— Летнее солнцестояние наступает тогда, когда они скажут, — объяснил отец Север. — В аду время ничего не значит.
— О чем вы? Что с нами будет? — пискнула Пега.
Монах глубоко вздохнул и стиснул в кулаке оловянный нашейный крестик.
— Мне должно подать пример юным, — прошептал он. — Нет, я не имею права молить о милосердии.
Отец Север глядел на Джека, Пегу и Торгиль, не отводя глаз.
— Давным-давно эльфы попытались остановить время — но сил у них для этого не хватало. Тогда они попросили о помощи силы тьмы.
— Ой! Что-то мне это не нравится, — охнула Пега.
— Но за такие вещи всегда приходится расплачиваться дорогой ценой. Эльфы продлили свои годы до бесконечности: стареют они, лишь покидая заколдованную страну. Но в обмен в канун летнего солнцестояния они обязаны выплачивать адову десятину. Они выбирают сочную, откормленную душу — и передают ее чертям. Обыкновенных грешников, как, скажем, карманные воришки, демоны презирают. Там, дескать, и поживиться-то нечем. А больше всего им по вкусу хороший человек, предавшийся злу. Мужчина или женщина — им все равно. Демоны не слишком-то привередливы.
— Мне случалось воровать по мелочи. Я им не понравлюсь, — с надеждой предположила Пега.
— Да, ты, дитя, им ни к чему. — Отец Север вымученно улыбнулся, отчего вид у него стал совершенно загробный. — Все то зло, что ты содеяла, даже бесенку — на один зуб.
— А меня не выберут, — объявила Торгиль. — Я служу Одину, а не богу рабов, который даже в собственном чертоге порядка навести не может.
— Ты совершила немало преступлений, и тебя всенепременно призовут за них к ответу, но не сейчас, — пообещал монах. — На празднике летнего солнцестояния демоны любят смаковать вкус вины. Говорят, вина придает блюду остроту. А ты, воительница, бессовестна, как бездомная кошка на улицах Рима. Тебя, Джек, тоже не выберут. Несмотря на все твое чародейство. Ты же им не пользуешься во зло.
Джек чуть не захлебнулся малодушным чувством облегчения. Слишком хорошо помнил он отцовские рассказы про демонов с острыми когтями.
— А этот? — кивнул он в ту сторону, где из темноты слышалось невнятное бормотание отца Суэйна.
— А этот уже и так служит Нечистому. В один прекрасный день демоны придут и за ним, да только они предпочитают продержать своих слуг на земле как можно дольше, чтобы ввести в грех побольше людей.
— Но значит, остается только…
Пега смущенно умолкла.
— Остаюсь только я, — докончил отец Север.
— Но ты не злой!
— В юности я однажды совершил очень жестокий поступок. И не буду оправдываться собственным неведением. В глубине души я знал, что поступаю дурно. Теперь мой грех ввергнет меня прямиком в ад.
Все потрясенно молчали.
— Там была замешана русалка? — робко пискнула Пега.
— Тсс! — шикнул на нее Джек.
— Я должен принять свою судьбу, ибо заслужил ее, — проговорил отец Север, пропустив вопрос девочки мимо ушей.
— Ну так мы им тебя не отдадим, — твердо заявила Пега. — Мы встанем между тобою и демонами и скажем им, какой ты хороший человек.
Монах улыбнулся краем губ.
— Беру назад свои недавние слова. Из тебя, дитя, даже закуски для беса не выйдет. К несчастью, любой при одном только взгляде на ад немеет от ужаса. Нет ничего страшнее ада, поверь.
— То есть нам дадут заглянуть в самые глубины… — начала было Пега.
Джек предостерегающе покачал головой. Он видел, как тяжко дается отцу Северу напускное спокойствие.
— Может, ты хочешь побыть один, господин? — спросил мальчик.
— Да! Да! Я должен молиться! — И монах, пошатываясь, побрел в темноту.
Теперь из разных углов уже доносились, словно споря друг с другом, разнородные звуки: молитвы отца Севера, стоны аббата и Гутлаково «убба-убба». Из-за всей этой какофонии в темнице сделалось на диво тоскливо и неуютно.
Но сдаваться Джек не собирался. Он поделился с друзьями своей догадкой о том, что, возможно, темница находится у самой поверхности.
— Надо прорыть ход наружу! — закричала Торгиль, перехватывая инициативу.
Она тотчас же пододвинула к стене стол, а затем дети втроем взгромоздили на него тяжелые скамьи.
Джек вскарабкался на шаткое сооружение и принялся выкапывать в стене выемки, чтобы можно было подняться выше. Когда он уставал, за дело бралась Торгиль. Работа двигалась медленно, с трудом. Приходилось по ходу дела еще и камни вытаскивать. Земля осыпалась на лицо. Как им удастся, добравшись до потолка, еще и туннель прорыть, Джек понятия не имел. Но — попытка не пытка.
Пега сидела на полу и подавала советы.
— Боюсь, отец Север слишком слаб: ему туда ни за что не подняться, — указала она.
— Мы его дотащим, — проворчала Торгиль, цепляясь за стену.
— Не понимаю как. Ну, то есть одному-то карабкаться по этим выемкам и то непросто.
— А я говорю, дотащим! Он же не тяжелее дохлого пса, — отрезала Торгиль.
И атаковала стену с удвоенной яростью. Нож лязгнул о камень.
— Осторожнее — ты того и гляди лезвие сломаешь, — заметила Пега.
