Самохин понял, что у него случилось нервное переутомление и медленно повалился на пол, с трудом успев поинтересоваться у Господа, за какие грехи тот над ним так изгаляется…
Март 1992 года
— Где рыба? — не обращая внимания на пышную бороду апостола, грозно спросила супруга майора Вуйко А.М. и тут же всплеснула руками. — Боже, он еще и ватные штаны пропил!!!
Последовал бурный диалог, прерываемый мычанием майора, которому, с точки зрения жены, была грош цена. В конце концов, он на нее обиделся и несколько дней играл в молчанку, рискуя похудеть еще больше, чем за время полета. Она же проявила снисхождение к его басням только тогда, когда майор написал подробный рапорт в местное отделение КГБ. Именно это вездесущая организация, согласно Декрету времен гражданской войны, и должна была ведать всеми потусторонними явлениями — как-то: спиритизмом, полтергейстом и летающими блюдцами. В результате этой докладной за Вуйко А.М. в течение трех месяцев велось пристальное наблюдение как самими кагебистами, так и психиатрами, съевшими в своем деле собаку.
Горелов, несмотря на обещания майора восстановить его в прежней должности, из милиции ушел и поступил в семинарию. Когда об этом узнал его отец, то ему приснился страшный сон. Он увидел сына идущим по улице в длинной серой рясе с погонами старшего лейтенанта, причем к правой руке наручниками была прикована чадящая кадильница, а сам он страшным голосом пел: «Кабан самогону не пив!..»
Святой Дух, не изъявив желания принимать участия в грядущем Страшном Суде даже в роли адвоката Человечества, смылся вместе с Тохиониусом, у которого таки не нашлось аргумента против заявления, что именно благодаря вождю он с Фасилиясом жив и на свободе.
Семен, поведав о приключениях жене, теще, Жульке и ее хозяйке, на вопрос Марии, мол, почему не захватил тело первого же гиднеппера, укоризненно сказал:
— Я ведь поклялся тебе, что больше никогда не буду этим заниматься!
— Вот это любовь! — мечтательно вздохнула Варвара Моисеевна, а девственница с большими ушами грустно взвыла.
Длинный, на которого Димкина реакция на стих произвела неизгладимое впечатление, музу от себя попытался прогнать. Из-за этого плавники у рыбок в узорчатые крылья, естественно, не превратились, но Самохин утешил его мудрой, к тому же на русском языке, сентенцией: «Лучше уж золотые рыбки в аквариуме, чем бабочки в голове!»
Еще нужно добавить, что Грык и Кар, сотворив обелиск, на достигнутом не успокоились и до глубокой старости, лишенной прелестей циклов половой активности, всю свою и «Вимеры» энергию тратили на проклятия с длинной волны 21 см. Как результат их беззубых угроз наши радиотелескопы ловят странные помехи и ученые ломают головы над их происхождением…
Редкие уроды все-таки эти гиднепперы!
Весна 1992 года
И наступила наконец-то весна!
Слухи по городу на этот раз не поползли только по одной причине — никто не поверил Варваре Моисеевне, которая плела несусветную ахинею о похищенных милиционерах, говорящих котах и покойном Петлюре. Если бы она определилась на чем-нибудь одном — тогда другое дело, а так…
Один старый энкаведист в приватном разговоре намекнул ей, чтобы язычок свой она прикусила, иначе ждет ее дорога дальняя в тундру неотапливаемую. Такая перспектива заставила гражданку Цугундер переосмыслить свои моральные ценности и прийти к выводу, что люди ее доверия не стоят, так как чересчур увлеклись сериалами.
Часть четвертая: МАРИНОВАННЫЙ ТИГР
Пятница, 13 мая 1994 года.
— Во имя Отца, Сына и Святаго Духа! Аминь! — взревел отец Агафоний басом, хорошо поставленным в семинарии, и тщательно окропил святой водой последнего разлива дверь и крыльцо двухэтажного особняка, где стоял.
Толпа за спиной послушно подхватила последнее слово его откровений.
Громогласное «Аминь!» привлекло внимание Марии Саньковской, проходившей мимо. Она возвращалась с почтамта, где заказным письмом получила ответ от малого предприятия «Кассандра» на запрос относительно дальнейшей судьбы. Как женщина нетерпеливая, Мария там же его и прочитала.
И расстроилась.
В специально для нее распечатанном гороскопе говорилось о предстоящих ей тяжких испытаниях, причем смутно намекалось на возможность трагического исхода. Несмотря на то, что гороскоп был за прошлый месяц, внутренний голос подсказывал, что пророчества, как и преступления против Человечества, срока давности не имеют. К тому же, о случаях, подтверждающих пророчества о Конце Света, кричали на всех углах завернутые в саваны и бритые предтечи мессии.
Вероятно поэтому, заслышав торжественное окончание молитвы, Саньковская вздрогнула, остановилась и обернулась на голос, тяжело дыша. В плаще было довольно жарко.
Ей сразу же бросился в глаза поп, в котором с некоторыми колебаниями признала полузабытого врага семьи Горелова. На ее вкус, усы и гишпанская бородка на постаревшем лице смотрелись довольно нелепо, однако это Мария ему простила безо всякого ущерба для здоровья и чуть-чуть удивилась. В свое время до нее долетали слухи о его пострижении, но она сомневалась, что из милиционера может получиться что-нибудь путное. И вот, поди ж ты!..
