К Ромке протолкался де Ордас:
– Дон Рамон, пора отходить. Мешики ввели в бой столько сил, что нам здесь не пробиться. К тому же мы непростительно оголили тыл и фланги. Один слаженный удар из переулка, и колонна окажется разрезанной надвое. Мои стрелки в рукопашной долго не выстоят. Да и огненный припас кончается.
– И то верно, – ответил юноша, окидывая взглядом дома, над крышами которых мелькали темные головы с перьями за ушами. – Я перейду в арьергард, а здесь оставлю десяток людей покрепче. Будут вас прикрывать.
Де Ордас кивнул и вернулся к своим стрелкам. Старательно обшаривая взглядом крыши, чтоб не смотреть в угрюмые, измученные лица бойцов, Ромка стал объяснять им, что нужно вернуться.
– Вернуться без воды? Там раненые, они умрут, да и мы следом, – послышался несмелый ропот.
– Кто хочет умереть, может оставаться! – рявкнул молодой человек, взмахнув шпагой. – Могу помочь. Чтоб быстро и без мучений!
Недовольно бубня что-то под нос, солдаты перестроились и двинулись обратно. Каменный дождь снова забарабанил по доспехам. Чтоб быстрее преодолеть это пространство, конкистадоры побежали, грохоча сапогами по каменной мостовой. Обессиленные, в тяжелых панцирях и шлемах, они скоро выдохлись. Ромка слышал за спиной их тяжелое дыхание, сбивающийся шаг, вскрики и глухие удары камней. Ему захотелось закричать, чтоб они не останавливались, что осталось немного, но сердце, скачущее по грудной клетке, затыкало горло, мешало, давило на легкие, скрипящие от натуги, бросало в голову потоки крови, способные взорвать тонкий череп.
Вот, наконец, и ворота Ашаякатля. Град камней ослаб, но надо еще перебежать через площадь. Что-то чиркнуло по его кирасе. Стрелы? Черт, конечно, лучники на окрестных домах. Быстрее, иначе всем конец. Ромка прибавил ходу, хотя думал, что это уже невозможно.
Тяжелые створки стали медленно приоткрываться. Быстрее! Быстрее! Из боковой улицы появился большой отряд индейцев. Их жуткие крики сплелись с обреченным стоном солдат, завидевших новую опасность. С крепостной стены зарокотали фальконеты. Ядра легли между индейцами и испанцами, взламывая мостовую и поднимая осколки камней и тучи пыли. Басовито, внушительно заговорили аркебузы стрелков, оставшихся на стенах. Быстрее! Быстрее!
Ворота!
Ромка влетел во двор, принял немного в сторону, чтоб не попасть под ноги товарищей, и упал прямо на землю. Обессиленный, он смотрел, как буквально вползают во двор некогда победоносные отряды, уверенные в своей несокрушимости. Неужели это конец?
Послышалось цоканье копыт по камням. Кавалеристы? Да, так и есть. Господи, да что это с ними?! Окровавленные, еле сидящие на конях, они проскакивали в боковую калитку один за другим. Некоторые тут же соскакивали на землю, бросали поводья конюхам и помогали снимать с седла раненых всадников, другие просто вались на землю, ползком убираясь из-под копыт. Несколько коней вернулись без седоков.
Испанская армия не перестала существовать, но это был разгром.
Мирослав брел по пустынным улицам. Все население города ушло в самый его центр. Судя по грохоту и крикам, доносящимся оттуда, там шли нешуточные бои. Нехорошее предчувствие холодило кожу между лопаток. Воин прибавил ходу.
Он должен был выполнить задание, спасти Ромку и найти Вилью-старшего. Зная характер парня, Мирослав предполагал, что тот сейчас в самом центре событий. А вот где папаша? Трудно поверить, чтоб такой человек, боец, дипломат, шпион, не раз выходивший сухим из самых мокрых дел, пропал среди этих варваров. Но кто знает, где и под какой личиной он скрывается?
Вот и площадь, улицы, запруженные огромными орущими толпами. Штурмовые лестницы, осадные машины, стрельба и грохот. Тучи стрел и камней.
Судя по всему, дела у осажденных складывались не блестяще. Надо скорее идти на выручку, но как же туда попасть? «Эх, придется тряхнуть стариной», – подумал он, скидывая индейский балахон.
Под градом картечи волна нападающих отошла и тут же накатилась вновь. Полетели камни и стрелы. В воздух поднялись штурмовые лестницы.
– Опять?! – вздохнул один солдат, берясь за копье.
– Такое чувство, что они не остановятся, пока последний из них не сдохнет, – согласился другой, проверяя крепление щита.
В стену стукнулся шест. Держащийся за него человек, сверкнув мускулистым торсом, перепрыгнул через парапет, припал на одно колено и постоял секунду, ловя равновесие, а потом кувырком вперед исчез в темноте двора. Солдаты не успели даже моргнуть.
– Кто это был-то?! – заорал один, принимая на копье индейца.
– Почем я знаю? – прохрипел второй, рубя ступени лестницы, прислонившейся к стене. – Но докладывать мы о нем точно не будем.
К утру атаки прекратились. Как ни силен был враг, как ни бессчетно его количество, но и ему нужен был отдых.
Чуть рассвело, Кортес собрал капитанов, включая Ромку и его отца, на военный совет.
