тника измором. Он все еще при виде ее бодал проволоку, но затем вместо ладони хватал орех, обнюхивал и съедал кусочек. И вот уже он гораздо учтивее берет угощение! Было очевидно, что найден корм, который пришелся ему по вкусу. Постепенно он, а за ним и другие гверецы научились брать пищу из поставленной на пол миски и с каждым днем ели чуть больше. Мы воспрянули духом. Правда, обезьяны оставались малоежками, но хоть перестали отвергать виноград, морковь и яблоки, а главное — начали пить витаминизированное молоко, так что можно было не опасаться за их жизнь.
Но и теперь кормить их было поистине геркулесовым трудом, и только поразительное терпение Энн позволяло ей справляться с порученным делом. На наше счастье, держалась хорошая погода, ведь, начнись сильная качка, гверецам вряд ли удалось бы избежать морской болезни, а тогда, не сомневаюсь, мы остались бы без колобусов.
Пользуясь тем, что «Аккра» зашла в Лас-Пальмас, мы поспешили на местный базар и накупили всяких даров природы, способных, как нам казалось, привлечь гверец, в том числе таких, которых они еще не видели: шпинат, землянику, вишни. Торжествующие, доставили мы на пароход добытые овощи и фрукты и приступили к испытаниям. Надо ли говорить, что гверецы воротили нос от дорогостоящих вишен и земляники (правда, потом они все-таки снизошли к вишням). Шпинат попробовали, но тоже не оценили. У нас еще была в запасе какая-то зелень вроде фасоли. Энн в последнюю минуту обнаружила ее на базаре, и на всякий случай мы взяли немного. И вот, поди ж ты, гверецы так набросились на стручки, что, знать бы заранее, мы бы целый мешок припасли.
Наконец мы прибыли в Ливерпуль. К моей великой радости, день выдался солнечный, жаркий. Я говорил себе, что скоро всем мучениям конец, ведь осталось только отвезти нашу коллекцию в аэропорт и лететь на Джерси. Вечером животные уже будут благополучно размещены в зоопарке, а там им обеспечен самый тщательный уход и нежная любовь сотрудников.
Пароход медленно подошел к стенке. Тем временем мы лихорадочно трудились в трюме, обивая клетки брезентом и легкими одеялами. Я всегда так делаю — не столько для защиты животных, сколько для того, чтобы люди не тыкали пальцами в клетки с риском быть укушенными. И зверей только напугают. К тому же в темной клетке животные спокойнее переносят всякую тряску и болтанку.
Снова огромные сети вознесли клетки над бортом, потом опустили на пристань, где стояли наготове грузовики, чтобы везти нас в аэропорт, к зафрахтованному самолету. Мы аккуратно расставили клетки в кузовах машин, и я облегченно вздохнул. Еще несколько часов — и мы будем дома, на Джерси… Тут ко мне подошел маленький человечек и осведомился, не я ли мистер Даррелл. Я кивнул, радостно улыбаясь.
— Видите ли, сэр, — сказал он, — я по поводу ваших леопардов.
У меня сердце оборвалось.
— Что с ними? — спросил я.
— Видите ли, сэр, у вас нет разрешения на ввоз.
— Как же так, — возразил я. — Мы обращались в министерство, там дали разрешение и сказали, что, поскольку леопарды из Ливерпуля сразу же проследуют на Джерси, их не надо подвергать карантину в Англии.
— Видите ли, сэр, я не получал никаких бумаг на этот счет.
— Господи… Но ведь достаточно позвонить в зоопарк…
— Ничего не знаю, сэр. Без документов я не могу их пропустить.
Я постарался взять себя в руки. За мою жизнь мне не раз доводилось нарываться на бюрократические крючки, и я знал, что лучше не давать воли своим чувствам.
— Хорошо, я позвоню в зоопарк.
— Пожалуйста, сэр. Только боюсь, вам придется оплачивать разговор.
— С удовольствием, — процедил я сквозь зубы.
Мы прошли в мрачный закуток, служивший ему кабинетом, и я соединился с Кэт.
Где, черт возьми, разрешение на леопардов? Кэт сообщила, что бумаги сию минуту прибыли в зоопарк. Озадаченная этим, она сразу позвонила в министерство, хотя не сомневалась, что один экземпляр направлен в Ливерпуль. Нет, любезно ответили ей в министерстве, никаких экземпляров в Ливерпуль не направляли, потому что все документы принято посылать лицу, ожидающему леопардов и прочих животных.
У меня вырвался стон.
— Ладно, Кэт, — сказал я. — Я сам позвоню в министерство.
Она продиктовала мне номер телефона, и я связался с соответствующим отделом. Чиновник выразил свое сожаление, но добавил, что отдел не совершил никакой ошибки, направив документы туда, куда должны прибыть леопарды.
— Ну хорошо, можно попросить вас поговорить с джентльменом, которому я сейчас передам трубку? Он не разрешает мне везти леопардов на Джерси, потому что не получил нужных документов… Вы не могли бы подтвердить ему, что разрешение оформлено?
Я передал трубку моему мучителю. Он что-то бормотал и всячески кочевряжился, но все же чиновник из министерства убедил его, что разрешение на леопардов есть. С кислой физиономией положил он трубку, я испортил ему все удовольствие…
— Мне можно идти? — мягко осведомился я.
— Да, пожалуй, — пробурчал он.
И мы поехали в аэропорт. Однако из-за бюрократа мы потеряли целый час, пришлось звонить и предупреждать, чтобы нас подождали.
