Внутри Джо Снежка что-то оборвалось и ухнуло вниз. Он остолбенел, не веря ушам.
Вальцан вернул рацию на стол, обернулся. Он стал похож на громадного паука, вкусившего свежей крови. От возбуждения его темные глаза излучали демонический свет и говорили: «Да… Да… Да!» Он положил трость на стол, сунул руки в карманы и начал раскачиваться с каблука на носок взад-вперед, и на его лице появилась зловещая улыбка.
– Вот так! – сказал вдруг он и облизнул свои тонкие надменные губы. – Да! Да! Беглец вернулся к папочке.
Обхватив мать ручонками, малыш Томми с интересом разглядывал незнакомого дядю. Магда тихо плакала и гладила ребенку ручку.
Джо Снежок с любовью смотрел на своего ангелочка и с тревогой – на Магду. Он видел досаду и страх в ее несчастных, запавших от слез глазах, и ему так хотелось ей сказать: «Ничего страшного, крошка».
Вальцан побагровел – на руках у девушки был не тот ребенок. Искали белокожего. Этот же был черен, как пиковая масть.
– Где тот, кого нашли эти бродяги?! – заорал он, топнув ногой. – Долго будете мою кровушку пить?! Вы всегда работаете через пень колоду?! Мне не нужна мартышка! Где белый ребенок?
Капрал испуганно бросил взгляд на майора, ища поддержки, но тот откинулся на спинку стула, выдохнул и пожал плечами, дескать, выкручивайся сам.
– Она знает, – пробормотал капрал, кивнул на девушку и отошел чуть в сторону.
Вальцан подскочил к Магде и шумно потянул носом воздух – как волк, вынюхивающий добычу.
– Говори, – зловеще произнес он, буравя ее тяжелым взглядом. – Куда девался ребенок?
Магда посмотрела на Джо Снежка – в какой-то миг они обменялись такими нежными взглядами, словно после многолетней разлуки. Джо ей кивнул: говори, не молчи. Ему тоже стало интересно.
– Он погиб… – произнесла Магда, опустив очи долу и дрожа от страха.
– Сэр! – строго напомнил майор.
– Сэр… – повторила девушка.
– Как? При каких обстоятельствах? – вцепился в нее Вальцан. Лицо его мгновенно изменилось, став похожим на лицо ребенка, заметившего мешок с рождественскими подарками.
– Мы пробирались по старой дренажной трубе. Местами там было глубоко и скользко. Я поскользнулась и упала вместе с детьми в воду. – Ресницы Магды затрепетали и слезы полились ручьем. – Я смогла спасти только Томми, а Оскар утонул. Я ничего не могла сделать. Ничего…
Вальцан маниакально захихикал и взъерошил свои редкие волосы. От возбуждения у него на лбу появились крупные капли пота. Он обошел Магду с одной стороны, потом с другой, будто к чему-то примериваясь. Затем остановил взгляд за окном – на узком, загаженном подоконнике ворковали, толкаясь и изредка взмахивая крыльями, голуби. И снова повернулся к Магде.
– Майор, ты только внюхайся в эту дуру! – вдруг заорал, потягивая носом. – От нее разит ложью! Полюбуйтесь на нее! Каша вместо мозгов! Чертова дура! Утонул! Утонул! Он не может утонуть! Не может, черт вас всех подери! Ах! Господи! В каких же, мать ее, глубинах рождается человеческая глупость! Вот дерьмо! Ты его спрятала? Отвечай! Где?!
Магда затрясла головой.
– Я вам правду говорю! Все так и было!
– Заткнись! Лгунья с большой буквы! Окажи мне эту маленькую услугу: скажи, где ребенок, и выпорхнешь отсюда свободной, как птичка. Это тяжело? Я тебя спрашиваю!
– Признаться в том, чего не было? – опешила Магда. – Вы хотите услышать от меня вранье, сэр?
– Дура! Дура!
– Он утонул, сэр…
Магда шмыгнула носом, с опаской косясь на обезумевшего незнакомца. Малыш Томми расплакался. Джо, слушая оскорбительные слова в адрес любимой, в ярости сжимал кулаки, но понимал, что сейчас лучше ничего не предпринимать – руки в наручниках, а одними ногами с двумя карателями ему явно не справиться, да и за дверью еще двое. Да и майор не сводил с него глаз. Нет, со всеми он не справится, не успеет. Они слишком далеко друг от друга и вооружены.
Вальцан сплюнул, схватился за голову, а затем, расставив руки и потрясая тростью, начал кружить по комнате и вертеть головой, словно вокруг него находились невидимые зрители, которых он призывал в свидетели своим словам. Сейчас он был похож на священника из секты, вершащего свои экзотические таинства.
– Утонул! Утонул! – продолжил орать он неожиданно высоким голосом. – Верить словам женщины – это то же самое, что верить тому, что, если с детства жевать резинку, то у тебя в зубах не будет ни единого гнилого дупла до конца дней! Что за чушь! Хи-хи-хи-хи-хи! – И тут резко остановился, повернулся к капралу. – Суета-суматоха, чтоб ее! Капрал, ваши люди перекрыли все выходы из той чертовой дренажной трубы?
– Так точно, сэр! – отчеканил тот, вытянувшись в струнку. – Мы сверились со схемой подземных коммуникаций.
Приложив пальцы рук ко лбу, Вальцан задумался и произнес:
– Тогда бегом марш к моим людям! Пусть сольют как можно больше топлива с дирижабля и баков грузовиков в эту гребаную трубу и сожгут все, что в ней может шевелиться! Да, и заминируйте входы. Все взорвать! Ясно?
