Наконец мы вышли на относительно открытое пространство, более безопасное, чем густой лес. Мы прижались друг к другу, повернувшись спинами к ветру, ожидая окончания этой стихии.
Мимо нас пробегали большие звери, которые в иных обстоятельствах были бы для нас серьезной угрозой, но сейчас мы не боялись их, так как знали: они были еще больше напуганы, чем мы, и даже не думали об охоте и пище. За исключением летевших ветвей, нам ничего не угрожало, поэтому мы были менее насторожены, чем обычно, хотя практически ничего и не видели за слепящим дождем. Ревущий гром, раскат за раскатом, почти непрерывный, смешивался с воющим ветром, заглушая все остальные звуки.
В самый разгар бури мы почувствовали, как нас схватили сильные пальцы. У нас отобрали оружие и связали нам руки за спиной. После этого мы, наконец, увидели захвативших нас людей. Их было пятнадцать или двадцать, это были самые крупные люди, которых я видел в своей жизни. Самый маленький из них достигал полных семи футов роста. У них были исключительно безобразные лица и по паре огромных бивнеподобных желтых клыков, отнюдь не прибавлявших им красоты. Они находились на одной из самых низших ступеней человеческой эволюции; они были полностью обнажены и вооружены самым примитивным оружием — очень грубыми каменными ножами и дубинками.
В дополнение к этому у каждого была сплетенная из травы веревка.
Они не обращали на бурю никакого внимания, как будто ее вообще не было. Судя по всему, неожиданная добыча их радовала.
— Хорошо, — прорычал один из них, ткнув пальцем в Клито.
— Что вы собираетесь сделать с нами? — спросил я.
— Съесть, — сказал один из них, наклонившись ко мне и обдав меня дурным запахом изо рта.
— Если вы не хотите, чтобы вас съели, держитесь подальше от Азара! — прокричал другой.
— Азар! — воскликнула Клито. — Теперь я знаю.
Всю свою жизнь я слышала о гигантах-людоедах Азара. У нас нет никакой надежды, Дэвид.
Должен признать, что перспективы наши были не очень приятными, но я никогда не теряю надежду.
Я попробовал немного подбодрить Клито, то же самое попытался сделать и Зор, но у нас ничего не получилось. Буря закончилась так же внезапно, как и началась, и на чистом небе засияло солнце, но вместе с тучами наши несчастья не исчезли.
Азариане протащили нас сквозь лес, и мы вошли в огороженную частоколом деревню или, если быть точнее, в огороженный участок земли, без всяких признаков жилья. Буря и здесь оставила свои следы — несколько деревьев упали, одно из них снесло часть частокола.
Внутри находились азарианские женщины и дети, такие же нескладные и отталкивающие, как и их мужчины, а к деревьям было привязано несколько похожих на нас людей, очевидно пленников. Такой же «чести» были удостоены и мы, после чего азариане принялись ремонтировать поврежденный частокол. Несколько женщин подошли к нам посмотреть, в каком мы были состоянии.
Я был привязан к дереву недалеко от одного из пленников, попавших сюда раньше нас, и разговорился с ним.
— Когда нас съедят? — спросил я его.
Он пожал плечами:
— Тогда, когда наше состояние будет устраивать их.
Они кормят нас в основном орехами и фруктами и совсем не дают мяса.
— Они не издеваются над вами? — спросил я.
— Нет, — ответил он, — ведь это может замедлить наше откармливание. Они могут съесть кого-нибудь из нас через много снов, так как считают человеческое мясо редким деликатесом. Я здесь уже больше снов, чем могу вспомнить, и за это время съели всего двух пленников. Это — неприятное зрелище. Они переламывают им все кости дубинками, а после поджаривают их заживо.
— Есть ли шанс бежать? — спросил я.
— Только не у нас, — сказал он. — Двое бежали во время бури. Их деревья сломались, порвав их веревки, и они бежали в лес со связанными за спиной руками.
Они не протянут долго, но смерть их будет легче, чем с переламыванием костей и поджариванием заживо. Мне очень жаль одного из них. Это была красивая девушка из Сари — Диан Прекрасная, как называл ее тот мужчина.
На мгновение я онемел. Шок был такой, как от физического удара. Диан в этом диком лесу, с руками, связанными за спиной! Я должен был что-то предпринять, но что я мог сделать? Я начал тереть веревку, связывавшую мои кисти, о кору дерева. Занимаясь этим почти безнадежным делом, я подумал, что, возможно, тот мужчина, который бежал с ней, найдет способ освободить ее. Это дало мне маленькую надежду.
— Ты сказал, что с ней бежал мужчина? — спросил я.
— Да.
— Ты знаешь, кто это был?
— Он был из Суви. Его зовут До-Гад.
Это был еще один ужасный удар. Из всех мужчин на свете это оказался именно До-Гад. Теперь я должен был бежать во что бы то ни стало.
Азариане закончили починку частокола и легли спать прямо на земле, как звери. Их единственным укрытием была тень от деревьев, под которыми они лежали.
Проснувшись, мужчины ушли на охоту, а женщины и дети принялись собирать фрукты и орехи, которыми кормили нас, чтобы мы жирели.
