– Обещаю: буду обращаться, как с родной дочерью! – заверил я.
Потом, для отвода глаз, мы присели на песок и, закрывшись спинами от любопытных взглядов нашей красавицы, проделали насколько движений, ладонями ковыряясь в песке. Делая вид, что якобы я передаю и обучаю неким деталям секретного бега. По истечении еще нескольких минут, самодовольно и многозначительно улыбаясь, мы вернулись к Карлоте, и я взял на себя обязанности распорядителя и организатора соревнований.
– Фернандо готов с тобой померяться силами! – начал я торжественно. – Но!.. Не просто так, а на спор. Если он выиграет, то ты исполняешь его желание.
– А какое именно?
– Желание несложное, – успокоил ее отец. – Завтра ты дежуришь по дому вместо меня и готовишь все те блюда, которые я закажу.
Глаза Карлоты расширились от возмущения. Но потом она их сузила и, наклонив голову, стала рассматривать нас с подозрением. И я решил ее позлить:
– О! Смотри! Уже испугалась!
– Ладно! – она тут же согласилась. – Но если я выиграю, у меня тоже есть одно желание, – увидев, как мы уставились на нее выжидающе, сообщила: – Завтра с утра ты, папа, нанимаешь для меня инструктора с виндсерфингом, и я буду учиться кататься. Согласен?
Теперь уже Фернандо, с прекрасно разыгранным сомнением, уставился на меня.
– Не дрейфь, старина! – подбодрил я его. – Я уверен в твоей победе! – и похлопал поощрительно по плечу.
– Согласен! – решился Фернандо. – Командуй!
Я тут же стал организовывать соревнование. Начертил полосу на песке, потом, осмотревшись, начертил новую, направляя забег в другую сторону.
– А почему именно туда? – возразила Карлота.
– Будете бежать против солнца, – деловито ответил я и пояснил: – Так тебе будет трудней сразу рассмотреть суть секрета. А то ты тоже могла бы им воспользоваться и выиграть, – увидев, как она пренебрежительно фыркнула, я делано заметался, устанавливая «спортсменов» на старте. – Так! Начинаете движение по моей команде, на счет «три». Победителем считается тот, кто первым коснется вон того камня, – я указал рукой на одиноко торчащий валун на краю пляжа, метров за сорок. – Все! Приготовились…
– А… – начала было Карлота.
– Все! Никаких больше дискуссий: трус не выходит на старт. Итак… Карлота! Не заступай за линию! – я перебежал на ее сторону, и она теперь видела только приготовившегося к бегу папашу. – Вот так! Приготовились! Раз, два, три!
Но еще перед тем как скомандовать «три», я крепко обхватил Карлоту сзади за плечи, прижимая ее руки к телу, следя за тем, чтобы она не могла меня ударить ногами. Фернандо рванул к финишу в гордом одиночестве. Карлота ничего не могла понять в первый момент и только отчаянно пыталась вырваться из моей хватки. Когда же сообразила, в чем дело, то принялась визжать и царапаться, и я тут же отпустил ее. К тому времени ее отцу осталось пробежать всего лишь несколько метров.
– Давай, Фернандо! Ты лидируешь! – успел выкрикнуть я и бросился убегать от разъяренной Карлоты. Мне повезло, что она споткнулась и грохнулась на песок. В отчаянии она стала хватать его горстями и швырять в мою сторону.
– Так нечего! Так нечестно! – только и могла она вымолвить от возмущения. Фернандо тем временем коснулся демонстративно финиша и, высоко поднимая коленки, стал возвращаться в нашу сторону. Я же бегал вокруг рассерженной девушки на безопасном расстоянии и ликующим тоном комментировал:
– Ура! Финиш! Забег завершился с подавляющим отрывом! Победил, как всегда, всемирно известный ветеран, опытнейший бегун по песку – прославленный Фернандо!
– Так нечестно! Это обман! – продолжала твердить Карлота, в бессилии стуча кулачками по песку.
Ее отец, пробегая мимо нас и раздавая во все стороны воздушные поцелуи якобы окружающей нас публике, деловито заметил:
– Уговор есть уговор! Я первым коснулся камня! Ох! Я завтра объемся разной вкуснятины! – и продолжил бег в сторону скал, среди которых я целовался этой ночью с Карлотой.
Она сидела на песке и уже немного успокоилась. Хоть весь вид ее был обиженный и надутый. Я подсел рядом и нежно смахнул песчинки, прилипшие ей на локоть.
– Не расстраивайся, я не сомневаюсь, что ты бегаешь лучше всех.
– Предатель! – выдавила она через плотно сжатые губы.
– Ну, зачем так? – я старался говорить самым миролюбивым тоном. – Для нас это шутка, а твоему отцу приятно. Видишь, как он воспрял духом, глянь, как он резво перепрыгивает с камня на камень. А ты его в старики пытаешься записать. Ну и меня, его друга детства, тоже.
Карлота посмотрела на меня строго и сердито, но потом не выдержала, улыбнулась и отвела взгляд на море.
– Для тебя это шуточки, а мне завтра целый день на кухне торчать. Папа любит очень изысканные кушанья.
– А черт! – расстроился я. – Об этом-то я и не подумал! Ну ладно. Раз есть моя в этом вина, готов весь день тебе помогать: чистить картошку, резать мясо или что там еще?
– Я себе представляю, – теперь она уже не сдерживала улыбку, – какой из тебя был бы помощничек.
