже привстал со скамейки, но Федор сделал предупреждающий жест, остановив друга.
— Нет, — он расправил плечи, — этот жрец сослужит нам последнюю службу.
И обернувшись к воинам, приказал:
— Цорбал, Пирг, привяжите-ка его крепко к лодке. Да так, чтобы сам не смог развязаться.
Итао дернулся, когда его схватили двое, но немного успокоился, поняв, что его никто не душит, а лишь накрепко привязывают тело к скамье, прикрепленной к днищу лодки, и руки к стойке, поддерживающей навес.
— Готово, — доложил Пирг через некоторое время, проверив все узлы, — теперь никуда не денется.
— Они будут искать лодку жреца, — с удовольствием пояснил Чайка всем, включая самого Итао, ухмыльнувшись в бороду, — пусть ищут. Вода течет быстро. Когда его найдут, — если, конечно, он не достанется речным тварям, — мы будем уже далеко. А за наш побег его самого по головке не погладят.
И, посмотрев на примотанного к лодке пленника, добавил:
— Ты хотел казнить сегодня на празднике второго жреца ягуара Уанусуко? Думаю, что ты скоро будешь лежать с ним рядом на жертвенном алтаре, если не займешь его места. Жаль, что твой путь жреца закончился так быстро. Все. Прощай, учитель. Нам пора.
Итао застонал, услышав свой приговор, но Федор больше не обращал на него внимания. Посмотрев еще раз на себя и своих солдат, одетых как гребцы жреческой пироги, он приказал:
— Всем снять с себя накидки. В этих балахонах мы далеко не уйдем.
Финикийцы с радостью стянули с себя жреческие наряды, побросав их на дно лодки и вновь став похожими на индейцев из племени сапотеков, только светлолицых и бородатых.
— Теперь заберите оружие и оттолкните пирогу подальше от берега, чтобы ее подхватило течение, — добавил Федор, удовлетворенный видом своих солдат, которых теперь издалека можно было спутать с отрядом сапотеков, — и уходим отсюда вверх по холмам.
— Слушай, командир, а, может, возьмем эту сволочь с собой? — предложил, точнее, попросил Леха. — Как заложника. А что, перерезать ему горло мы всегда успеем. Вдруг пригодится, как живой щит, если нас догонят.
— Если нас догонят, — покачал головой Федор, — то он нас уже не спасет. Одного раза с вождей достаточно. Второй раз они Итао слушать не станут. Так что лучше бы нам не попадаться. Пусть молится, чтобы его съели крокодилы. Потому что когда он попадет в руки своих вождей, они долго будут его резать на ленты. Да и нас заодно, если поймают.
— Ладно, уговорил, — отказался от своей навязчивой идеи Леха, — отправим его в последний путь по реке.
Он навалился на борт пироги вместе с Цорбалом, Пиргом и остальными, мощно оттолкнув ее от берега. Через несколько минут течение подхватило лодку и утянуло на середину реки. Пирога жреца ягуара со своим хозяином, накрепко привязанным к скамье, в утреннем тумане казалась каким-то мистическим ковчегом, плывущим по волнам таинственной реки к неизвестной цели. Убедившись, что река приняла свою жертву, Федор отогнал эти неуместные мысли, закинул ножны фалькаты за спину и, раздвинув тростник, направился к холму, поднимавшемуся над водой метрах в тридцати. Ступая по мокрой земле, он внимательно всматривался в хлюпающую жижу, не в силах отделаться от впечатлений вчерашней ночи. К счастью, ни змей, ни крокодилов в этой трясине им не повстречалось, а вскоре они благополучно выбрались на холм и поднялись на его вершину.
Там Федор обернулся, взглянув на реку и попытавшись отыскать глазами пирогу жреца. Туман немного раздуло, и в последнее мгновение ему удалось увидеть только корму и рулевое весло лодки, уносимой течением за поросший густым лесом мыс.
— Ну вот, — удовлетворенно заметил Федор, — если нас не поймают раньше, то эта пирога собьет с толку преследователей на какое-то время. Надеюсь, нам его хватит, чтобы раствориться в горах.
Дав пару минут отдышаться своим людям, Чайка скомандовал, с удовольствием вживаясь вновь в роль командира карфагенской армии:
— Вперед, воины. Пока не рассвело окончательно, мы должны быть уже далеко отсюда.
И первым направился вверх по холму.
Примерно час они потратили на то, чтобы выйти из леса, буйно разросшегося по берегам Куаукутеры. Отряд финикийцев, которых осталось всего шестеро, старался передвигаться скрытно, прячась за складками местности. Хотя Федор отлично понимал, что обитавшие в этих местах индейцы наверняка хорошие охотники и, окажись они рядом, то быстро срисовали бы своих бородатых «сородичей». К счастью, место, где они высадились на берег, оказалось достаточно пустынным и никакого жилья за время передвижения по холмам им не повстречалось. Зато, когда они достигли самой высокой точки, поднявшись от реки, то все сразу стало ясно.
Первым поднявшись на вершину невысокого хребта, служившего разделительной линией между речной долиной и остальным миром, примыкавшим к правому берегу Куаукутеры, Чайка смог обозреть окрестности. Спрятавшись между двумя невысокими деревьями с раскидистыми кронами, чтобы не быть слишком заметным случайному глазу, он некоторое время рассматривал открывшийся перед ним пейзаж, поджидая, пока на вершину подтянутся остальные финикийцы.
— Ну и где мы? — спросил Леха, повалившись на землю в трех шагах от друга и с наслаждением потянувшись. — Узнаешь что-нибудь?
— Узнаю, — кивнул Федор, — пока идем четко по карте.
— Ясно, — ухмыльнулся Леха, — значит, внутренний компас тебя не подвел.
Увиденное Чайкой действительно почти совпадало с тем, что он прочел на карте Итао. Прямо перед ними раскинулась узкая часть долины, как бы прижатая широким изгибом реки к горному хребту. Половина этой долины была засажена маисом, а другая, примыкавшая к горам, либо стояла «под парами», либо вообще была не пригодна к земледелию. Там, на склонах горы рос только редкий лес. Но это как раз Чайку вполне устраивало. Почти посередине кукурузных полей Федор разглядел узкую желтую ленту, разделявшую долину на две неравные части. Похоже, это была одна из нескольких каменных дорог, указанных на карте. Она начиналась на далеких холмах справа, где-то в той стороне должен был находиться теперь Монте-Альбан, и тянулась через долину до тех пор, пока не раздваивалась на плоском холме в левой части видимого пространства. Там, за холмом, угадывалось какое-то военное поселение сапотеков, обнесенное крепостной стеной. Видимо, к нему и дальше, в сторону Тихого океана, и вела эта дорога. А ее ответвление уходило в сторону гор, за которыми, согласно карте и размышлениям Федора, начиналась горная страна, уже не подвластная сапотекам. Именно там проходил край карты и, как надеялся Чайка, владений сапотеков. Кто там жил, он узнать не успел. Может быть, и никто. Горная страна была обширна и могла быть заполнена только скалами и снегом, ведь все пригодные для обитания человека долины в этой местности были заняты и разработаны сапотеками. А может быть, там тоже обитали воинственные племена, и можно было угодить из огня да в полымя.