– Так точно, сэр!
– Бегом!
Капрал развернулся и бросился выполнять приказание.
Вальцан закатил глаза, чертыхнулся и обернулся к Магде:
– Сделай так, чтоб ребенок не орал. Распустил нюни!
– Вы его напугали, – вымолвила девушка, пытаясь успокоить малыша, хотя сама дрожала от макушки до пяток. – Нельзя так при ребенке кричать…
Офицер поднялся из-за стола и подошел к Вальцану.
– Что будем делать с этими? – он кивнул на подростков.
Вальцан посмотрел на него так, будто забыл, что офицер все время был рядом.
– Эту бродяжку с мальцом определите в закрытый приют и пусть за ней постоянно приглядывают, – сказал он. – Черномазого – гребцом на галеры, у него тело человека, предрасположенного к труду. Того, что в очках, нужно учить в моей Технической академии. Возможно, с него выйдет инженер, и он мне в будущем понадобится. Его идея с дирижаблем весьма интересна. Пусть отрабатывает мою милость. Там из него выведут глистов, откормят и напичкают нужными знаниями. А нет – отправится вслед за негром на весла.
– А остальных?
Вальцан направился к двери, но возле нее остановился, обернулся и сказал:
– Всех продезинфицировать и продать. Всех. Погрузите в машины и вывезите в город. Это будет дополнением к вашему личному гонорару, майор.
Было видно, что офицер остался доволен «подарком».
Он поинтересовался:
– Могу ли я лично решить судьбу негра, сэр?
– В чем дело? – не понял его Вальцан.
– Черномазый зарубил двух моих бойцов… – Майор нагнулся, что-то взял и показал мачете. – Вот этим. Ребята недовольны будут, если ему спустить.
– Он ваш, майор.
Майор дернул шеей, расплылся в хищной улыбке, встал из-за стола и подошел к Вальцану.
– А его шлюшка? – тихо спросил он. – Мои парни…
Снежок сверлил спину майора взглядом, полным смертельной ненависти.
– Нет, – не согласился Вальцан. – Они, занятная, шут возьми, парочка, но… Чернушку – в приют.
У Магды замерло сердце после всего, что она услышала. Ее это потрясло, и глаза неуверенно метнулись. Девушка стояла, смотрела на Джо и не могла с ним заговорить. Его мысли, казалось, витали где-то далеко. Снежок хотел было рвануться, подпрыгнуть, взять ногами в «замок» шею майора и свернуть ее одним движением – на это бы у него, возможно, хватило сил и времени, а потом уж будь, что будет. Но встретившись взглядом с Магдой, он остановился, словно наткнулся на стену. «Нет! Нет! Нет!» – одними глазами говорит она. И кровь прилипла к сердцу парня, как свинец.
– Подождите, сэр! – обратился Джо к Вальцану.
– Чего еще? – недовольно буркнул тот, открывая дверь.
– Разрешите попрощаться с женой. Прошу вас, сэр. Вы же понимаете…
– Валяйте, мартышки, прощайтесь. – Вальцан небрежно махнул пухлой ручкой и вышел в коридор. Часовой прикрыл за ним дверь.
Джо и Магда сблизились друг с другом, ребенок перестал хныкать и смотрел на отца глазами философа. Магда обняла рукой Джо, потому как у того руки были скованны наручниками за спиной, а она держала ребенка.
– Джо… – прошептала она. Голос ее дрожал: – Д-д-джо…
– Береги малыша, – сказал он и подмигнул сыну. – Я назвал его в честь своего отца. Он должен вырасти сильным мужчиной.
Она прижалась к нему, поглаживая то его спину, то волосы. Влажные глаза, блистающие пламенем, длинные ресницы, полные и сладкие, как мед, губы – Джо любовался ею и чувствовал, как трепещет ее сердце.
– Одно сердце! – прошептал он ей на ухо.
– Одна судьба! – ответила она.
Снежок больше не стал ничего говорить, потому что знал, что этим может все испортить. Он впился в ее губы долгим поцелуем, сказавшим о многом.
И этим вновь освободил ее слезы.
Внутри микроавтобус напоминал мусорный бак, разверстый, как вставные челюсти старика, умершего с непрожеванной пищей во рту. Пластиковые пузырьки из-под лосьонов и шампуней, кипы старых журналов, дырявая автопокрышка, рваные пакеты с окаменелыми объедками, пустые пивные жестянки и бутылки, теннисная ракетка, картонная коробка со старыми пластинками, лопасти потолочного вентилятора, изношенная до потери формы обувь, искромсанные крысиными зубами сиденья и прочее-прочее-прочее, – все это находилось в пассажирском салоне, сваленное в кучу. Запах плесени здесь походил на запах протухшего мяса, но на самом деле не являлся ни тем, ни другим. А чем – разобрать было невозможно.
Уже битый час Тихоня лежал на боку, на прелом матрасе, из которого торчали клочки ваты, прижимая к себе тяжелый карабин. По шее и рукам бегали муравьи, кусали его, и он то и дело их смахивал, тихо чертыхаясь. Он всматривался то в плывущий туман, готовый поглотить его, как канапе, то в выцветший от времени плакат с изображением шлюховатого вида черномазой красотки в полупрозрачном бикини, приклеенный к перегородке водительской кабины. Время от времени он начинал тереть кулаками глаза, словно ребенок, которому пора уже лежать в кровати, спать. И поглаживал ореховое цевье, приговаривая шепотом: «Ты настоящая палочка-выручалочка, если кто сунется, то мы уж им зададим перцу. Да?»