— Именно поэтому и выпускать, — пояснил мысль Горелова Семен. — Без Духа, который немало способствовал непорочному зачатию, никакого Рождества не выйдет… А нашему Джеку просто смерть как хочется кого-нибудь зачать!
Дух первого вождя-космонавта, а также Джека и Потрошителя Медвежьих Животов покинул их, чтобы стать Святым. Тохиониус вздохнул ему вслед с облегчением, Горелов перекрестился, а майор показал бывшему приятелю на прощанье язык и, перестав хотеть быть Моисеем — шляться по пустыне сорок лет не шутка, возвратился к теме:
— Так получается у нас что-нибудь или нет?
— Конечно, — радостно крякнул осьминог. — Я думаю, что смогу вычислить параллаксы созвездий и тогда…
— Тогда у нас сейчас дома созвездие Рыб, — дал астрономическую справку Семен и поклялся, что больше никогда не пойдет на рыбалку под этим созвездием.
Дух плыл над планетой, шаря взглядом и остальными органами чувств по сторонам. Безрадостные горные пейзажи сменялись аналогичными равнинными, но, кроме безмозглых животных, никто не попадался. Если бы не Голос, он бы уже давно плюнул на все и вернулся.
Вождь увидел Его в тот момент, когда начал было склоняться к мысли, что и у электромагнитных полей бывают галлюцинации. Привыкший к панибратскому обращению с богами, он сказал просто:
— Привет, Батя!
— Какой я тебе батя, нехристь? — лениво поинтересовался Тот, не поворачивая головы и продолжая сидеть во всем своем великолепии.
Великолепие это, нужно сказать, было убогим, потому как Он был еще нецивилизованным и развлекался варварским зрелищем — в райских кущах двое австралопитеков-гладиаторов со знанием дела лупили друг друга увесистыми дубинками.
— Духовный, черт побери! — поразился такой откровенной тупости Дух.
— Но-но, не богохульствуй, а не то они тебя сейчас дубинками так отделают!.. — пригрозил Он, кивая на дерущихся во славу Божию. — Это — моя гвардия!
— Ты дай мне тело с дубинкой, и я покажу твоей гвардии, где раки зимуют! — нагло заявил Дух, которому искусство боя на дубинках было хорошо известно.
— Тело, говоришь? — Он сделал вид, что впервые заинтересовался его присутствием. — Что сегодня у нас? Пятница?
— Вроде бы…
— Тогда пошли искать глину — по пятницам я люблю лепить что-нибудь.
— Только мне сделаешь тело не такое уродливое, как у них, а по тому образу и подобию, которое я закажу, — поставил условие Дух, когда они оказались на берегу озера, которое потомки назовут Кучерявым. — Да и тебе не мешало бы сменить обличье, а то похож на помесь обезьяны с котом! Сфинкс какой-то! Я ведь должен стать твоим святым духом!
— Ладно, — согласился Он. — Заказывай!
Дух изложил основные требования и параметры Семена Саньковского. Бог умылся грязью и приобрел удивительное сходство с персонажем рассказа, а затем еще немного поковырялся в глине и сказал:
— Готово!
— Вот это? — засомневался Дух, глядя на то, что получилось.
— Внутрь полезай, — приказал Он и вдул Духа. — Нарекаем тебя… Ну, к примеру, Адамом! Нравится?
— Так я и знал.
— Я тоже. Пройдешь испытательный срок, а потом и в Святые… — Всевышний поднапрягся и тоже перевоплотился. — Ничего. Скажем так, даже удобно.
Адам встал и недоверчиво пощупал тело. Убедившись, что все на месте, он цыкнул зубом:
— А баба где? Я без нее не могу.
— Какая баба?! Ты же дубину хотел!
— Сам ты Дубина! Ева, кто же еще!
— Тьфу, зануда! — Он занервничал и выдернул у Адама ребро. — Сейчас я тебе сделаю!..
И сделал.
С тех пор и пошла поговорка: «Семь раз подумай, а потом делай».
Суббота, 29 февраля 1992 года
В вечернем небе сверкнуло, и на высоте птичьего полета над озером Кучерявым повис космический корабль.
— По-моему, приехали! — сообщил Тохиониус.
— Наконец-то! — выпалил майор и радостно вскочил, чтобы тут же сдавленно охнуть. Потолок снова напомнил ему, что он еще не дома.
— Кто-то должен пойти на разведку, — сказал Семен, ни на кого не глядя.
— Зачем? — спросил Горелов, приподнимаясь. — На все воля Божья! Я иду домой, а там будь что будет! Открывай!
С легким жужжанием открылся люк и внутрь ворвался морозный вихрь.
— Привет, мужики! — сказал он. — Ох, и заскучал же я за вами! Сколько тысяч лет, сколько тысяч зим!
— Кто это? — встрепенулся Михалыч и набил еще одну шишку.
— Святой Дух! — простонал, узнавая, Тохиониус. Он уже и думать забыл об этой проблеме и вот!..
— Какое сегодня число, Джек? — задал Саньковский самый насущный вопрос.
— Суббота, двадцать девятое февраля тысяча девятьсот девяносто второго года от Рождества Христова. Семь часов вечера, — четко отрапортовал тот. — Подходит?
— Еще бы! — завопил Семен. — Ура-а!!! Свобода!!! Я тебя люблю!!!
Он первым спрыгнул на лед. В темно-синем небе подмигивали и ежились от мороза звезды. За спиной тихо гудели генераторы, поддерживая корабль над хрупкой поверхностью.
