Музыкант ухватил меня за руку и отвел прочь, усадив на высокий бетонный парапет.
— Так, — он убрал шило в полую флейту. — Рассказывай, какое имеешь к ним отношение? К ним? О чем он? Я вышел из клуба здесь, потому что мне показали короткий путь. Музыкант осмотрел меня пляшущим болезненным взглядом и зашелестел пачкой сигарет, пытаясь зубами сорвать целлофан.
— Дай сюда, — я помог ему открыть пачку, достал сигарету и чиркнул зажигалкой, пока он рылся в кармане своей негодной правой рукой.
— Спасибо, — Музыкант затянулся и густо выдохнул дым. — Угощайся.
— Не нужно, спасибо, — я потряс головой, и он убрал мятую пачку.
— Мы вышли на банду, — сказал наконец Музыкант, аккуратно присаживаясь рядом. — Мне трудно что-либо рассказать. Он прищурился на закат и вымученно затянулся.
— Уверен, что ничего не знаешь? Я был уверен на сто процентов, и Музыкант заговорил снова.
— «Психоделы», так, кажется. Уличные преступники новой волны. Мы еле на них вышли, в основном по музыке, — он кивнул на громадину Рейва, темневшую перед нами. Вся задняя стена клуба была увешана кондиционерами, они хором гудели и капали черным конденсатом, а еще выше луч прожектора бесстрастно скользил по вечерним облакам.
— Мы мало что знаем, кроме названия, — сказал Музыкант. — Это изобретательные и жестокие люди. Целая группа извращенцев. Не исключаем сексуальный мотив. По крайней мере, девушки у них занимаются парнями, а парни девушками. Насилуют?
— Не совсем, — Музыкант выпустил дым через неровно сжатые губы. Как это — «не совсем»?
— Они используют предметы. Какие предметы?
— Малопригодные. Я видел пару девчонок, которые это прошли. Толку мало, с жертвами они не говорят. Это еще ничего. Бывает, что и паяльной лампой.
— Но почему вы, не знаю, почему не убьете их?
— В том и дело. Мы прикончили пару. Малыми потерями. Обычные мертвецы, за ними должен был оказаться кто-то живой, вот мы здесь и собрались. И что? Музыкант затянулся и посмотрел вправо, на безлюдные ряды автостоянки.
— Что. Да. У них есть главный, — он прокашлялся. — Или просто идейный центр. Его зовут Фернандес. Как только мы определим, кто это — уберем его, потом выловим остальных. И почему он так свободно говорит мне об этом?
— А что ты сделаешь? Ты уже сыграл роль, когда объяснил мне правила. Я до сих пор рад, что написал в газету, — Музыкант протянул нерабочую руку и неуклюже ткнул меня в плечо.
— Вы убьете всех? — спросил я, чувствуя, как шевелятся подо мной бетонные плиты. Музыкант вышвырнул окурок.
— Не знаю. Некоторые ребята говорят, что это вопрос экологии.
Херня это, — он вдруг так резко ударил кулаком о неровный бетон, что я дернулся от мысленной боли. — Вспомни Заводскую. Вспомни вокзал.
Полгода назад там даже днем ходить было опасно. А сейчас гуляй хоть целую ночь. Девочки там пьют пиво и веселятся. А они говорят — экология. Он спрыгнул на асфальт и побрел между автомобилями, ни разу не оглянувшись.
6 сентября 2005 года
— Я не верю, что это хорошо кончится.
— Косой, ты пессимист.
— Я приготовленный оптимист. Всё приятно вначале и неприятно потом. Я знаю, куда падаю, и у меня там соломка. Если не согласен, поговорим, когда ты сдохнешь.
26 октября 2003 года
Осенью ее карьера телеведущей оборвалась так же внезапно, как началась весной. Лиза мучилась от жаркого вечера и едкой московской пыли, когда позвонил Члеянц. Он извинился и длинно сообщил, что на съемки больше ходить не придется — через неделю выходит последний сюжет «Вау!» с Анжеликой Лето, а затем шоу, скорее всего, будет свернуто.
