Три дня и три ночи я не вставала с кровати, на меня напала апатия, которая иногда разбивалась об мои истерики. Родители не оставляли меня одну, рядом постоянно был или заботливый и родной Кряжек или строгая и немногословная Нара. Я простой человек, который тоже может сломаться.
Напряжение и ненависть ко мне, я ощущала физически, не нужно было поднимать щиты, большая часть жителей деревни винили меня в уходе Иржика. Я тоже себя винила. Почему не заставила ребенка идти домой, ведь чувствовала, что творится, что-то неладное?
Занятий в школе не было неделю. Когда я решила, что пора жить дальше и сообщила о продолжении обучения, мне стало легче. На первом уроке после наших «каникул» в классе было всего восемь человек. Родители остальных детей отказались от получения образования. Я учитель, посвященный своей работе.
Утро, школа, дом. Утро, школа, дом. Утро, школа, дом. Утро, выходной. Я пошла в хорам.
Находиться одной дома уже опостылело. Даже Абби не приходила ко мне. Отца с матерью, я давно убедила, что со мной все в порядке, поэтому они перестали быть моими частыми гостями.
Я захотела сменить обстановку. Зайдя в хорам, я обнаружила, что в холле никого не было. Подойдя к двери особой комнаты, я зашла в нее. Там ничего не изменилось. Тот же огонь, тот же очаг, та же клумба и белый алтарь. Нет, я не готова к такому разговору. Тело мое упало на пол и я, молча, села поудобней перед алтарем. В голове не было ни одной мысли, а потом я запела одну земную песню, которую однажды услышала у одного барда:
Даже если ты упал и разбил об камни руки,
А потом сквозь слезы встал, не напрасны были муки.
Прежде чем всегда стоять в этой жизни очень твердо,
Научись сто раз вставать и лежать в грязи недолго.
Тихий голос развивался как флаг под куполом и заполнял все углы комнаты. Я легла на спину, тишина, спокойствие, в голове пусто. Наконец-то, почувствовав себя лучше, я встала и пошла из хорама. Когда вышла из особой комнаты, то увидела, что в холле на лавочке сидит Цевод.
— Кэтти! Доброе утро! — вставая и подходя ко мне, сказал мужчина.
Мы застыли друг перед другом, Цевод взял меня за руки и проникновенно взглянул в мои глаза.
— Прости, это все случилось из-за меня. Я виноват, что мальчика больше нет. Моя вина в том, что у тебя теперь мало учеников.
Я устыдилась еще больше. За своим горем я не заметила, что не одна страдаю от чувства вины. Я решила утешить Цевода:
— Когда я лежала в яме, я попросила помощи у богини для себя и Иржика, ведь тогда я не знала, что он уже все. — Дальше сказать мне язык не повернулся.
— Кэтти, давай присядем, — предложил Цевод, заметив мое волнение.
Он подвел меня к лавочке, мы сели.
— Богиня сказала, чтобы я не переживала за Иржика, теперь он с ней и ему там хорошо, — вглядываясь в глаза мужчины произнесла я фразу, которую повторяла себе постоянно, когда мне было плохо.
— Конечно, — согласился Цевод, с болью отвечая на мой взгляд, — он же невинное дитя.
— Ты не понял. Она сказала это мне, пока я была в яме.
Я отвернулась, потому что слеза покатилась по моей щеке.
— Кэтти! — Цевод схватил меня и прижал к себе. — Мне невыносимо думать о том, что ты чувствовала, когда была там. Кряжек не разрешает мне подходить к тебе, я случайно увидел, как ты зашла в хорам. Я хочу, чтобы ты знала, что и Авина и остальных его сообщников забрала королевская стража, их будут судить в столице. Король лично отдавал ментальные приказы, поэтому их ждет незавидная участь.
Я отпрянула от Цевода и посмотрела ему в глаза, а он продолжал:
— Этого больше не повториться, слышишь, я обещаю тебе. Кэтти, милая, ты не представляешь как ты мне дорога. С первой секунды, как я взглянул на тебя ты запала в мою душу. А после того как ты спасла нас с Лимой, я понял, что это судьба — ты моя судьба!
Цевод сжал руки на моих предплечьях. От понимания того, что этот дорогой и нужный мужчина все-таки ошибается, не является он моей судьбой, по щекам покатились слезы. Я с болью смотрела в родные глаза. А он продолжал:
— После нашего с Лимой спасения я пошел в хорам поговорить о тебе с богиней. И вдруг на пороге мы встретились. Пойми, это было не просто так. Я уверен это знак, мы можем быть вместе. Я люблю тебя, слышишь, останься со мной. Ведь не все цессы становятся королевами. Выходи за меня замуж.
Я зажмурилась, больше не могла смотреть в глаза Цевода. Повисло молчание.
— Кэтти, Цевод! А я и не знал, что у меня посетители. — в хорам с улицы зашел Калий.
Мы с Цеводом отпрянули друг от друга. Я подскочила, Цевод остался сидеть. Повернувшись к нему я сказала одними губами:
— Подумаю об этом.
Цевод кивнул, не спуская с меня глаз.
— Ты приходила помолиться? — священник уже стоял рядом.
— Да как сказать, просто хотела побыть рядом с богиней, ведь это она помогла мне освободиться.
Калий кивнул Цеводу, взял меня под локоток и повел к выходу.
— Очень хорошо, что ты осознаешь, что все в этом мире происходит по воле богини. Пойдем ко мне, попьем чаю, расскажешь как ты поживаешь.
