– Чт… чт эт значт? – непослушным пока языком начал спрашивать пострадавший. Договорить не успел, напарница рывком перевалила его тяжелое тело на спину и быстро, даже умело впихнула в рот лежащему странную фигню – явный женский чулок, только набитый чем-то с одной стороны. Шустрила явно узнал своего палача, завозился, замычал, но без особого успеха.
– Хай, мазафака! – пропела, сверкнув глазами, брюнетка. Парень завозился уже более осмысленно, попытался порвать стяжку – неудачно, замычал громче, пуча глаза.
Несколько секунд мстительница наслаждалась зрелищем, и ее ноздри чувственно раздувались, потом Ирка пихнула ее в плечо, – и напарница опомнилась. Потянула из своей сумки-торбы, к удивлению Ирины, жестяной футляр из-под бутылки виски, не без опаски сдернула крышку и приложила открытым концом к физиономии лежащего. Тот бешено замотал головой, забился.
– Прижми ему башку! – лютым шепотом велела брюнетка, прыгая словно лихая всадница на выгибающемся под ней дугой теле. Ирка, не раздумывая, тут же придавила ботинком коротко стриженную голову к асфальту. Раструб опять прижался к лицу Шустрилы, и тот отчаянно взвыл, пытаясь освободиться. Брюнетка неуклюже, враскоряку, соскочила с лежащего мужчины. Футляр остался у нее в руке, а Ирка отпрыгнула в сторону, передернувшись от омерзения – в губу парню вцепилась здоровенная, но какая-то странная крыса. Хорошо вцепилась, потому как попытки лежащего освободиться от этой твари не привели ни к чему, он отчаянно мотал головой и приглушенно выл, но отвратительная тушка моталась из стороны в сторону, никак не отцепляясь.
Ирку передернуло: крыс она терпеть не могла.
– Держи периметр, – тихо, но зло рявкнула брюнетка.
Ирка, стараясь держать боковым зрением Шустрилу и напарницу, быстро отскочила к кабельной катушке, изготовилась к стрельбе, потом опомнилась – атаки вроде не предполагалось, а стрелять по всем, кто появится в поле зрения, было явно опрометчиво. Закинула автомат на спину, удивляясь тому, что почему-то это делать неудобно, только тут заметила, что в левой руке держит пустой Тайзер, сунула его в карман, спешно стала сматывать волочащиеся тоненькие проволочки.
Глянула на брюнетку – та стояла рядом с корчащимся и бьющим каблуками об асфальт телом. Передернулась от странного ощущения – словно ведьма пьет душу умирающего, настолько хищным был вид кудлатой. Чисто вампирша. Упырица.
При укусе зомби в губу человек помирал очень быстро – буквально за минуты. В методичке это было написано четко, другое дело – не указывалось, как разнится по мощности укус крысозомби или человекозомби. Ирине было крайне неуютно, словно она голая стояла на Дворцовой площади. Что, если будет чертов Шустрила дохнуть полчаса-час? Да за это время все нервы перегорят! Вот по закону бутерброда точно кто-нибудь припрется, будь они все неладны.
Ирка страшно вспотела – оно, конечно, и жарко было, но и страшно тоже. Все так же отвратительно мычал умирающий, шуршал по асфальту затылком и стучал каблуками. Напряжение дошло до такого градуса, что Ирка уже и за пистолетом потянулась – пристрелить сукина сына к чертовой матери, – но тут шум сбоку прекратился. Бросила взгляд – ноги Шустрилы судорожно дернулись и расслабленно вытянулись. И мычание это осточертевшее закончилось.
– Все? – спросила она кудлатую.
Та не ответила.
Ирина окинула взглядом пустое, залитое солнцем пространство, не увидела никого живого или мертвого и отлепилась от катушки. Тронула брюнетку за плечо, стараясь не очень смотреть на пирующую странно сплющенную крысу, но и не выпуская ее из виду. Кудлатая вздрогнула, словно проснулась.
– Как все? – повторила Ирка чуть громче.
Напарница перевела дух, вздохнув странно, словно загнанная лошадь, со всхлипом.
– Эй, ты тут истерику не вздумай устраивать! – разозлилась уставшая до чертиков Ирина.
– Как думаешь, сдох? – спросила медленно приходящая в себя кудлатая.
Ирка внимательно глянула на лежащего. Умирающих ей за последнее время видеть довелось куда больше, чем хотелось бы, и тут она уверенно сказала:
– Готов. Дальше что?
– Точно?
– Ты сама смотри – обмочился и расплющился. И морда осунулась, – сказала Ирка твердо.
– Надо стяжку снять и кляп…
– Так давай! – нетерпеливо сказала Ирина.
Кудлатая с удивлением посмотрела на свои трясущиеся руки.
– Не ожидала, что меня так замандражит, – странным голосом сказала она Ирине.
Та выругалась и, с опаской нагнувшись, дернула кончиком ножа торчащую на локте покойника полиэтиленовую полоску. Паскудная крыса не обратила на это никакого внимания, жрала в три горла, кромсая зубами человеческую нежную мякоть.
Ирка резко дернула стяжку, та не без натуги выскочила из-под Шустрилы. Его левая рука, странно вывернув ладонь, выскользнула из-под тела. Брюнетка, немного придя в себя, дернула конец чулка – и мокрый кляп, потревожив крысака, вывалился изо рта покойника. Подхватила кровавый комок футляром от крысы, закрыла крышкой. Пихнула в карман поданный Иркой Тайзер.
– Уходим, – поторопила напарницу Ирина.
