— Нет, сейчас мы пойдем домой, — Семену стало жаль Машку, которая, если уже вернулась, завтра проснется с дикой головной болью. — Тебе пора спать.
— И не говори потом, — экс-Мария шаловливо помахала указательным пальчиком, — что не собирался завалить меня в койку, хе-хе-хе! Между прочим, это один из вариантов непорочного зачатия!..
— Заткнись! Еще одно слово о святом и…
— Ладно вам, полисексуалы! — фыркнул Самохин и помог вождю с телом. — Утро вечера, говорят, мудренее. И трезвее!
На том и порешили.
Поклявшись себе вернуться в обитель Горелова утром, Саньковская исполнила мечту и взмыла в ночное небо. Она была невидима и чувствовала себя свободной отнюдь не благодаря тому, что ее уволили. Короче говоря, Мария была счастлива до такой степени, что даже отказалась от битья стекол родной школы. Планы мести ее больше не занимали и она свободно парила в свете звезд, носилась над проводами ЛЭП, впитывая пьянящую энергию и набралась до того, что оглушила небольшими шаровыми молниями парочку сов, вышедших на охоту.
Глядя на два пушистых комка, подававших, впрочем, некоторые признаки жизни, Марии сначала стало жалко птичек, но потом она почувствовала себя не в своей тарелке при мысли о родном теле, которое так опрометчиво доверила черт знает кому, и уж совсем стало невмоготу, когда вспомнила, что сегодня так и не накормила мужа. Она опрометью бросилась домой, провоцируя истеричные подмигивания ламп на фонарных столбах.
Просочившись в квартиру, Саньковская замерла в столбе лунного света. Ее, как громом, поразила царящая там «идиллия». Слово это она употребила в кавычках, потому что мирная, безмятежная картина двух пьяных тел, разбросанных на кровати, была ей в высшей степени противна.
— Так вот вы как!!! — прошипела она, с трудом удерживаясь от того, чтобы превратить супружеское ложе в электрический одр. — Обманом напоили бедную женщину, да?! Что ж, тогда попробуйте обманом заманить ее обратно! А нет, так пусть твой безмозглый вождь рожает тебе кого угодно — узнает тогда, каково было его наложницам, гад ископаемый! Вот побудешь засеянной огородной грядкой, сразу желание водку жрать пропадет! Да будет так!
И тут ее озарило. Нет, не отделаться проклятому попу простой импотенцией! Во всем виноват он и только он! Если бы не нажрался, как скотина, то она прилетела бы домой гораздо раньше и не давала бы дурацких клятв над поруганными простынями!!!
Саньковская вылетела в форточку и шарахнула молнией в ближайший громоотвод, чтобы малость разрядиться.
— Ай! — взвизгнула Матвеевна и отшатнулась от окна, протирая глаза, в которых вращались огненные круги.
Бдительная старушка, устроившая охоту на ведьм и следившая за ночным небом с допотопным фотоаппаратом покойного мужа в надежде утереть нос соседям подлинным документом, получила ожог сетчатки.
— Так вот вы как, проклятые ведьмы! — воскликнула она и завыла, убедившись, что пылающие колеса затмили ей весь белый свет. — Заколдовали!!!
Мария ее не слышала. Через ничтожный промежуток времени она уже висела вместо распятия над кроватью и смотрела на Горелова. В лунном свете тот выглядел так, словно ему уже отрезали голову. Плотоядно хохотнув, мстительница подняла с пола разбитое горлышко — так называемую «розочку». После чего начала срывать с Кристины одежды.
Новый план был еще хитроумнее предыдущего. Пожалуй, в полной мере его мог бы оценить только Славик Крейдман, но того в городе не было. Внучатый долг обязал любящего родственника Варвары Моисеевны сопровождать ее и Жульку в поездке к старой подруге Наталье Семеновне. Впрочем, его отсутствие на качество плана не влияло никоим образом хотя бы по той простой причине, что Саньковской было на Славика, образно говоря, глубоко наплевать. Впервые с тех пор, как за ее спиной проиграл свадебный марш, она проводила ночь в чужой спальне.
Среда, 28 июня 1995 года.
Семен открыл глаза. По ним резанул дневной свет и он понял, что его квартира, как и все восточное полушарие, не осталась на ночной стороне. Была ли в этом виновата Страна Восходящего Солнца, думать не хотелось. Впрочем, думать не хотелось не только о том, что у японцев глаза не сильно широкие потому, что они щурятся на постоянно восходящее солнце, но и обо всем остальном.
Саньковский застонал и, словно в ответ на правильный пароль, услышал такое же стенание. Он открыл глаза и наткнулся на опухшее лицо жены. Ее красные глаза разглядывали его с ярко выраженной ненавистью.
— Мария? — обрадовался Семен родному выражению любимых глаз. Они всегда, сколько помнил, просыпаясь после «взрослой» пьянки, смотрели на него именно так.
— Тамбовская волчица тебе Мария!
— Душок, это ты, что ли?
— Если я «душок», то твоя благоверная сейчас должна отзываться на слово «духовка», понял?
— Что это ты такой злой с самого утра?
— Только садомазохист может радоваться больной голове! — вождь начал сволакивать тело с кровати. Делал он это весьма неуверенно, придавая конечностям положения, от которых Семен непроизвольно морщился.
— Осторожнее, ты ей ногу сломаешь! — не выдержал он, когда тело жены свалилось на пол.