Она даже не подозревала, что тому же самому за спиной не верят два иностранца в потрепанных коротеньких штанишках.
— It's impossible! — воскликнул один из них, присмотревшись к отцу Агафонию и моментально забыв о том, что в этой стране они договорились общаться исключительно на языке туземцев. — What a miracle!
— Where? — второй, страдающий фрагментарным склерозом не в меньшей степени, оживленно повертел головой по сторонам. Он все еще не привык к чудесам, несмотря на то, что страна, куда сослала его воля Всевышнего, была богата ими, как ничем другим.
— Do you recognize this man? This holy man!
— Oh, yes! I'm can't believe it! We gave the Holy Book to policeman some years ago, but now…
— Of course! You never believe me when I'm say that this country have a Chance![8]
На этом беседа двух миссионеров, наделенных по-своему удивительной памятью, оборвалась. Оба с благоговейным ужасом подумали, что Священное Писание может сделать с тем, кто до этого в жизни не читал ничего, кроме Уголовного Кодекса, а Саньковская вздрогнула еще раз. В ее обыкновенной памяти немедленно всплыла вражеской подлодкой народная примета, гласящая, что встреча с попом не сулит ничего хорошего. Мелко перекрестившись и скрутив в кармане красного плаща кукиш, она двинулась дальше. Ей суждено было сделать всего несколько шагов, как снова пришлось содрогнуться.
— Добрый день, Машенька!
Вглядевшись в лицо, от которого остались одни бородавки и грустный нос, Мария только по невеселой собаке, которую держали на руках, признала в старушке, перебежавшей ей дорогу, Варвару Моисеевну.
— Добрый, — ответила Саньковская, начиная проклинать сам факт наличия сегодняшнего дня. Пятница сама по себе — день счастливый только для Робинзона, но никак не для нее. Похоже, что гороскоп уже начал оказывать тлетворное влияние на судьбу. Вот именно в такой день и должен наступить конец света. — Тринадцатое, черт побери! — прошептала она в сердцах.
— Что, а то я пропустила? Неважно. Как ты похорошела! — зачирикала Цугундер. — Давно тебя не видела. Где-то со второй свадьбы твоей матери!
Мария злобно глянула на старушку.
— Она, наверное, пишет тебе чаще, чем мне? Как уехала к мужу, так от нее чаще, чем раз в неделю весточки не дождешься! Я ведь почти каждый день ей пишу — половина пенсии на одни конверты уходит! Вот и сегодня напишу о нашей встрече… Ты не знаешь, что там за шум?
С первой секунды встречи Мария с нетерпением мечтала сказать слова прощания, но, наткнувшись на мученический взгляд собачьих глаз, неожиданно для себя самой переменила решение. Даже ей, как человеку, далекому от ветеринарии, было понятно, что ни Жулька, ни ее хозяйка ни черта в происходящем не понимают и сами вряд ли поймут. Вздохом сопроводив мысль, что от судьбы не уйдешь, хотя и очень хочется, она посмотрела по сторонам, желая побыстрее найти конкретный ответ на вопрос по сути дела.
Вместо попа, отодвинутого толпой на задний план, она увидела высокого здоровяка с пожилым крестьянским лицом. В руках у него блеснули никелем ножницы и перерезали розовую ленточку.
— Первый в нашем городе акционерный банк «Дормидонтыч» объявляется открытым! Ура, господа! — пояснил смысл происходящего его голос.
— А-а-а! — весело взревела толпа корреспондентов, отцов, а также сыновей города и прочей шушеры.
— Банк открыли! — завопила Мария на ухо Варваре Моисеевне, стараясь быть услышанной.
— Банку?! — недоверчиво переспросила та, пытаясь придать голосу достаточное количество децибел. — Раскрыли? Или откупорили?! Банку с чем?
Жулька судорожно дернулась у нее на руках. Ее замечательные уши начали сворачиваться, стремясь превратиться в пробки.
— Не банку, а банк! Чтобы деньги туда сдавать!
— А-а! Неужели им сберкасс мало? У меня по соседству — две штуки.
— Так ведь к рынку идем, бабуля! — сообщила Саньковская последнюю экономическую новость, подслушанную случайно по телевизору. Сомнений у нее та не вызывала, как и остальные слова ведущего передачи «В мире животных».
— Пожалуй, я тоже схожу на базар, — согласилась после паузы Варвара Моисеевна и потрепала собачкины уши, достигшие почти идеального состояния с точки зрения официанта. — Надо моей девочке колбаски ливерной прикупить, а то ведь ее тоже годы одолевают. Косточки нам уже не по зубам, правда, Жулечка?
Псинка неопределенно хрюкнула, не то горюя о безвременно канувших в Лету зубах, не то требуя сводить ее к ветеринару-дантисту.
— Когда же ты порадуешь маму внуками? — с безграничным любопытством спросила Цугундер, когда они протолкались сквозь толпу. В отличие от ее любознательности, толпа имела свой предел.