– Сейчас! Еще что-то… Погоди…
– Некогда годить, он сейчас уже вставать будет!
– Ага, вспомнила! Заглушки от Тайзер где-то тут валяться должны. Вот, есть! Все, сваливаем отсюда!
Кудлатая подняла с асфальта два маленьких прямоугольничка из желтой пластмассы, глянула в последний раз на своего старого знакомого, тряхнула гривкой черных волос и быстрым шагом пошла прочь. Ирке не понадобилось особого приглашения, она поспешила следом.
Выглянули из-за угла пустого цеха. Пусто.
– Я иду влево, а ты двигай вправо.
И пошла неторопливой прогулочной походкой. Ирка глянула вслед и, стараясь идти так же непринужденно, пошла по дорожке, судорожно думая, а зачем она, собственно, туда может идти. Взгляд упал на палисадничек с более-менее бодрыми цветочками у желтого фургончика, на самописную корявенькую вывеску «Парикмахер». Пару секунд прикидывала, потом пошла к двери.
Прической осталась недовольна, деваха, взявшаяся ее стричь, явно не совпадала по вкусам с Ириной, да и с цветом при мелировании не угадала, возилась долго, но взяла за работу недорого, и это несколько примирило Ирину с происшедшим.
– Клевый причесон! – одобрила изменения в имидже Ирихи хмельная напарница. Она сидела на лавочке у казармы и прикладывалась к своей фляжечке.
– Что, и вправду нравится? – удивилась Ирка.
– Вполне. Куда лучше, – кивнула брюнетка.
– А мне показалось, что парикмахерша там от слова «хер», – заметила Ирка, присаживаясь рядом.
– Сойдет для сельской местности, – ответила кудлатая и опять поднесла фляжечку к губам. Ирина подумала, стоит ли обижаться на сельскую местность, решила проигнорировать и взяла быка за рога:
– Как с моей поездкой?
– Завтра явишься за час до убытия конвоя к начальнику охраны – место знаешь, у КПП. Фамилия его Филимонов. Сутулый такой. Там скажут, куда садиться – в какую машину. Ну и фьють отсюда.
– То есть как? Ты когда вопросы прорешать успела? – удивилась Ирка.
– Вчера. Есть у меня тут наколки, договорилась.
– Не побоялась?
– Чего? – подняла бровки домиком напарница.
– Если б сегодня все провалилось?
– Если бы да кабы, то во рту росли б грибы и был бы не рот, а чертов огород, – выдала задумчиво брюнетка. На памяти Ирины она впервой выдала поговорку. Задумалась, что ли?
– С крысаком ты меня удивила, – призналась Ирка.
– Да шла, было дело, смотрю – это ползет. А сзади ворона ее за хвост дергает. Знаешь, мне ее жалко стало. В смысле крысятину. Вспомнила, что этих зверюшек звали комнатными собачками дьявола. Я и подумала: а что бы мне не завести себе комнатную собачку признанной породы и от серьезного производителя? Как раз у меня этот вискарь в руках был. Бутыль в карман, зверька – в футляр. Обрадовалась эта комнатная собачка сильно, не противилась даже, и сапогом пихать пришлось совсем чуть-чуть.
– Ты ее тогда и помяла?
– Нет, оно уже сплющенным ползло.
Брюнетка отхлебнула из фляжечки, вытерла тыльной стороной ладошки припухшие губы, задумчиво сказала:
– Вот и пригодилась скотинка. Сослужила службу.
Ирка усмехнулась:
– Я тебя недавно знаю, но что-то шибко сомневаюсь в твоем альтруизме. Хочешь сказать, что подобрала тварюшку, как тот эстонец из анекдота? Типа «мошшетт пригодиццо»?
– Хочешь сказать, что я бездушная стерва? – покосилась кудлатая.
– Насчет души не знаю, но что деловая – это вижу. Ты когда что делаешь – то всегда с выгодой. И с прицелом на будущее.
– Это гены и папачос так воспитал. Твой этот эстонец – это который через год приехал, выкинул дохлую ворону обратно «нне приготиллась»? Так он прибалт, что ж ты хочешь, – спокойно ответила кудлатая.
– Погодь, это ты о чем?
– Папачос говорил, что на любой товар всегда есть покупатель. Всегда! Вся проблема только найти этого покупателя. А прибалты – они бестолковые, ни посторожить, ни украсть, а уж продать что… Потому у них толку не будет, хоть дохлую ворону им дай, хоть тонну золота. Нет ума – считай калека, – и снова глотнула из фляжечки.
Помолчали. Брюнетка хмыкнула и призналась:
– Ну была мысль, что пусть эта собачка мое бухло охраняет. А если кто позарится без моего ведома – пусть на себя пеняет. Хорошо, не позарились.
– Ой! – вскинулась Ирка.
– Ты чего подскочила? – лениво удивилась курчавая.
– Мы же твое золото не забрали, оно у него в кармане так и осталось!
– Ужасная потеря! – равнодушно заметила брюнетка.
– Тебе что, своего рыжья не жалко?
Напарница как-то уж очень умиротворенно отсалютовала кому-то невидимому блеснувшей фляжечкой, словно тост произнесла, и опять глотнула. Посидела, глядя перед собой странным взглядом, потом усмехнулась:
– Ладно, черт с тобой. Это не мое золото. Я его сперла у очень неприятного человека. Теперь этому поцу станет известно, что его обнес пришлый Шустрила. А приятелям Шустрилы станет известно, что какие-то делишки были у Шустрилы с этим поцем. У них начнется взаимно выгодное сосуществование, или как оно там называется, когда жаба гадюку фачит. Пусть веселятся.