— Спасибо Калий, я лучше пойду домой. На моем сердце траур, не могу позволить себе никаких развлечений.
Мы уже стояли на улице перед хорамом. Калий положил руку мне на плечо.
— Богиня с тобой, помни об этом.
— Я помню, спасибо.
Я пошла домой. На сердце было неспокойно. Несмотря на признание Цевода внутри не было уверенности в том, что мы созданы друг для друга.
Не заходя домой, я прошла в свой сад и села на лавочку, на кусте вишни рядом с лавкой, нахохлившись, сидел Принц.
— Принц! Ты здесь? А я думаю, куда ты делся?
Принц недовольно зачирикал и нахохлился еще больше.
— Ты, наверное, ждешь обещанных зерен?
Принц опят прочирикал, я перевела его ответ примерно так.
— Да не нужны мне твои дурацкие зерна.
— Не нужны, так не нужны. — ответила я — давай посидим, поговорим.
Принц утвердительно чирикнул и перелетел ко мне поближе. Сел на веточку и начал меня рассматривать, а потом как расчирикался, отчитывая меня.
— Да ладно тебе, не заводись. Знаю, что плохо выгляжу и похудела. Когда все устаканится я опять вернусь в норму. Хорошо тебе живется. Ты никому ничего не должен. Хочешь халву, ешь, хочешь пряники.
Принц заржал, вернее, зачирикал — он смеялся.
— Неужели и у тебя есть обязательства? — сделала я вывод. — А знаешь, ты прав. Что — то я зациклилась на себе и не заметила, что и Цевод винит себя. Наверное, Кряжек тоже, чувствует вину, наверняка еще побольше чем я. А родители Иржика? Интересно, а что чувствует Король? Представляешь, я даже не знаю его имени и не знаю, как он выглядит. Вот приедет к нему цесса — нате женитесь, а ведь брак это не просто обряд. Тяжело, наверное, ему. Ждет он свою невесту, а она выкобенивается, не хочет проходить последнее испытание. А он один, а может не один. Может есть у него девушка, в которую он влюблен, а жениться на ней нельзя. Нужна цесса, специально подготовленная, умудренная опытом, чтобы вместе вести страну в светлое будущее. А будет ли светлым будущее у короля с этой цессой еще вопрос.
Прослушав мой длинный монолог Принц вздохнул и грустно уставился вдаль.
Вечером я пошла в гости к Кряжеку. Пока там была — стемнело и после ужина отец не отпустил меня домой, я осталась ночевать. С Нарой отношения не налаживались, а Кряжек действительно испытывал чувство вины. Я открыла щиты и увидела, что он был просто раздавлен сложившейся ситуацией.
— Ты извини, я посмотрела твои мысли. — сказала я, когда мы поздним вечером сидели на кухне и пили чай.
Нара ушла спать, разговоры по — душам были не для нее, к тому же мать не снимала осканит. А у меня не было сил восстанавливать наши отношения.
— Расскажи, что ты думаешь про меня, Иржика.
— Тебе не нужно меня слушать, ты можешь и так все узнать, — сообщил отец.
— Если честно я и так знаю.
Песня, которую пела Кэтти называется "Все ко благу". Написал ее Павел Сердюков.
***
Кряжек поморщился. Конечно, кому приятно, когда без спроса лезут в твоё личное пространство?
— Извини, — устыдилась я, — хотела помочь. Говорят, иногда нужно выговориться, чтобы стало легче.
— Может, тогда ты первая начнешь? А я потом продолжу, — отзеркалил отец.
Мы проговорили с ним практически всю ночь, лишь под утро пошли спать. Мне стало легче. Кряжеку тоже, я проверяла.
Хорошо, что в выходной можно подольше полежать в кровати и выспаться, но мне, увы, этого не дали. Пришла Абби.
— Соня, вставай! Настал новый день, он будет наполнен яркими событиями и подарит тебе много радости! У нас снова построили ярмарочный городок! — И Абби запела:
Скорей вставай, постельку заправляй,
Скорей вставай, подруженьку встречай!
Скорей вставай и платье надевай,
Скорей вставай, на ярмарку давай!
Абби сочиняла на ходу и слова и мелодию, получалось забавно.
— Абби! Ты монстр!
— Какой еще монстр?! — Абби стянула с меня одеяло и подбоченилась.
— Какой, какой — передразнила я — утренний!
— Слушай, ну сколько можно сидеть в четырех стенах? Все что произошло — это ужасно. Но! Жизнь продолжается! Мы молоды, умны и перед нами еще столько дорог и путей. Вставай, пора уже выходить!
Абби потянула меня за руку, подняла с кровати и потолкала к шкафу. Там уныло висело моё вчерашнее платье.
Позавтрокав, мы с Абби пошли на ярмарку. Я решила посмотреть там для ребят тетради для занятий или книги. Кряжек дал мне несколько монет.
По дороге Абби рассказала, как Ростик теперь помогает семье. Он научился складывать и вычитать, поэтому решил провести ревизию имущества и все пересчитать. Вся семья умилялась, глядя на хозяйственного парня. Дядья иногда подтрунивали над Ростиком, но все были довольны, что мальчик обучается. Так мы и дошли до ярмарочного городка, под веселые рассказы моей подруги.
Людей на ярмарке было немного, ну а торговцы уже разложили свой товар. В основном здесь были незнакомые. Иногда встречались жители нашей деревни. Некоторые обходили нас стороной, некоторые охотно здоровались.