— Такую ногу не каждым бульдозером поломать можно, — огрызнулся вождь. — А какое она себе брюхо отрастила?! Да если его отрезать, то по срезу, как по спилу дерева, можно будет узнать, сколько ей лет!
— Не хами.
— От хама слышу. Где тут у тебя попить можно?
— В ванной… или на кухне. Там где-то чай должен быть.
— К черту чай, к черту кухню, ванную и тебя самого вместе с твоей водкой!
— Слышишь, пойти в кабак было твоей идеей!
— Откуда я знал, что вы утеряли секрет производства хорошей водки? Пьете хреново разбавленный спирт и еще имеете наглость просить, чтобы я оттянул Конец Света! Так вам и надо!
— Да ладно тебе! — Семен тоже выбрался из-под одеяла, убедился, что трусы на месте, то бишь, на правом и левом чресле, и на радостях продал коммерческую тайну. — Вот когда мы с Димкой развернемся, то выпустим та-акую водку! Название мы ей придумали в твою честь, кстати!
— Это какое же?
— «Племенная»!
— С вашей фантазией только помои хлебать, а не названия благородным напиткам придумывать.
— Придумай получше!
— И придумаю, подумаешь!
— Ну-ка, ну-ка!
— «Армагеддон», например, — ухмыльнулась экс-Мария, снова появляясь в спальне, где Семен заканчивал обряд напяливания одежды.
— А ты шутник, как я погляжу…
— Гляди, гляди, пока зенки от повышенного давления не вылезли, — вождь развернулся и направился к балкону, задевая бедрами все на своем пути. — А я свежим воздухом подышу.
— Дыши, дыши…
— Пока что?
— Ничего, — буркнул Саньковский. Желать даже телу своей супруги чего-нибудь нехорошего он считал кощунственным. Вместо этого Семен пошел умываться.
Время стремительно катилось к полудню.
Самохину было нехорошо. Его тошнило не только после вчерашних возлияний, но и от вони тухлой рыбы, пропитавшей офис. Устроив выволочку персоналу, который, похоже, воспринял новый запах как необходимый элемент научной организации труда, он приказал убрать коробку к чертовой бабушке с глаз долой и взялся за трубку телефона. Намерения его были просты, как пищеварительный тракт медузы — дать знать Семену, что он думает о нем и его духе.
Набрав номер, Димка некоторое время тупо смотрел на табло, где на жидкокристаллическом индикаторе выстроились цифры номера Саньковского. Приятель не отвечал и постепенно в мозгах Самохина столкнулись два факта: рассказ Семена о том, что ему звонили именно на этот телефон и наличие у этого же телефона функции автоматического определения номера.
Вспотев от возбуждения и хватая ртом не очень свежий воздух, сочившийся в открытое окно, Димка, похожий, — правильно! — на выброшенную из воды рыбу, дал отбой и прошелся по кнопкам. На индикаторе столпились цифры, соответствующие знакомым телефонам.
Он знал их все. Кроме одного.
Осторожно, словно сапер на разминировании, Самохин касался кнопок. Наконец, в трубке послышались сигналы вызова. Пятый, шестой, седьмой…
Абонент нагло не отвечал.
«Как же, будут они тебе сидеть на «засвеченном» телефоне!» — пробормотал Димка, от всей души надеясь на обратное. Трудно им, что ли?! Черт побери, почему такая простая идея не пришла ему в голову вчера?.. Однако, еще не все потеряно. Эта ниточка есть и нужно ее наматывать на ус. Для начала хотя бы узнать, кому принадлежит этот номер.
Сказано — набрано номер знакомого на телефонной станции. Тот, выслушав невинную просьбу покопаться в конфиденциальной информации, обещал узнать и перезвонить.
Димка мысленно погладил себя по головке, закурил и принялся ждать звонка. Потом еще раз закурил. И еще раз. И еще…
— Алло! — он схватил трубку.
— У меня такое впечатление, что…
— Не тяни! Говори!
И знакомый сказал такое, от чего Самохина начало тошнить еще сильнее.
Отдежурив на своем новом рабочем месте, Василий Рында возвращался домой не в самом лучшем расположении духа. Бессонная ночь, неувязки с кассой и наглость клиентов оптимизма относительно будущего не внушали. Несмотря на предупреждения знакомых, что он нашел себе собачью работу, ему до вчерашнего дня верилось, что свободное время между сменами, которое можно будет посвятить созданию концептуальной модели для проникновения в параллельные миры, компенсирует неудобства ночных дежурств. Этому способствовало так же и то, что Рында считал себя «совой», но сегодняшнее утро здорово пошатнуло веру в свои таланты ночной птицы — спать перед рассветом хотелось так, что ломило глаза. Единственным светлым моментом новой работы было то, что среди клиентов иногда попадались такие клоуны, что хоть вставай, хоть падай со стула.
Васька улыбнулся, вспомнив, как один из племени увешанных золотыми цепями глубокой ночью заправлял свой автомобиль марки «honda» и услышал звук хлопнувшего днища блок-пункта, очень похожий на выстрел. Невозможно было без улыбки наблюдать за его эволюциями. Для начала клиент, уверенный, что проклятые конкуренты стреляли именно по нему, шлепнулся плашмя на асфальт и постарался забиться в щель под машиной. Он явно не соображал, что если пуля угодит в емкость с бензином, от него останется только выжженная земля. Спустя минут пять ночной тишины, «клоун» выбралс