— А что случилось? — Лиза замерла на полпути между столиком и диваном, не зная, верить ли помощнику директора, и если да, что лучше: вскочить или присесть.
— Дело в том, что мы потеряли Анжелику, — сочувственно и туманно пояснил он. — Ваши личные способности здесь не при чем.
— В каком смысле, «потеряли»? — так и не выбрав позу, Лиза потянулась за сигаретами.
— Она уходит из нашей команды. Но, в конечном счете, есть и положительный момент: ваш гонорар в бухгалтерии, можете подъехать за ним, когда удобно.
— Спасибо, — Лиза попрощалась и захлопнула телефон. «Кажется, машину за мной больше не пришлют». Она прикурила и резко затянулась. У нее дрогнули пальцы, и оранжевые искры посыпались на пол, но Лиза смотрела перед собой, не замечая их. Всё это было странно и нелогично. Анжелике понравилась новая Элиза Фрейд — и студии она нравилась, и даже вечно недовольная Бергалиева сказала ей: «раз начала — не вздумай прекращать». А теперь Анжелика вдруг уходит, шоу отменяется. Элиза остается без съемок, без аудитории, без жизни. Тем более, не будет денег, а значит, нельзя остаться. Ей до смерти не хотелось уезжать. Вернуться назад… «Одно болото», — думала Лиза, сгибая и распрямляя сигарету в пальцах. Одно болото. Усилием воли она заставила себя не рассуждать о далеком будущем и переключилась на ближнее. Что можно сделать прямо сейчас? Какие шаги предпринять? Шаг представлялся только один: пойти на «Мега-44» и забрать деньги. Возле кассы она встретила хмурую Анжелику. Та ждала в очереди, складывая фантики и кораблики из обходного листа.
— Привет, Катька, — сказала Лиза. Анжелика могла бы внятно рассказать ей, почему отменили шоу.
— Я валю на государственное, — сообщила Катька-Анжелика, не глядя на Лизу. — Говорят, там хорошо.
— Серьезно? Что за проект?
— «Кавказ славянский», политический обзор в новом понимании. Едем с группой в горы, ищем колоритного аборигена, он рассказывает, как сильно любит нашу страну и президента, как плохо жить отдельно от нас. Лица кавказской национальности — теперь с человеческим лицом.
— Но… — Лиза не могла сказать, что задело ее неприятнее — сама идея или желание Катьки занять в ней место. — Не знаю. Тебе не кажется, что это немного по-фашистски?
— Кажется, — ответила Анжелика, упрямо глядя вдаль.
— Зачем тогда?
— Деньги, блядь. Лиза окончательно смутилась.
— Но… слушай, нельзя же всё делать за деньги? Анжелика устало наклонила голову и ответила, глядя поверх Лизы.
— Когда люди так говорят, они представляют себе определенную сумму. Лиза шагнула в сторону и нетвердо присела на подоконник.
— Что такое? — потребовала Анжелика, следуя за ней.
— Не знаю, — сказала Лиза. — Просто пока в голове не укладывается.
— «В голове не укладывается», — передразнила Анжелика, скривив губки. — Нет, вам это нравится? Главное, приехала непонятно откуда, пролезла мне в доверие, засрала мое шоу, я к студии, мне говорят — дай ей время — я говорю — идите в жопу, моя карьера тут закончена, а теперь сама еще читает мне мораль! Да пошла ты знаешь куда?
Туда, откуда приехала со своей моралью, и студию забери с собой. Анжелика тряхнула чёлкой и выставила наманикюренный средний палец.