– Кабальерос, – обратился он к ним. – Думаю, не надо объяснять, как трудно наше положение. Ночная вылазка не удалась, наши потери огромны, еды нет, воды мы добыть не смогли, посему единственный выход, который я вижу, – выбираться из города. – Он жестом остановил выкрики с мест и продолжил: – Знаю. Все знаю. Поэтому я отдал нашим инженерам приказ соорудить подвижные башни, в которых поместятся человек по тридцать пехоты. Там будут сделаны бойницы, чтобы в любом направлении можно было стрелять из пушек, аркебуз и арбалетов. Каждую такую башню должен сопровождать отряд пехотинцев и конных. Но чтоб достроить сооружения, нам нужно еще часов шесть.
– Где же мы возьмем шесть часов? – спросил кто-то. – Мешики с минуту на минуту пойдут на штурм.
– Я думаю, нашему другу Гонсало де Вилья стоит принять вид Мотекусомы, выйти к своему народу и сказать им, что мы просим мира и собираемся покинуть город.
Все обернулись к Вилье-старшему.
Тот несколько секунд сохранял полную неподвижность, потом с силой разлепил губы, будто они были налиты свинцом, и проговорил:
– Я полагаю, что нельзя совершить невозможное. Они поставили над собой другого сеньора и решили не выпускать нас отсюда живыми, но я постараюсь. Когда это надо сделать?
– Прямо сейчас, – ответил Кортес.
– Хорошо, – проговорил он, вставая.
Ромка шагнул к отцу. Тот раскрыл объятья. Никого не стесняясь, они крепко обнялись. Ромка хотел что-то сказать, но дон Гонсало приложил к его губам кончики пальцев.
– Не надо сынок, потом, – произнес он и медленно пошел к двери, надевая на ходу свою шапочку с перьями.
Кортес отправился за ним. У крыльца сидели и стояли два десятка солдат с большими щитами.
Он приказал им следовать за собой, на ходу объясняя:
– Сейчас Мотекусома будет говорить с народом. Встаньте рядом и прикрывайте его щитами со всех сторон. Всем ясно?
Солдаты закивали.
– Давайте быстрее, он уже к стене подходит! – рявкнул Кортес.
Испанцы неторопливой рысью побежали вслед за великим правителем, который уже поднимался по лестнице к парапету.
Улицы постепенно заполнялись галдящими мешиками. Передовые отряды втекали на площадь. Лучники пробовали тетивы. Первые стрелы легли с большим недолетом, но это было лишь начало.
Томас Говард стоял в сторожевой башенке, наблюдая за происходящим сквозь узкие бойницы. Несколько раз он пытался добраться до Мотекусомы, но испанцы надежно охраняли его.
Что же касается Вильи-младшего, то тут все было еще сложнее. Капитан все время где-то пропадал, а разыскивать его означало привлечь к себе внимание либо подставиться под мешикские камни и стрелы. Выход один – убить обоих, а королю доложить, что это сделали индейцы. Узнать, мол, ничего не удалось, а трупы видел сам. Делать это надо как можно быстрее, потому что в крепости становилось жарковато. Испанцы с большим трудом отбили вчерашний приступ, с треском провалили ночную экспедицию и вряд ли переживут сегодняшний день.
Не Мотекусома ли поднимается на стену? Неужто он решил поговорить с народом? Очень интересно. Сэр Томас достал из-под плаща арбалет и потянул зарядную машинку.
Когда голова Мотекусомы появилась над парапетом, площадь замерла. Толпа, привыкшая беспрекословно подчиняться касикам, остановилась. Обстрел прекратился, так и не набрав силу. Вскоре на площади было яблоку негде упасть. Все желали увидеть и услышать великого вождя.
Мотекусома развел в стороны руки, потом развернул их ладонями вверх и протянул к подданным. Первые лучи солнца осветили его, заиграли на многочисленных драгоценностях.
– Любезные мои подданные, – разнесся над притихшей площадью голос правителя. – Наши враги осознали свое бессилие перед лицом наших богов и людей. Они больше не хотят подношений и жертв, единственное их желание – покинуть нашу страну и уплыть на своих кораблях обратно на восток.
Народ ответил недовольным ропотом.
– Властью, данной мне небом, землей и великими богами, призываю вас прекратить войну и дать им возможность уйти восвояси.
Из толпы появились четыре знатных касика и встали под тем местом, где стоял вождь.
– Мы любим вас по-прежнему, но уже поставили над собой другого господина, вашего родственника, – сказал один из них. – Им стал Куитлауак, сеньор Истапалапана. Вчера он погиб в бою, и тогда его место занял ваш племянник Куаутемок.
Губы Лже-Мотекусомы дрогнули.
– Презренные, как могли вы нарушить волю богов и заповеди предков и выбрать себе другого вождя, когда я еще жив и занимаюсь укреплением нашей мощи!
– Мы не прекратим войну, пока не умертвим всех пришельцев, – ответил касик. – Мы обещали это своим богам. Каждый день мы просили Уицилопочтли и Тескатлипоку, чтобы ты, великий правитель, смог освободиться из плена целым и невредимым. Мы будем относиться к тебе с великим почтением, но сначала убьем белых людей.
– Мои подданные!.. – Лже-Мотекусома вновь развел руки.
– Мы больше не твои поданные! – раздался голос. – Наш повелитель теперь Куаутемок!
Часть толпы подхватила его и стала кричать: