й царицы Евдокии Лопухиной – епископа Досифея и настоятельницы Покровского монастыря, замешанных в заговоре в пользу Е. Лопухиной и ее сына царевича Алексея против царя Петра I). Особенность русской православной социальной психологии такова, что помним и чтим хороших людей, а о скользких личностях вскоре забываем. Вот и суздальцы больше помнили и помнят хороших людей, связанных с монастырями и храмами. Среди них первый настоятель Спасо-Евфимиева монастыря Евфимий (со временем был канонизирован, см. с. 181), суздальский митрополит Илларион, монахиня Покровского монастыря София (насильно постриженная царица Соломония Сабурова, была канонизирована, см. с. 209), княгиня Евдокия Суздальская (жена князя Дмитрия Донского, великая московская княгиня Евдокия Дмитриевна, канонизирована,), настоятельница Покровского монастыря Милитина (см. с. 205), владыка Сергей Чичагов (настоятель Спасо-Евфимиева монастыря в 1899—1904 гг., канонизирован, см. с. 192) и некоторые другие.
Великая княгиня Евдокия Дмитриевна. Реконструкция.
Суздальская княжна Авдотья (Евдокия), дочь суздальского князя Дмитрия Константиновича, позже великая московская княгиня Евдокия Дмитриевна, жена великого князя Дмитрия Ивановича Донского, русская святая, первая канонизированная РПЦ москвичка (1354—1407) стала эталоном, примером для всех россиянок. В истории России, Москвы великая княгиня Евдокия, имевшая суздальские корни, остается примером русской женщины: внимательной, любящей, терпеливой жены и матери, единомышленницы и помощницы мужу и детям, хранительницы тепла домашнего очага, сострадалицы к делам и проблемам соотечественников, их семей. Она сыграла исключительную роль как первая помощница выдающегося мужа – князя Дмитрия Донского, имевшего непростой характер, порой спорившего с церковнослужителями высокого сана, не всегда считавшегося с их мнением в управленческих делах; она пыталась умалить его временами неуместную гордыню и всегда поддерживать в трудное время. Евдокия была терпеливой и мудрой женой и матерью, воспитала достойных детей, очень умно вела себя, став вдовой-соправительницей при малолетнем князе. Княгиня Евдокия смогла нести и подвиг смирения в течение всей ее жизни, смогла терпеливо перенести все житейские беды и невзгоды. Опытом своей жизни она учила и учит: 1) ради счастья и благополучия семьи целесообразно забыть родовые распри и претензии. 2) Нужно научиться воспринимать как свои личные дела заботы, интересы супруга (супруги), совместно участвовать в их реализации – в этом один из секретов единодушия и любви в семье. 3) Во имя мира в семье есть смысл не замечать и не пытаться изменить взгляды и привычки уже сложившегося человека – супруга (супруги), его (ее) ближайших родственников. 4) Выполнение детьми высоких и достойных государственных обязанностей нужно оценивать и воспринимать как Волю Божию, нужно помогать им качественно трудиться, служить во благо Отечества. 5) В трудных, сложных, порой драматических личностных ситуациях для сбора сил для их преодоления лучше всего начать помогать тем, кому еще хуже. Осознание значимости своих сил постепенно приведет к их полному восстановлению и даже умножению. 6) На необоснованную клевету умнее всего не реагировать совсем, выражая этим свое презрение к ее авторам как особям низшего уровня, недостойных траты на них времени и сил.
Детство, проведенное в семье суздальского князя, в окружении духовно сильных и образованных людей позволило суздальской княжне Авдотье стать личностью общерусского масштаба. Княжна Авдотья (Евдокия) была дочерью суздальского князя Дмитрия Константиновича, выделявшегося среди своих современников благочестием, просвещенностью. Именно по его повелению был составлен самый древний из сохранившихся до наших дней летописных сводов (летописей) – Лаврентьевский список. Неудивительно, что его дочь хорошо знала историю суздальской земли, обладала духовной силой, хорошо знала православные правила. Когда княжне Авдотье исполнилось тринадцать лет, ее выдали замуж за шестнадцатилетнего великого московского князя Дмитрия Ивановича. Почти 23 года было суждено им прожить в счастливом супружестве, у них родилось одиннадцать детей. Княгиня осознавала себя прежде всего первой помощницей мужу, никогда и ни в каких ситуациях не впадала она в отчаяние, просила и надеялась на помощь Божию. Сразу, в первые годы своего замужества, пережила она вместе с москвичами ужас массовых смертей от «моровой язвы», затем страшный пожар, в 1368 г. осаду Московского Кремля войсками литовского князя Ольгерда, пожар и убийства москвичей литовцами. В 1371 г. проводила она мужа в Орду в связи со спором о великом княжении между московским князем Дмитрием и тверским князем Михаилом Александровичем. В 1382 г. ордынский хан Тохтамыш подошел к Москве и осадил ее. Собственных сил для отпора не было в наличии в достаточной мере, вот почему князь Дмитрий Иванович уехал в Переяславль и в Кострому собирать войско. В Москве осталась беременная великая княгиня Евдокия с детьми, митрополит Киприан, бояре. Во имя сохранения княжеского рода митрополит одобрил выезд княгини с детьми из Москвы и сам взял на себя ответственность доставить их в безопасное место. Не трусость, а чувство материнского долга за сохранение великокняжеской семьи заставило княгиню Евдокию оставить Москву.