– Готов делать, что угодно, – подтвердил я, одновременно кладя свою руку на ее прогретую солнцем спину. – Лишь бы… быть все время с тобой… все время… видеть твои глаза… – я прижался губами к ее гладкому, приятно пахнущему плечику. – Лишь бы…
– Андре! – мы одновременно вздрогнули от неожиданно раздавшегося крика и подняли головы. Фернандо бежал назад с еще большей скоростью, чем при соревновании, размахивая взволнованно руками и продолжая выкрикивать мое имя. Хоть в душе я был раздосадован тем, что был прерван такой приятный и интимный момент, но прекрасно понял – что-то случилось. Мы вскочили, намереваясь бежать навстречу, но Фернандо еще сильнее замахал руками, показывая, чтобы мы оставались на месте.
– Телефон! Где твой телефон? – выкрикнул он, задыхаясь от бега.
– Здесь! – я бросился к сумке и достал мобиль. – А что случилось?
– Карлота! Звони Мартину! – приказал Фернандо вместо ответа. Подбежав к нам, схватился рукой за сердце: – Уф! Ну я и набегался, до конца жизни хватит!
Карлота тем временем набрала номер, немного подождав, спросила:
– Алло, это ты, Мартин? – и тут же передала телефон отцу. Тот приставил телефон к уху, прислушался и недовольно скривился:
– При чем тут Тереза? Ты на службе или только о девчонках думаешь?…Конечно, случилось! Я не стал звонить в 112, а звоню сразу тебе: возле нашего пляжа, в камнях, труп… Да нет, не похоже, вряд ли это купальщик. Полуодетый, а на затылке огромная рана! – он с минуту слушал, вероятно, наставления своего племянника. – Хорошо, все понял. Мы с Андре присмотрим за местом. Ждем! – выключил мобиль и вернул мне. – Держи при себе, может пригодиться. И идем со мной, проследим там, чтобы ротозеи все не затоптали. А ты, доця, иди домой. Сейчас сюда понаедет людей нужных и ненужных тьма-тьмущая.
– Я с вами! – завозражала Карлота, но я встал у нее на пути.
– Тебе не стоит идти. Наверняка это малоприятное зрелище.
– А ты откуда знаешь?
– Просто поверь мне. А я постараюсь побыстрей к тебе вернуться и все рассказать, – я взял ее за руку. – Хорошо?
– Ну, ладно… – она согласилась с явной неохотой. – Но я буду здесь!
– Договорились! Так будет даже лучше, я смогу тебя оттуда всегда увидеть, – и, пожав ее пальчики, отправился догонять Фернандо, который уже доходил до края пляжа.
Зайдя с ним в скалы, мы подошли к той самой глубокой расщелине, так памятной мне после вчерашнего вечера.
– Я хотел перепрыгнуть, – стал рассказывать Фернандо. – Но когда увидел тело внизу, чуть сам туда не свалился.
Мы осторожно стали на край и заглянули вовнутрь. Там лежал труп крупного, мощного мужчины. То, что это был труп, было ясно с первого взгляда по неестественному его положению. Вдобавок кисть одной руки была придавлена телом, а ее локоть нелепо торчал вверх. Вторая рука находилась перпендикулярно корпусу, и с ее запястья свисала неснятая до конца, очевидно в спешке, рубашка. На затылке лысый череп был раскроен чуть ли не до основания и покрыт черной запекшейся кровью.
– Скорей всего, туда его уже сбросили мертвым, – высказал я свои наблюдения вслух. Фернандо спросил с удивлением:
– С чего ты взял?
– После падения он даже не шевельнулся, – объяснил я, внимательно осматриваясь вокруг. – Вот под этой скалой прошлой ночью сидело двое, когда мы с Карлотой возвращались с кемпинга. Мы здесь тоже перепрыгивали, – при этих словах Фернандо поежился, словно от холода. – Смотри! – я указал рукой нам под ноги. – Видишь кусочек лака? Это, видать, с моей гитары, я ночью ее чуть не растоптал. Мы здесь немного постояли, а когда увидели, что не одни, – ушли. Подумали: какая-то парочка уединилась. Интересно, в какое время покинул свет этот мужчина? Возможно, это связано с теми, на кого мы здесь ночью натолкнулись.
– А утром ты как, здесь проходил?
– Вон там, чуть выше, по тропинке. И не шел, а бежал. Проспал, боялся опоздать. Ночью, в кемпинг, тоже там же возвращался. И, кстати, тоже бегом.
– Ну, я-то на спор бегаю, – задумчиво сказал Фернандо, прислушиваясь к раздавшемуся вою полицейских сирен, доносящихся с невидимой отсюда из-за леса дороги. – А ты чего спокойно не ходишь? Да еще ночью?
– Тело должно быть всегда в норме, – ответил я отрешенно. Мне вдруг в голову пришла мысль, совершенно не стыкующаяся с окружающей нас обстановкой. И я стал быстро задавать вопросы: – У этих, как их, Фергюссонов, больной ребенок. Это мальчик?
– Да! – ничего не понимая, ответил Фернандо.
– Лет восьми-девяти?
– Да…
– Пока все сходится. А он ходит сам или его возят в коляске?
– Когда как… иногда и сам ходит.
– Ну а зачем тогда одевать его в футбольную форму?
– Кого? – ошарашенно переспросил Фернандо.
– Этого ребенка! Я видел, как его вчера завела в дом какая-то женщина. А подвез их к калитке тот самый, самурай, с «Ровером» которого ты столкнулся слегка вчера утром, в Ное.
– Да Фергюссонов вообще сейчас нет дома! – чуть ли не с возмущением стал он мне объяснять. – Они уехали на все лето с ребенком в какой-то санаторий.