— Стой, — Лиза почувствовала, что время объясниться пришло и больше такого момента не будет. — Во-первых, ты сама взяла меня на шоу…
— Потому что ты выглядела как неудачница! Мне нужна была тихая, конченая мышка, а не злая сучка! Это я здесь сучка, ты поняла? И я не дам прыгать себе через голову, — неприятно прошипела она Лизе в ухо.
— Подожди, — у Лизы горело лицо. Ей хотелось проснуться и оказаться не здесь. «Боже, все пялятся, не смей плакать», — думала она, копаясь в сумочке. Лиза выдернула салфетку и промокнула веки, и ей стало чуть легче.
— Вообще-то, — сказала Лиза, упрямо посмотрев в черные глаза Анжелики. — Я думала, мы подруги.
— Она думала! Сколько ты в Москве? Год? Полгода? Ну, знаешь, добро пожаловать!
13 октября 2003 года
Прошло две недели, а Лиза так и не могла как следует поесть, и даже воду пила с трудом, хотя в горле постоянно сохло. Она ни с кем не хотела говорить, а перед сном часто плакала, спрятавшись под одеяло. Постепенно, с легким ужасом, Лиза осознала, что влюблена. И, что еще хуже, в другую женщину. И даже еще хуже, в другую себя. Лиза отчаянно полюбила Элизу Фрейд и больше не умела жить без нее. А Элиза не могла существовать без чужого внимания. Этой веселой стервочке нужны были зрители, — она хотела восхищать, смущать, пугать или очаровывать — главное, она хотела находиться в центре, от которого теперь была отрезана. Передача «Вау!» с Анжеликой Лето закончилась. Лиза попробовала скачать в интернет-кафе последние выпуски, но поняла, что смотреть их невыносимо. Она поискала что-то по Элизе Фрейд и нашла только одну тему в старом форуме, где ее предлагали двадцать седьмой по списку «Кого бы вам хотелось из телеведущих». Почти никто не проголосовал за нее, и Лиза совсем расстроилась.
— Я не могу назад, — сказала она Диме за чашкой кофе. — Надо что-то придумать. Деньги кончаются.
— У меня есть, — ответил Дима. — И Макс работает, он сможет помочь.
— Я не хочу так!
— Ну, тогда скажи, что ты хочешь. Лиза отхлебнула густого кофе.
— Мне бы самой знать, чего мне хочется. Но я не знаю. Хочется быть интересной.
— Ты интересная.
— По твоему мнению.
— Не веришь мне, тогда спроси Макса. Она подержала кофе во рту, пока могла терпеть горечь, потом сглотнула его и придвинула к себе пепельницу.
— Ты когда-нибудь влюблялся? Знаешь, как оно? — спросила Лиза и прикурила сигарету.
— Я, в общем, и сейчас, — ответил Дима, разглядывая потолок. — Я до сих пор.
— А, та девушка, которая разбилась, — Лиза сочувственно кивнула.
— Нет, у меня не то — я люблю воображаемую девчонку, которую сама придумала. Это по-другому.
— По-другому? Лиза молча курила сигарету.
— Ну, в целом ты прав, наверное, — она растерла окурок в пепле. — Да. Я просто впала в детство. Выдумала сказку, а теперь сама страдаю. Кофе остыл, и Лиза выплеснула его в раковину. «Нет», — подумала она. Снова не то. Хотя… всё это симптомы.
Их трудно было самой рассмотреть в себе, но… теперь есть Элиза.
— Мне кажется, дело во внимании. Потребность во внимании окружающих. Потому я и стала психологом. Инверсия. Слушать других, вместо того, чтобы высказаться самой, — Лиза стукнула пальцем о край столешницы и замерла. От такой простоты и значимости у нее потемнело в глазах. Прошлые решения и поступки, смесь бунта и несобранности, теперь казались неутешительной, зато логичной погоней за своим хвостом, вечной фрустрацией, причиной которой был единственный факт. Лиза хотела внимания. Она жила с этим голодом, тихо страдала под коньяк и сигареты, с гол