Вскоре после смерти мужа, в 1389 г. (тогда ей было 36 лет) великая княгиня Евдокия основала в Кремле женский Вознесенский монастырь. До возмужания сына она не могла принять монашество, хотя очень желала. Из-за малых лет сына она во главе бояр была вынуждена руководить государством. Свою роль соправительницы она видела в ожидании возмужания сына и в советах решения государственных дел умами мудрейших и опытных бояр. Она понимала, что облик и образ жизни первых лиц в государстве (сын и она) влияют на судьбу их княжества. Великая княгиня Евдокия была от природы красива, тем более редкой красавицей представлялась она современникам в разнообразных роскошных, прекрасных великокняжеских одеждах. Ее мягкая манера в обращении, доброжелательная улыбка, доброта, внимание к нуждам подданных, выдержка в выражении своих эмоций, сострадание и щедрость к бедным, огромная набожность делали ее эталоном женской добродетели. Весь облик и внутренний мир великой княгини отождествлял мудрость, привлекательность, доброе начало и благие намерения князей московского великокняжеского дома. Как и подобает первым лицам в государстве, она устраивала в великокняжеском тереме званые обеды, участвовала в советах и пирах бояр, принимала и выслушивала мнения знатных бояр, стремилась заручиться их поддержкой. При всем своем внешнем блеске и привлекательности на самом деле княгиня стремилась к строгой монашеской подвижнической жизни. Она тайно от всех носила власяницу и тяжелые вериги, но они были не видны под роскошными одеждами. Много времени она уделяла молитвам в храмах и монастырях, делала многочисленные вклады в монастыри. И несмотря на ее благопристойный, кристально чистый образ жизни, у нее были недоброжелатели, упрекавшие ее в любви к роскоши и участии в любовных утехах. Такие слухи смущали даже ее сыновей. Она доказала им нелепость этих слухов, при этом запретила наказывать клеветников. Этим она учила людей творить только добро, не разносить и не верить клевете, воспринимать клевету только как испытание крепости своего духа.
Духовная зрелость великой княгини Евдокии еще раз ярко проявилась в 1395 г., во время нашествия Тамерлана на Русь. Московиты во главе со своим 24летним князем Василием Дмитриевичем проявили твердость духа, собрали войско и вышли навстречу врагу. Но московская дружина была значительно слабее вражеского войска. По совету Великой княгини Евдокии великий князь Василий Дмитриевич приказал принести из Владимира в Москву чудотворную Владимирскую икону Божией Матери.
В 1407 г. 54летняя великая княгиня приняла постриг и получила имя Евфросиния; через полтора месяца после принятия монашества она скончалась.
Несомненно, очень яркой личностью был первый суздальский митрополит Илларион(ХVII в.), грамотный, умный, волевой человек, друг, сват, кум и ближайший советник царя Федора Алексеевича Романова (1661—1682, царь с 1676). Он был последователем опального патриарха Никона, открыто высказывал свое отношение к нему и проведенной царской реформе. Он в условиях раскола церкви обосновал, выдвинул, старался внедрить, укрепить в сознании людей идею вселенской любви, имевшую созидательную и объединяющую роль. Он считал, что Суздалю принадлежит особая роль в деле укрепления Православия, оценивал этот город как «Град Небесный», как символ Нового Иерусалима. В большой мере благодаря именно позитивной, результативной деятельности митрополита Иллариона конец ХVII – начало ХVIII в. стал периодом наивысшего церковного могущества Суздаля. Митрополит Илларион, используя свой авторитет и обширные личные связи, поддержку царя Федора Алексеевича Романова, умножил и без того большие суздальские церковные средства, смог рачительно использовать бесплатную и дешевую рабочую силу для церковного строительства, благоустройства, украшения суздальских собора, монастырей, посадских храмов. Митрополит Илларион перестроил Рождественский собор в кремле, обновил его живопись, устроил рядом большой Архиерейский дом с величественной Крестовой палатой, способствовал строительству посадских Цареконстантиновской и Входоиерусалимской церквей, Святых ворот в Ризоположенском монастыре, Троицкого собора в Троицком монастыре, Вознесенской церкви с колокольней в Александровском монастыре, Павловской церкви в Никольской слободе, Смоленской церкви в Скучиловой слободе, для росписей собора Спасо-Евфимиева монастыря пригласил знаменитую артель костромских изографов во главе с выдающимся мастером – иконописцем ХVII в. Гурием Никитиным. Митрополит Илларион дал возможность своим суздальским мастерам каменных дел проявить сполна их художественный вкус и талант в создании не только отдельных храмов, но и целых ансамблей; стали говорить о суздальских мастерах в каменном церковном строительстве, приглашать их строить в Москву и другие города.