Проходил сон за сном. Я, когда за мной никто не следил, перетирал свои путы о жесткую кору дерева и неотступно думал о том, что я буду делать, освободившись от них? Внутри частокола всегда находились азариане; частокол был слишком высок, чтобы я мог перескочить через него, а единственные ворота, всегда были закрыты, но все равно я надеялся, что какое-нибудь стечение обстоятельств откроет мне путь к побегу. Самая большая помеха была в том, что я должен был освободить Зора и Клито, так как я не мог бросить их.
Они также перетирали свои путы, но вероятность того, что мы достигнем результата одновременно, была очень мала.
Время медленно тянулось даже в этом мире, не знавшем времени; я постоянно думал о Диан. Одна, в опасности… Жива ли она? Я был уверен, что она еще жива и нашла способ сбежать от До-Гада, иначе она убила бы себя.
Таковы были мои грустные мысли, пока я, привязанный к дереву, ждал решения своей судьбы гигантами-людоедами Азара, и моя ужасная участь казалась неизбежной.
Глава XVIII
Тянулся бесконечный пеллюсидарский день. В этот день я пробился сквозь земную кору из внешнего мира тридцать шесть лет назад, в это же самое время — ровно в вечный полдень. Это был тот же день и час, когда родился этот мир, тот же день и час, когда он умрет, — вечный день, вечный час, вечная минута Пеллюсидара.
За исключением нескольких женщин и подростков, все азариане спали. Бодрствовавшие суетились вокруг ямы в центре участка. Яма была около семи футов в длину, двух футов в ширину и около полутора футов в глубину. Они вынимали из нее золу. Они работали очень неряшливо, вычерпывая золу руками и выбрасывая ее на землю. Дети, злые, как звери, дрались между собой. Иногда какая-нибудь из женщин отвешивала одному из них оплеуху, сбивая с ног. Я ни разу не видел никаких знаков привязанности между этими людьми, во многом стоявшими даже ниже зверей.
Вынув из ямы всю золу, они выстелили ее сухими листьями и веточками. Сверху уложили большие ветки, а еще выше — несколько поленьев. Не составляло никакого труда догадаться, для чего это делалось. Они готовились к пиру. Но кто будет первой жертвой?
Меня захлестнула волна ужаса, почти паники. Теперь, когда я воочию увидел приготовления, во мне вырос страх перед подобной смертью. Каждый момент, когда за мной никто не наблюдал, я яростно тер свои путы. Это была трудная и утомительная работа, к тому же, казавшаяся напрасной. Я видел, что Зор с Клито также трудились над своими путами, но не знал, насколько успешно продвигались их дела.
Когда нас захватили, азариане забрали мой лук со стрелами и копье и оставили их лежать на земле, но они не обратили внимания на наши ножи. Они думали, что со связанными за спиной руками мы не сможем воспользоваться нашим оружием. Но, возможно, они не забрали их просто потому, что были глупы и ограниченны. Хотя безразличие их было обоснованным — мог ли я один противостоять этим огромным созданиям?
Пока эти мысли мелькали у меня в голове, я продолжал трудиться над путами и неожиданно почувствовал, что осталась всего одна натянутая нить. Мои руки были свободны! Я до сих пор вздрагиваю при воспоминании об этом моменте.
Свобода ничем не улучшила моего положения, но она придала мне чувство уверенности в себе. И если бы не Зор и Клито, я бы бросился бежать, так как был уверен, что смогу перескочить через частокол в том месте, где над ним нависало маленькое дерево.
В это время начали просыпаться азариане. Некоторые из мужчин подошли и проверили приготовления, сделанные женщинами и детьми. Затем один из них, по всей видимости вождь, подошел к нам. Он тщательно осмотрел нас, пощупав ребра и потыкав в бедра. Он надолго остановился перед Клито, потом повернулся к двоим сопровождавшим его воинам и сказал:
— Вот эта.
Воины сняли с нее путы. Со своего места я увидел, что она почти перетерла их, но азариане ничего не заметили. Итак, следующей жертвой была Клито! Что я мог сделать для нее, имея лишь небольшой каменный нож против этих Гаргантюа? Но я должен был что-то предпринять. Я решил, что, когда внимание азариан будет отвлечено от нас, я брошусь и перережу путы Зора своим ножом; потом мы вдвоем бросимся на них и попытаемся испугать так, чтобы нам троим успеть перелезть через частокол.
Они потащили Клито к краю ямы и там затеяли спор, которого я не слышал; а затем произошло кое-что, что вдохновило меня. Из-за частокола я услышал трубный зов мастодонта. Был ли это сам Мадж, искавший нас? Казалось невероятным, но все равно у нас был шанс. И как утопающий хватается за соломинку, так и я ухватился за этот шанс и, повысив голос, позвал зверя. Тут же все глаза обратились ко мне. Я позвал его снова, на этот раз громче, и издалека пришел трубный ответ, но азариане не связали эти два события и снова вернулись к приготовлениям своего ужасного пира. Они бросили Клито на землю, и, пока одни держали ее, другие пошли за дубинками, чтобы переломать ей кости. Тут я снова повысил голос и позвал Маджа, а потом, пока все внимание было приковано к Клито, быстро подбежал к Зору и перерезал оставшиеся волокна его пут.