Торгиль высыпала ей на голову горсть земли.
— Следующий раз скину камень, — предупредила она.
Джек, привалившись к стене, хватал ртом воздух. Что-то неуловимо изменилось! Нож Торгиль по-прежнему вгрызался в стену. Земля сыпалась вниз. Слева слышались молитвы отца Севера. Справа стонал отец Суэйн. А! «Убба-убба» стихло!
Джек резко выпрямился. В коридоре послышался топот ног. Дверь распахнулась, Торгиль крутнулась на месте — и поставленные друг на друга скамьи обрушились. Девочка-викинг приземлилась пружинисто и мягко, как и полагается хорошему воину, но одна из скамей, падая, выбила нож из ее руки.
В темницу ворвалась целая орава пиктов. Они вытолкали Джека, Пегу и Торгиль в коридор, выволокли из темного угла отца Суэйна; а еще двое потащили отца Севера — легко, как сухую ветку.
— Ты пошшшел, — прошипел Брюд.
— Я лучше осссстаааанусь, — передразнил его Джек, уворачиваясь от удара.
Но, понятное дело, вырваться не мог.
Пробил час празднеств в честь летнего солнцестояния.
Глава 36Тайные союзники
— Ты там как? — спросил Джек у Торгиль.
Скамья была тяжелой; запястье у девочки уже начинало вспухать.
— Бывало и лучше. Клянусь клыками Фенрира, до чего ж мне ножика жаль! Ну, по крайней мере, никто из этих hwatu shazz его не подобрал!
— Это значит — троллье дерьмо? — уточнил Джек.
По сердитым взглядам пиктов нетрудно было догадаться, что это отнюдь не похвала.
— Не просто троллье дерьмо, а еще и гнилое, — пояснила Торгиль.
— А я, кажется, помню, кто такой Фенрир. Это ведь тот самый гигантский волк, которого Тор посадил на цепь?
— Ага. Фенрир не давал заковать себя, пока бог Тюр не согласился положить ему в пасть собственную руку. А как только Фенрир понял, что его провели, он — хряп! — и откусил Тюру кисть. Ха! Развеселая история — обхохочешься!
— Как скажешь, — пожал плечами Джек.
Руна, помнится, рассказывал эту историю утром того дня, когда викинги привезли его домой. Они встали лагерем на туманном взморье; Торгиль тогда еще подарила Люси ожерелье из серебряных листьев. Сколько несчастий принес этот подарок! Великодушный порыв воительницы повлек за собою самые неожиданные последствия: Люси ослушалась Барда во время обряда «огня бедствия», монастырь при источнике Святого Филиана был разрушен до основания, отец ранен, а теперь вот всех их того и гляди утащат в ад. И все — из-за маленького ожерелья!
Джек оглянулся на отца Севера. Монах слишком ослабел и не мог идти быстро, так что пикты просто тащили его на себе. Один из них поймал взгляд Джека и рявкнул:
— Shooff hhahh!
— Это значит «собачья блевотина», — расхохоталась Торгиль.
— Да ты, похоже, все их ругательства знаешь.
— Нахваталась на невольничьих рынках.
«Отец Север прав», — подумал Джек.
Ни малейших угрызений совести из-за совершенных преступлений воительница не испытывала. Пега шла рядом с монахом, прижимая к щеке свечу, подарок матери Джека. Мальчуган надеялся, это ее хоть сколько-то утешит. Сам он ничего хорошего не ждал.
Они шли и шли — вверх, а может быть, и вниз. Джек зажмурился и прислушался к собственным ощущениям. Но чем дальше, тем больше затуманивался его разум. Воспоминания меркли и ускользали. Несколько минут назад Торгиль напомнила ему о туманном взморье, и вот он уже напрочь забыл, где это. А в следующий момент и сама картинка погасла. Осталось только ощущение потери.
Мрачный ствол шахты сменился коридором, завешанным богатыми гобеленами. Вдоль стен в специальных зажимах, инкрустированных драгоценными камнями, пылали факелы. Пол был из золота, так что каждый шаг по нему отзывался мелодичным звоном.
«Чары», — подумал Джек с ненавистью — и с жадной тоской.
Почему бы, собственно, не окружить себя красотою? Зачем жить в темной шахте, если можно отстроить дворец?
Мальчуган знал: надвигается что-то страшное, но напрочь не помнил, что именно. Он спросил Торгиль; та тоже все позабыла.
— Нас ведут на праздник летнего солнцестояния! — срывающимся от страха голосом выкрикнула Пега. — Там будут демоны.
Джек слегка удивился этой вспышке. Как она может помнить такое, чего не знает он сам?
— Мы, скандинавы, в канун летнего солнцестояния любим поохотиться на троллей, — откликнулась Торгиль. — Надеюсь, демоны ничуть не хуже.
Но воительница тут же потеряла нить мысли и замолкла.
Впереди показалась дверь; здесь пикты и оставили пленников. Грядущий праздник — не для Брюда и его воинов. Эльфийские стражи скрестили копья, преграждая им путь, а вот Джека со спутниками, наоборот, поманили внутрь. Пикты расселись на пороге и принялись искать друг у друга блох.
Тут же ждал и Гутлак — под охраной рабов. Здоровяк был надежно связан вьющимися лозами; Джек не без страха вспомнил изображение святого Освальда. Живые путы извивались и шуршали; на голову Гутлаку набросили капюшон.