В аэропорту животных погрузили на самолет, затем мы сами расселись по местам и застегнули пояса. Взревели моторы, самолет задрожал и тронулся с места. Но вдруг остановился. Возвратился на место, снова прибавил оборотов и рванулся вперед, и снова остановился. Вернулся на исходную позицию и заглушил моторы. Пилот подошел ко мне с виноватым видом.
— Боюсь, сэр, у нас неисправность, — сказал он. — Мы не можем взлететь.
— Сколько времени уйдет на починку? — спросил я.
— Боюсь, сэр, это трудно сказать.
— А можно оставить животных в самолете на это время?
— Можно оставить, сэр, а можно перенести в ангар, если хотите.
— Пожалуй, лучше в ангар, — сказал я. — Потому что некоторых из них пора кормить.
Мы вытащили клетки из самолета и отнесли в пустующий ангар. Шли часы, мы покормили наших подопечных, дали им молока. Наконец ко мне подошел представитель авиакомпании и сообщил, что механики ищут неисправность и, как только самолет будет готов, мне дадут знать. Я позвонил в зоопарк и предупредил Кэт, что мы задерживаемся. Два часа дня, три, четыре… В пять часов мне доложили, что при прогоне моторов опять выявилась какая-то неисправность.
— Пустые хлопоты, — сказал я. — Лучше предоставьте нам другую машину.
— Позвольте еще попробовать, — упрашивали они.
— Пожалуйста, — ответил я. — Только мне не улыбается лететь на самолете, который может подвести. Я вообще не большой любитель летать, а на неисправных машинах и подавно.
Было уже довольно поздно, когда мне сообщили, что неисправность наконец устранена. Мои ребра зверски болели, и нервы были на взводе: во-первых, я не люблю самолетов, во-вторых, с приближением ночи становилось все холоднее, и я боялся, как бы животные не простудились.
— Нет! — произнес я с внезапной решимостью. — Будь я проклят, если полечу на этом самолете. Давайте мне другой.
— Уверяю вас, сэр, — сказал пилот, — он в полном порядке.
— Я в этом не сомневаюсь. Но у меня такое предчувствие, а когда у меня предчувствие, я предпочитаю не лететь… Будь я проклят, если позволю посадить меня, мою жену и моих зверей в несчастливый самолет. Нет, боюсь, что я буду вынужден настоять на другом рейсе.
— Хорошо, сэр, как хотите, — огорченно сказал он.
Я отправился к начальству, получил разрешение оставить животных в ангаре и стал добиваться другого рейса. Это оказалось не так-то просто, но в конце концов задача была решена. Утром мы примчались в аэропорт и кинулись проверять животных — не повредила ли им холодная ночь? Кажется, ничего… После этого мы погрузились на другой самолет и наконец взлетели.
Когда машина оторвалась от земли, я вытер вспотевшие руки, откинулся назад, закурил сигарету и закрыл глаза. Осталось совсем немного, сказал я себе, теперь бы только благополучно приземлиться на Джерси. Ровно гудели моторы, и вот уже на горизонте темной точкой возник наш остров. Мы снизились, совершили безупречную посадку и покатили к зданию аэропорта, где стояли наготове авторазгрузчики и выстроились — насколько я мог судить — все сотрудники зоопарка. Началась выгрузка животных, засверкали фотовспышки репортеров, спешивших запечатлеть на пленки, как авторазгрузчики везут к машинам леопардов, шимпанзе и прочих тварей. Еще час — и мы уже дома, животных сняли с грузовиков, и тех, кому не надо было проходить карантина, разместили в новых клетках.
Я вздохнул свободно. Нам удалось-таки доставить колобусов в зоопарк. Наконец можно как следует заняться ими, не торопясь и ни на что не отвлекаясь. Теперь вдобавок к новой диете у нас будет для них сколько угодно зеленых листьев — есть дуб, есть вяз, есть липы и прочие деревья. Я не сомневался, что этот корм принесет им пользу и придется по вкусу. Хоть бы пришелся…
Глава восьмаяРоды, роды…
Уважаемый мистер Даррелл!
Нам так сильно понравилась ваша программа «Поймайте мне колобуса», что захотелось поздравить вас и пожелать новых успехов.
Вы очень похожи на одного человека, с которым я дружил в Йорке лет двенадцать назад. Ваше настоящее имя, случайно, не Джон Митчелл? Хотелось бы узнать…
Естественно, когда возвращаешься из путешествия, пусть даже недолгого, дома тебя ожидает куча дел. Меня держали в курсе всего, что происходило в зоопарке, тем не менее пришлось сразу окунуться в работу с головой. Прежде всего надо было разобраться, что сделано комитетами, к тому же на письменном столе высилась гора писем. К счастью, оказалось, что все идет прекрасно. Число членов треста возросло почти до двух тысяч, из них пятьсот были разбросаны по всему свету. Членские взносы вместе с доходом от продажи билетов в зоопарк позволяли приступить к планам, которые мы давно вынашивали.
Все звери, привезенные из Сьерра-Леоне, слава богу, прижились очень хорошо. Леопарды, как положено, проходили у нас полугодичный карантин и получили прививку от кошачьего энтерита, чему вовсе не были рады. Гверецы, попав в просторные клетки, где можно было прыгать и лазать, жадно поедали корм, от которого на пароходе воротили нос. Мы даже предложили им бамбук и падуб. Приняли и стали уписывать за обе щеки. Отлично: значит, и зимой не останутся без зеленого корма.