Позади остались Хельсинки и Таллинн, и теперь они двигались на север, в Ботнический залив, глубоко врезавшийся в подбрюшье Скандинавского полуострова. Вроде бы в этом сезоне там больше всего косяков рыбы.
На Восточную Европу ядерных бомб сброшено было немного, больше случилось химических атак, в которых подозревали ГРУ. Но сведения эти, как всегда, неточны и неоднозначны. Было массовое отравление питьевой воды. А затем Зима. Которая оказалась почти такая же суровая, как в России, и к ней никто не был готов, кроме разве что Скандинавии и Финляндии. Но тех хорошо затронули другие беды. Например, эпидемия «русской простуды». Младший так и не узнал, почему эту болезнь так назвали.
Всех, кто был не на вахте и не на смене, разбудил рёв сирены. Противный звук, похожий на слово «полундра», долго не замолкал, повторяясь вновь и вновь, будто вопя, взывая к каждому: «Тревога! Тревога!». У Саши заложило уши.
На ходу застегивая брюки и натягивая куртки, они побежали по трапам. Сон как рукой сняло.
Все высыпали на палубу. Была ночь, но приближался рассвет.
Стояли группами, пока без всякой разнарядки, нестройной толпой.
При огромной луне вдали были видны очертания берега с невысокими строениями. То ли деревня, то ли небольшой город. И ни огонька, похоже, там никто не жил. Огни «Короля Харальда» были приглушены, прожекторы бороздили море.
Если разбудили всю команду, значит, дело серьёзное.
Спрашивать кого-то бесполезно, от него бы просто отмахнулись. Навострив уши, Младший понял из общего гама: тревогу поднял вперёдсмотрящий. К ним приближались три катера, не реагирующие на радиозапросы. Возможно, у них и рации-то нет. И это не «Легион», не рыбаки и не купцы.
Как он разобрал из обрывков фраз, в этом месте обычно не нападали. Гораздо опасней в Финском заливе, который в этот раз прошли спокойно. Хотя береговая линия здесь достаточно изрезана, хватает мест, где могли зашкериться пираты, чтобы нападать на зазевавшиеся корабли.
Ещё раньше Саша слышал от Скаро, что толковые штурманы стараются не подходить слишком близко к берегам рядом с необитаемыми городами, так как это – идеальные базы для морских разбойников и прочего сброда. Даже лучше, чем заброшенные буровые платформы.
Так почему сейчас они шли так близко? Может, капитан сам собирался поохотиться на это отребье, спровоцировав его на атаку? За головы пиратов вроде полагалась награда, а их суда и пожитки можно было оставить себе, как трофеи? Нет. Вряд ли это их случай. Очень мало подходил для агрессивного боя слоноподобный траулер.
– Свенсон говорит, маршрут прокладывал из экономии топлива. Это, мол, главный крытерий. Так потребовал капитан… – услышал Саша. Его вообще не замечали, а он старался не путаться под ногами.
Опасность появилась не от суши, а со стороны открытого моря.
Три небольших катера, скорее даже – лодки, попытались подойти к ним незамеченными, на веслах, пользуясь туманом и тем, что корабль снизил скорость.Причины замедления Саша не знал. Может, это было связано с сетями, может, с проблемами в работе машины. А может, с фарватером.
– Polar… Polar… Polarforsker! – пробежало слово по рядам моряков.
«Полярники…» – догадался парень. Он заметил, что отстал от своей бригады.
Члены вахтенной смены были уже на местах, когда остальные только поднимались. Один из них, имени Младший не помнил, очень здоровый и лысый, расположился за пулеметом, поставленным на треногу, к которому был приварен железный щиток. Он поводил стволом из стороны в сторону, но команды «огонь» пока не было.
Младшему вдруг захотелось пострелять из этой пушки, хотя в «Бойцовых котах» ему такое не доверяли. Да и здесь кто ж пустит? Патроны не просто дорогие, а адски дорогие и редкие.
Похожий на Брюса Уиллиса пулемётчик пока что занял позицию ближе к носу у левого борта. Именно оттуда приближались чужаки.
Перед Сашей встала проблема, как найти своих. Куртки у всех одинаковые, форменные, со светоотражающими полосами. Бородатых — каждый третий, и хоть у Скаро борода черная, а у остальных – светлые и рыжие, в такой сутолоке и полумраке фиг разберешь. У Финна вообще особых примет нет. Лысина? Холодно, и все накинули капюшоны. Кроме стрелка, которому капюшон, очевидно, мешал целиться. Младший вдруг узнал куртку молдаванина по подпалинам на рукаве. Какое-то было происшествие с огнем в прошлом рейсе, и менять Скаро её не захотел, считал счастливой.
Скараоско одновременно махнул фонариком и бородой.
– Сюда, сюда! Где тебя носило, Саня? Не отставай!
– Не толпитесь как бараны! – крикнул Борис. – Скаро, бери своих и на корму! Кнут, за тобой полубак! Очень быстро стараниями боцмана матросы небольшими группами заняли оборону вдоль бортов. Кнут поворчал, но, похоже, на время ЧП боцман получал особые полномочия.
Скараоско побежал, Юхо, Младший и Василий за ним. Шамана не было.
Но сначала они расхватали всё, что могло пригодиться для боя.
