Удивительно, как быстро здесь темнело… казалось, только наступило утро, все были живы, а ему снились Юлька и сын. И вот опять солнце пряталось за спинами бетонных стражей, ветер приносил противные кислые запахи, от которых чесалось в носу и слезились глаза…
Он моментально среагировал, когда в люке появилась голова в маске. Бросил обломок кирпича, затем выхватил пистолет и, когда голова появилась второй раз, выстрелил. Не промахнулся.
На секунду внизу все затихло, будто клещи затаились. Ничего, сейчас обмозгуют ситуацию и полезут снова. Прыгнуть, что ли, с крыши? Лучше разбиться о трубы, чем попасть в плен клещам. Говорят, они всю кровь выпускают из людей, а потом в опытах ее используют…
Послышался стрекот, едва различимый среди ветра. Витамин повертел головой, различил в небе несколько точек. Клещи?
Нет, свои. Родные вертушечки, издалека похожие на неповоротливых бегемотов с пропеллером. Витамин застонал, скорее от радости, чем от боли. Забыл про клещей, про «Ленивца», про мертвых товарищей.
Нащупал в рюкзаке сверток с телефоном, достал. Казалось, аппарат включался целую вечность. Еще одна вечность ушла, чтобы поймать сигнал.
Позвонить, рассказать, как он спас себя, ее, целый город, целый мир…
– Алло? – голос Юльки едва слышно из-за вертушек.
Первые высадившиеся уже открыли огонь по клещам.
– Я спас всех, – только и хватило сил на эти слова.
– У меня… воды… отошли, – сказала она, растягивая слова. – Скоро… рожу…
Нехорошее чувство кольнуло в груди.
– У вас все нормально? – прохрипел он в трубку.
– Да… только… быстро темне… и все такие медле… будт… не выспали…
Остальные слова потонули в шуме вертушек.
Он что-то кричал в трубку, пока не сорвал голос, пока к нему не подошел кто-то из севшей на крыше вертушки. Он продолжал повторять имя жены, имя неродившегося сына. Не сразу понял, что у него спрашивают.
– Салага, очнись! Воздух вызывает базу! Прием!
Он поднял глаза, увидел небритое лицо.
– Тут должен быть антидот, внутри этого ТЦ… где он?
Слова доносились как будто издалека, из другой реальности, страшного липкого сна.
– Они внутри, в черных ящиках должны… вы их хоть не разнесли?
Он пытался уловить смысл слов. Но быстро сдался, соскользнул в черноту, теплую, сухую. Здесь не было клещей, не было шумных вертушек. Здесь только Юлька была. И кто-то еще, маленький и теплый…
И темнело здесь не так быстро.
Владислав ВыставнойГражданская оборона
Этот рассказ я посвятил замечательному автору – Андрею Крузу. Он отправился в далекое странствие, оставив нам свои книги. Там, в этих книгах, оживают миры, прописанные с любовью и тщательностью настоящего мастера. Продвигаясь извилистым путем автора в жанре «боевой фантастики», невольно поглядываешь на заметные «в тумане войны» ориентиры. Андрей был и остается таким ориентиром – маяком, который стабильно светит начинающим и опытным авторам. А для читателя он бессмертный рейнджер, проводник за грань обыденности в неизведанные и потрясающие миры.
Пуля калибра 14.5 миллиметра стремительно вспарывала воздух. На сверхзвуке плотный и вязкий, как расплавленная смола, но увесистый кусок металла, не замечая сопротивления, несся по математически безупречной кривой. Исходной точкой траектории был граненый, с массивным дульным тормозом ствол крупнокалиберной снайперской винтовки типа Truvelo CMS. Конечной – то, что служит желанной целью маленького хищника с бронебойным сердечником. Плоть человека.
В вершине траектории пуля на доли градуса склонила к поверхности раскаленное черненое острие – и устремилась к жертве. Ледяной взгляд перед окуляром оптического прицела никогда не допускал ошибок. Ошибка закралась в сам замысел – стрелять с расстояния в полтора километра. Но было сухо, безветренно, да и цель казалась неподвижной, как мешок с компостом. Не говоря о том, что никакой угрозы самому стрелку не несла по определению. Однако скорость пули порядка тысячи метров в секунду подарила потенциальной жертве время. Аккурат полторы секунды.
Едва палец в черной перчатке потянул спусковой крючок, с целью что-то произошло. Она дернулась – и практически в момент выстрела исчезла из поля зрения. Можно было решить, что цель поражена – неопытный взгляд не сориентируется в короткое мгновение. Но стрелявший был профессионалом. Как и те, что рядом с ним наблюдали за выстрелом.
Ценность цели равнялась нулю. Но промах наотмашь бил по репутации охотника. Под молчаливыми взглядами спутников стрелявший медленно поднялся на ноги и оторвал от бетона упершуюся в него сошками двадцатикилограммовую винтовку.
Опустив на лицо задранную перед стрельбой противогазную маску, охотник направился в сторону руин, растворявшихся в бескрайней серой дымке. Его спутники двинулись следом, небрежно придерживая оружие.
У охотников нет обычая отпускать жертву. Подранков принято добивать.
Выстрела он не слышал – да это и невозможно, когда пуля быстрее скорости звука. Истошный визг рикошета раздался в момент, когда Грешник, неожиданно для самого себя, нагнулся за тем, что сверкнуло вдруг в пыли под ногами. Острая боль пронзила грудную клетку: отскочившая от стены пуля чиркнула по спине, следом осыпало колкими осколками бетона.