— Ну что? — донеслось изнутри.
— Родина!
— Тогда подвинься!
Поплотнее замотавшись в хламиду из инопланетных тканей, которыми снабдил всех Тохиониус, незадачливый рыбак шагнул в сторону.
Тохиониус делал вид, что играет с Фасилиясом, и с нетерпением ждал, когда же пассажиры освободят салон. Нервные клетки горели, как свечки.
Однако и это было еще не все. Он понял это, когда услышал о желании вождя продолжить путешествие по Галактике. Прощаясь с земляками, тот сказал:
— Понимаешь, Горелов, быть Святым Духом — сплошное занудство. От самой своей вездесущности с ума сойти можно… Так что больше я сюда не ездок!
— Я тебя никогда не забуду, — клятвенно пообещал Горелов и прослезился.
Он сказал бы что-нибудь еще, но помешал Тохиониус.
— Слушай, чем тебе, Джек, родина не нравится? — воззвал тот к совести Святого Духа. — Вот Фасилияс от нее без ума!
— Ну и пусть остается, — вождь был непреклонен. — Пожил бы он здесь с мое!..
Однако и осьминог был упрям. Завязался жаркий диалог и под его шумок майор Вуйко А.М., вдохнув свежего воздуха и отбросив всякую фамильярность, никем не замеченный проскользнул к пульту управления. Его сердце скребла черная кошка отмщения.
Скользнув взглядом по консолям, он быстро отыскал чертову кнопку, которая по-прежнему нагло краснела, и приподнял крышку панели. Внутри была расчудесная картина проводов, блестели контакты и желтели усеянные микросхемами-насекомыми платы. Восхищенный майор почувствовал прилив луддизма, еще раз пожалел об отсутствии дорогой сердцу пешни и принялся за дело.
Брызнули искры, затрещали разряды, полыхнули оранжевым процессоры, и Вуйко А.М. зажмурился от удовольствия. Вдохнув едкого дыма, он чихнул и пробормотал:
— Будешь знать, чертова сальмонелла, как распускать щупальца!
Из недр Машины Времени повалили клубы дыма, и он плеснул внутрь воды. Там что-то зашипело в агонии и громко треснуло.
Прощание славянину удалось на славу.
«Пыльцы бы цианидной глотнуть…» — мечтательно подумал Димка в 19:58, когда Варвара Моисеевна решительно направилась к телефону.
— Алло, девушка! Байконур, пожалуйста! Да, да, он один такой… Спасибо, — с видом отчаянного рубаки она подмигнула Наталье Семеновне и принялась накручивать номер. — Байконур? Добрый вечер! Мне Сергея Петровича?! Какого Сергея Петровича? Я звоню в Байконур! Фамилия такая? Что вы мне голову… Какая кошелка?.. Старая… — Варвара Моисеевна растерянно положила трубку и в этот момент в дверь позвонили.
— Кого там еще черт принес? — несчастным тоном пробормотала Наталья Семеновна, направляясь к двери.
— Не открывай! — прошипела подруга тем шепотом, который раздается на явочной квартире за секунду до провала.
— Почему? — тоже невольно переходя на шепот, спросила хозяйка.
— А вдруг… — старушка сделала страшное лицо, — вдруг его там пытали и сейчас эти планетяне-едряне прилетели за нами?
Самохин, в позе усохшего дуба стоящий посреди комнаты, дернулся и зажмурился. Такое даже ему не приходило в голову. Теща Семена замерла, как будто ее тоже поразили гром и молния.
— Истину говорю, возвращаются петлюровские времена, — вещала пифия и все, даже выжатая сегодняшними событиями Мария в своем оцепенении, начали верить, что пришельцы, похитившие Семена — посланцы покойного Петлюры, завербовавшего их еще в гражданскую. — Я вам дам живого примера! На днях встречаю на лестнице прямо в этом подъезде черного кота, а он-то и раньше слыл извращенцем!.. И вот, как меня увидел — хвост трубой, зенки бесовские вылупил и пасть открыл! Одним словом, страшный, как отсутствие денег! Я думала, что он просто пошипит и провалится в тартарары со своим хозяином, ни дна ему, ни покрышки! Жулечка тоже перепугалась, я ее прижимаю и шепчу, мол, нечего бояться, он, кажется, тебя не заметил… И тут это отродье ка-ак рявкнет: «ЕСЛИ КАЖЕТСЯ — КРЕСТИТЬСЯ НАДО!» От неожиданности я, конечно, мою девочку и уронила. Жулька мне соврать не даст — хромает с тех самых пор!..
В дверь начали звонить без перерыва. Словно желая подтвердить кристальную честность хозяйки, Жулька подстреленной волчицей завыла на созвездие Рыб. Шатнувшись, словно под порывом ветра, Димка тронулся с места, обошел загипнотизированную мистическими видениями подружки Наталью Семеновну и проследовал в коридор, где было темно, как у негра внутри.
— Не включай свет, идиот! — ультразвуком взвизгнула Варвара Моисеевна. — Сначала посмотри в глазок!
За дверью стоял бродяга, одетый в страшную рвань.
— Ну что?
— Бомж какой-то. Улыбается. Пьяный, наверное, — доложил Самохин результаты наблюдений.
— Один? — срываясь с театрального хрипа на рычание, спросила Цугундер.
— Да.
— Тогда открывай, ты все-таки мужчина…
Димка рванул дверь на себя и зажмурился, в очередной раз приготовившись к смерти.
— О, а ты что здесь делаешь? — поинтересовался нежданный гость голосом Семена.