Младший пожалел, что при нём нет его ружья. Ему выдали пожарный багор с крюком на конце. Остальные тоже вооружились в основном топорами и баграми. Ружья были, но немного. У кого-то Младший разглядел кобуру, у кого-то – ножны. Хотя нож – это уже оружие последнего шанса. Кок вооружился зверского вида свиноколом, который непонятно зачем имелся на камбузе.
Когда их бригада добежала до кормы, которую они теперь должны были «защищать любой ценой», Младший сумел добиться краткого объяснения.
Вообще-то рыбацкие лодки попадались им частенько. Но эти вели себя уж очень нагло. Они явно шли на сближение. Как будто отрезали, прижимали большого, немного неповоротливого «рыбника» к архипелагу из мелких островков, где было много подводных скал. Поворачивать – или как говорят «править» – туда никак нельзя.
Странно, что чужаки решились напасть на такое здоровенное судно. И не подумали уходить, даже когда поняли, что замечены.
Островки когда-то принадлежали Финляндии и сейчас были полностью необитаемыми. На них даже трава не росла, не говоря уже о деревьях и кустарниках. Спрятаться там было бы трудно. А вот на диком берегу материка – раз плюнуть. На север тянулась полоса побережья длиной километров тридцать до города с названием Пюхяйоки – и на ней никто с Войны не жил. Именно там могли затаиться сообщники нахальных лодочников, поэтому количество малых судов потенциального противника надо умножить на два, на три, да хоть на пять.
Совершать какие-то маневры, показывая этим свою нерешительность или, упаси боже, страх… вряд ли эта мысль могла прийти кому-то в голову на мостике «Харальда». Курс не менялся.
Лодки шли довольно шустро, хоть и на вёслах. И вот по интеркому заорал боцман, что негодяи врубили моторы и начали приближаться очень быстро. Всем, мол, полная боевая готовность.
Плывут наперерез. Стало ясно, что они успевают преградить «Харальду» дорогу.
Конечно, гигантский пароход может легко раздавить их. Но что-то заставляло незваных гостей думать, что рыболов не посмеет и сбавит ход.
Пока никто не стрелял. Это была сложная психологическая игра. Война нервов.
На смотровой площадке, на той самой арке, к которой крепились лебёдки для вытягивания сети, сидел матрос. Младший назвал бы его «назадсмотрящий». Он сам заметил его недавно, совсем случайно задрав голову. Норвежец помахал им рукой. У него была длинноствольная винтовка на треноге, прожектор, а его площадку тоже прикрывал спереди железный щит. А капитан-то подготовился… Саша видел, что рейлинги кое-где опутаны колючей проволокой. Очевидно, на весь периметр её не хватило, но хотя бы так… А ведь ещё вчера не было ни проволоки, ни щитов на смотровых площадках. Выходит, про эти воды Ярлу что-то было известно.
Матрос-дозорный доложил о том, что траулер догоняют ещё две лодки. Саша, как ни старался, видел только тёмные пятна на воде. Но у дозорных, сидевших высоко над палубой, явно была хорошая оптика.
Лодки быстро приближались. Саша подумал, что «Харальда» хотят взять в клещи. Он никак не мог отделаться от мысли, что это ночное нападение – чей-то розыгрыш. Неужели злоумышленники всерьёз рассчитывают на победу? При такой разнице в весовых категориях, с таким перевесом сил обороняющихся? Это же просто слон и моська… Ну, пусть даже слон и пять мосек.
К защитникам на корме присоединилось еще двое норвежцев с ружьями, они стали чуть поодаль, подальше от края.
В этот момент Младший услышал вдалеке зычный голос капитана. Тот говорил в мегафон, но находился на баке, и только ветер доносил отдельные слова. Это было что-то воодушевляющее. А потом голос Ярла зазвучал буквально над ухом, из динамика, перекрывая шум моря и ветра.
Тут уже Александр понял всё.
«Это падальщики. Мелкие твари, которые даже настоящий грабёж себе не представляют! Не дрейфить! Кусок китового дерьма им, а не добычу. У нас полно патронов и мы скорее сдохнем, чем отдадим даже одну шпротину грязным траллсам!».
Мощная речь предназначалась команде. Но враги ее тоже могли слышать, для этого был включен громкоговоритель.
Ответом послужили выстрелы в сторону вражеских лодок – куда уж красноречивее.
«Капитан, как всегда, прав. Фактор внезапности потерян, чем они могут угрожать огромному и быстроходному траулеру? Нашу плавучую рыбную фабрику, наверное, даже из РПГ не потопишь. Да и зачем им это? Остается абордаж?..».
С лодок зазвучали ответные выстрелы. Те не стояли на месте, а кружили вокруг рыболова, как стервятники, то перерезая ему дорогу, то освобождая проход. Впрочем, траулер, как шёл, так и продолжал идти дальше. Любой, оказавшийся у него на пути, превратился бы в щепки. На палубе не осталось никого, кто возвышался бы над фальшбортом, все залегли. Видеть, что творится на носу, мешала надстройка. Пули защелкали по корпусу уже где-то близко. Стреляли с двух «замыкающих» лодок. Могут ли они пробить корпус и повредить машинам корабля? Бог знает.
Стрельба с лодок становилась всё интенсивнее. Иногда от бортов и с площадок отвечали, но не часто. Экономили боезапас. А вот налетчики патронов как будто не жалели. Ничего себе, какие богатые корсары.