Не успев выпрямиться, он упал на колени. Захрипел, ловя ртом воздух, закашлялся. Сунул трясущуюся руку под куртку. Кровило. Хотя глубокой раны и не прощупывалось, но пуля, ударив плашмя, похоже, сломала ребро. И может, даже не одно – дыхание перехватило, каждый вздох теперь давался с мукой. Нужно было бы отлежаться, чтобы перевести дыхание и прийти в себя от шока. Но оставаться под прицелом неведомого стрелка было самоубийством. Уже отползая, Грешник вспомнил про то, сверкнувшее под ногами и самым невероятным образом спасшее ему жизнь. Торопливо пошарил в пыли.
Нашел. Рассмеялся сухо и беззвучно.
Фляжка. Небольшая, плоская, из серебристого металла. Поднял, потряс возле уха – и не поверил: в ней что-то булькнуло. Забыв об опасности, быстро свинтил крышку, понюхал.
– Черт возьми… – изумленно прошептали губы. И тут же умолкли, впившись в острую резьбу горлышка.
Коньяк. Самый настоящий. То, чего не могло быть в этих безлюдных руинах. И только после в голове тусклой лампочкой загорелось: «А вдруг отрава?» Но мозг быстро заволокло приятным туманом. Легкое опьянение снимает ненужные вопросы, вместе с тупой болью в ребрах. Главное – он все еще жив.
– Ты что, бессмертный?
Голос за спиной заставил его вздрогнуть.
Бессмертный. Так его еще никто не называл. Так именуют лишь тех охотников за «человеческим мусором», чья пуля едва не оборвала его жизнь. В размякшем сознании всплыло, как поплавок: это ирония. И то правда – надо ощущать себя сверхчеловеком, чтобы дегустировать неизвестную жидкость из найденной в радиоактивной пустоши фляги, да еще под снайперскими пулями. Но все это не имело значения по сравнению с тем, что он услышал.
Живой человеческий голос. Молодой, звонкий.
Грешник медленно опустил руку к бедру, положив руку на рукоять мачете в потрепанных ножнах – его единственного, но никогда еще не подводившего оружия. Недоверчиво обернулся.
Девчонка. Худенькая, в бесформенном балахоне защитного цвета с низко надвинутым капюшоном, из-под которого таращились, словно светились, широко раскрытые светлые глаза. В руках у нее мощный блочный лук с вложенной в тетиву стрелой и парочкой запасных стрел, прихваченных пальцами у рукояти для быстрой стрельбы. Судя по черным наплывам на наконечниках, стрелы смазаны какой-то ядовитой дрянью. Хорошее оружие – против одичавших собак и мародеров. Жаль, бессильное против настоящего врага – бесов. Впрочем, тетива не взведена, и стрела демонстративно смотрит в сторону.
– Брось, говорю! – кивнув на фляжку, повторила девчонка.
– А то что? – поинтересовался он и демонстративно снова хлебнул из фляжки. Маслянистая жидкость приятно щекотала глотку.
– Вдруг это ОНИ подкинули? – упавшим голосом произнесла девчонка.
– Значит, быстрее сдохну, – ухмыльнулся он. – Согласись, в нашем положении это не худший выход.
Шут его знает, зачем он это сказал. Может, из какой-то нелепой бравады – он и позабыл, как надо общаться с такими симпатичными особами. А особа действительно была недурна собой, только серый балахон мешал рассмотреть фигуру.
Это были его последние мысли перед тем, как перед глазами поплыли багровые пятна, и успела мелькнуть равнодушная мысль: неужто и впрямь отравили? Он даже успел мысленно усмехнуться: именно в этот момент подыхать хотелось меньше всего.
Сознание возвращалось медленно. Сначала он услышал голоса, но глаза открываться не спешили, словно веки слепило скотчем. Прислушался. Люди. Надо же. Не бесы – чудовища в человеческом обличье, от которых он скрывался последние месяцы в этих смертоносных руинах. Настоящие, живые люди.
Долгие месяцы блуждания в бетонном лабиринте почти убедили его в том, что он последний выживший в этом городе – из смертных, разумеется. Постепенно что-то сломалось в психике, и он жил, как животное, все существование которого лишь в поиске пищи, чистой воды и стремлении забиться в угол, чтобы переждать очередную страшную ночь. Наверно, сработал защитный механизм, не позволявший сойти с ума от ужаса происходящего.
Теперь же в свинцовой неподвижности возвращалась память, которую так и не удалось загнать под пыльные плинтусы сознания. Все эти телевизионные картинки и колонки новостей с поисковых страниц интернета, намертво переплетенные с окружающей реальностью.
Никто не помнит, с чего все началось. Угроза подкрадывалась коварно, как медленно нагревающаяся вода в кастрюле с беззаботно плавающей лягушкой. Человечество даже не заметило, в какой момент «сварилось», как та самая беззаботная лягушка.
Во всем многомиллиардном мире вдруг начали массово умирать люди. Люди стали внезапно стареть – и сгорали в течение месяца. Это явление назвали простым, безжалостным словом – Выключение. Ученые судорожно пытались нащупать природу происходящего, уже догадавшись, что произошла тотальная генная катастрофа. Причину обнаружили, когда было уже слишком поздно. Банально, но она таилась в генно-модифицированном продовольствии, захватившем глобальный рынок. Крохотные, безобидные вкрапления чужеродных генов до поры до времени не несли зла – как не несут зла до соединения отдельные части бинарного газа. Триггером смертоносного процесса стали мобильные телефоны. Несложная модуляция сигнала, беззвучно излучаемая привычным девайсом, – и триллионы микроскопических биологических антенн, вживленных в геном, пришли в резонанс. Курок у виска цивилизации был спущен.