Красный «Ниссан» был издырявлен пулями, внутри сидел мертвец, не упырь, а вполне нормальный мертвец, такой обычный, тихий и спокойный. Ключи были в замке, потому женщины, посоветовавшись, решились – открыли дверь, потыкали сидящее тело палочкой, убедились, что не шевелится, и выволокли тяжеленный окоченевший труп вон. А дальше дело не пошло – машина стояла таким же трупом, как и ее водитель, повороты ключа ничего не давали. В таинственном нутре машины ничего не отозвалось.
Ирка сумрачно подумала, что вот, попали фифы даже не в реальную жизнь, а куда похлеще. Тут и злорадствовать не хотелось. И серьезные люди в хаосе Беды не выжили, а эти две куколки балованные вообще шансов не имели. Правда, дослушать все более путанное повествование все же стоило – и из вежливости, завтра не хотелось бы получить мстительную пулю в спину, да и, может, польза какая найдется. Кудлатая все-таки вот лежит, живехонькая. Вроде засыпает, только слаба она на выпивку. Но еще бормочет, все путанее и путанее… Ириха успела еще из вороха обрывков понять, что все-таки одна из машин, перших по трассе метеорами, остановилась, подобрав двух чучел с размазанным макияжем в драных чулках, чужой мужской одежонке и обувке с чужого плеча. Ирина представила, какой запашок от мамиты с дочкой был после ночевки в куче мусора, тихонечко про себя хмыкнула. Хороши были богачки, чисто плечовки после неудачной ночи. Ан все же их подобрали и даже подвезли аккурат в нужное место. Повезло, конечно, что хоть кто-то остановился и не те люди в машине оказались, что веселились на новоселье. На свою беду мамита с дочкой выбрали не самый лучший стиль поведения, добросердечные попутчики, оказавшиеся весьма простецкими парнями «не их круга», были сильно удивлены накатившей на обеих женщин волне высокомерия и, видно, посчитали их слегка тронувшимися умом. Да оно и впрямь так было, после веселых развлечений-то. Короче говоря, их высадили в нужном месте, сделали ручкой и поехали по своим делам, сказав, наверное, потом: «С дурами поведешься – сам дураком станешь!» Подъезд дома был на счастье мамиты с дочкой совсем пустым. Правда, лестница была густо завалена всяким барахлом – видно, потерянным в ходе эвакуации, – но и живых и мертвых не было. Дверь в дочкину квартиру была аккуратно взломана, внутри был хаос, но что странно – водопровод работал, электричество было, и даже по городскому телефону удалось связаться с одним из дочкиной компании. Не самым лучшим. Чего уж, совсем не самым лучшим, бывшим в компашке на самой низкой ступеньке. Сдуру кудлатая даже обрадовалась знакомому голосу и тому, что вот – человек из их круга, не быдло какое-то… Вот он потом и приехал с дружками…
Кудлатая захлюпала носом и, горько поплакав пару минут, вдруг вырубилась. Словно ее выключили. Ирка не слишком удивилась: она помнила, что сама так вырубалась в детстве после плача. Подумала немного, потом накинула покрывало на спящую. Та вдруг отчетливо произнесла, не открывая глаз:
– Поспорили они, как – лопнут силиконовые имплантаты в груди от ударов или нет.
– Лопнули? – удивившись такому внезапному ходу событий, ляпнула Ирка.
– Нет. Один лопнул, а второй загнали под мышку, а не лопнул, – удивительно серьезным и трезвым голосом ответила, по-прежнему не раскрывая глаз, кудлатая и тут же опять вырубилась.
– Забавники, однако, у тебя в друзьях были, – неприязненно подумала Ириха. Потом встряхнулась. Своих проблем хватало, нечего чужие еще себе заморачивать…
А на следующий же день Ирина поразилась тому, как страшно побледнела ее напарница, проходя мимо компании каких-то чужих мужчин. И просьбе – жаркой, лихорадочной, узнать, что это за чужаки, – тоже удивилась. Но почему не узнать? Тем более оказалось это легче легкого. Но вот зачем кудлатой это нужно?
– Узнала, кто это такие? – спросила кучерявая задумчивую Ирину.
– Охрана и купцы с конвоя. Собираются на Питер идти. А что у тебя с ними связано? Я тебя такой бледной не видела ни разу.
Напарница облизала нервно острым красным язычком сухие губы. Испытующе посмотрела на Ирку.
– Можешь не говорить, мы не в следовательском кабинете, ты не урка, я не следак, – блеснула знанием телесериалов Ирина.
Кучерявая внимательно и испытующе уставилась на удерживающую совершенно индифферентный вид новенькую. Больше разговоров не последовало.
Сборы на работу прошли молча, Ирина думала о том, как бы ей все-таки утечь отсюда, потому на свою напарницу особенного внимания не обращала.
Работенка предстояла достаточно скучная: опять дербанили какие-то склады, им досталось место с краю – стоять на самом крайнем пакгаузе и контролировать зажатый между тремя корпусами замусоренный и заброшенный двор с несколькими здоровенными деревянными ящиками, не пойми зачем оставленными почти посередине двора, огораживающий склад забор с пустырем за ним – в общем, рутина из рутин. Скукота. Ирина, как человек, привыкший делать все как следует, залезла первой на крышу, сразу же запачкала перчатку в растопившемся на солнце битуме и чертыхнулась. Все вокруг безжизненно и пусто. Окликнула кучерявую, чтобы та тоже залезала. Помахала рукой прикрывающему два двора – этот и соседний – пареньку со снайперской винтовкой, тот лениво помахал в ответ.
Недалеко отсюда кипела работа, а здесь слышны были только отзвуки, но, хотя и разморило на солнышке, Ирка старалась все же бдеть. При этом старательно обдумывая, как свалить отсюда. Эта мысль занимала ее все больше и больше. Это определенно. Оглядела пустырь. Все тихо. Повернулась к напарнице – все-таки узнать, какого черта она увидела, что так побледнела и испугалась.
Напарница хмуро выслушала вопрос. Вздохнула, оценивающе оглядела Ирку и нехотя ответила:
– Один из них Шустрила.
Ирина помолчала. Эта кликуха ей ничего не говорила.
– Именно тот мой знакомый, что приехал ко мне в квартиру. Тот самый.
Несколько секунд Ирка судорожно вспоминала, какой именно «тот самый» может быть, незнакомый ей парень с панибратским прозвищем Шустрила. Опыт общения с Витькой не прошел даром – на лице своем Ириха смогла удержать маску вежливого внимания. Даже добавила чуточку участия. Вспомнить не получилось, потому как по старой привычке оставлять в памяти только нужное ей по жизни всю остальную информацию Ира не запоминала вообще, «чтобы чердак не захламлять». За последнее время она наслушалась столько разных историй, которыми грузили ее знакомые и малознакомые люди, и все эти истории были словно зерна гречки из одного пакета. Картофелины по индивидуальности и то круче всех этих нудных россказней, как погибали всякие идиоты и идиотки. «И тут Жорик укусил Ростиславика в задницу, а тот не смог вырваться, и Жорик ему все задницу сгрыз…» Нудная тоска!
Но собеседница ничего этого не почуяла, Ирка отлично умела притворяться замечательной слушательницей.
– Ты ведь отсюда уехать хочешь? – спросила кучерявая.
Ирина кивнула.
– Мы могли бы помочь друг другу! – осторожно заметила напарница, внимательно глядя на физиономию Ирины.
– Если меня замочат за мокруху, то я отсюда никуда не уеду, – заметила Ирка равнодушно.
Кучерявая дернула недовольно щекой. Ей не очень понравилась проницательность деревенской простухи.
Там, где шла работа по чистке складов, щелкнул выстрел. Снайпер на соседнем пакгаузе встрепенулся и стал таращиться туда через прицел. Пальба усилилась, теперь работало несколько стволов, правда, одиночными.
– Что у вас? – буркнула кучерявая в рацию.
Выслушала ответ, отрепетовала Ирихе:
– Группка тупяков приперлась. Голов двадцать. Сейчас зачистят. Я могу посодействовать, чтобы ты попала в конвой. Есть некоторые возможности, – внимательно глядя в лицо Ирке, размеренно произнесла напарница.
– Это хорошо, – твердо глядя в глаза кучерявой, произнесла Ирина. Некоторое время они мерялись взглядом, потом напарница усмехнулась:
– Я не собираюсь все сваливать на тебя. Это мое дело, я хочу его сама уделать. Но мне в одиночку это не прокрутить, он меня сразу узнает. И чикаться не станет, более подлого мерзавца я за свою жизнь не видела.
Ирина кивнула. Верить своей напарнице она не собиралась, зная, что и в меньших делах подставляли люди друг друга по-черному. С другой стороны, делать тут нечего. Время поджимает, рожать здесь неинтересно совершенно. И опасно в придачу. Конечно, расчет невелик, но хоть кто-то знакомый – уже хорошо. В этом Ирка за свою не шибко долгую жизнь уже успела убедиться.
Но предложение кучерявой было и неожиданным, и опасным. Правда, еще Витька говорил, что опасное оплачивается лучше. Но сам же и добавлял, что иной раз заплатить могут совершенно неожиданно – путевкой в рай. В санаторий Святаго Петра. Знать бы еще, что у напарницы на уме: все-таки девочка из Рюриковичей и круг общения у нее специфичный. Тот же Шустрила, тут Ирка вспомнила, что кто-то из приятелей этой самой напарницы и спорил с дружками, как при битье кулаками по женским грудям поведет себя силиконовый имплантат – лопнет или нет. Милые, добрые люди с невинными забавами. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Ухо надо востро держать, вот что.
Но, тем не менее, вроде как брюнетка не врала. Толковал давно уже Ирихе муж невенчанный, что лгущий человек будет глаза отводить, рот рукой прикрывать. Теребить себя за нос и еще всяко показывать, что врет. Тут вроде бы собеседница не врала. Хотя что тут может быть враньем? Угробить старинного приятеля она явно хочет. Но кто ж их, элитных, разберет, может, там другие счеты, всякое может быть. Поможешь обстряпать мокрое дело, а тут тебе же и прилетит. С другой стороны, переехать в Кронштадт, про который тут уже всякое разное сказочное толковали, хотелось сильно.
Выстрелы по соседству стали не то чтобы затихать, а как-то вошли в ритм. Ясно было, что получается обычное дело – сначала сунулась кучка любопытных мертвяков, а теперь на шум остальные подтягиваются. И пока в зоне слышимости выстрелов не кончатся все зомби – так и будут тянуться по одному, по два и мелкими кучками. С одной стороны, нудно и тошно, с другой – зона будет очищена, и после боевых бригад можно будет присылать просто грузчиков с мизерной охраной, опасности уже особой не будет. Звуки выстрелов были уже привычны, но Ирку что-то словно царапнуло легонечко, словно холодным дуновением в шею принесло.