— Ты уже решила, что семья Роляини будет представлять тебя? Кэтти, ты многого не знаешь, — покачав головой сообщил мне Кряжек.
— И чья это вина?
Кряжек снова встал и начал ходить по гостиной. Затем остановился и начал:
— Мой отец…
Я перебила его, так как не хотела слушать что-то плохое о тех людях, которые поддержали меня тогда, когда мне было очень плохо.
— У меня нет причин не доверять деду, а не доверять тебе причины есть. Не трать мое и свое время даром. Сколько лет прошло после того, как ты поменял фамилию? Не тяжело тебе нести эту ношу? Тебе нравится, когда я обижаюсь на тебя и не желаю слушать твои объяснения?
Кряжек замер, не пытаясь оправдаться. А я не собиралась его жалеть, пусть побудет в шкуре своего отца.
— Пора вам поговорить и все выяснить. А затем и простить друг друга, — уже не так громко продолжила я. Потому, что сама была очень обижена на Кряжека.
Кряжек встрепенулся. Весь скукожился и сказал:
— Ты не понимаешь, он отказался от меня, не поверил.
— А ты прекрасно его наказал, лишив семью деда единственной внучки. Вы оба молодцы.
Кряжек выпрямил плечи, прошел в кресло, сел. Затем закрыл лицо руками.
— Я не смогу, — сказал он все в том же положении.
— Тогда тебе нужно уезжать обратно, потому что через два дня мои интересы будет представлять генерал.
Кряжек отнял от лица руки и пристально посмотрел на меня. Овид отстраненно молчал, как будто нас вообще не слушал. Затем отец разорвал тишину.
— Это твое условие?
— Это мое условие.
— Хорошо. Я поговорю с отцом, но не обещаю, что это не закончится ссорой.
— Я, думаю, вам придется найти точки соприкосновения, потому что я не намерена терять ни тебя, ни деда.
Нет, я его не простила. Просто знала, что обида — плохой советчик. А ближе родных, у меня никого нет и не будет. Поэтому нужно учиться принимать друг друга, хотя внутри у меня было сплошное непонимание. Как так можно мучить человека? Ради чего?
Кряжек и Овид, практически сразу после разговора удалились. Кроме этого день мой был непримечательным. Ничего особенного в нем не было.
Два дня, которые я взяла себе для раздумий прошли в тесном общении с Кряжеком и Овидом. Они продолжали перед обедом навещать блудную дочь. Я предпочитала общаться с ними на улице в парке. Мы обычно устанавливали купол вокруг своей компании и, как правило, во время наших прогулок никто нас не тревожил.
Я рассказала, что получила поддержку губерний Сотри и Интарии, отец сказал, что моя родная губерния Сноркаская тоже меня поддержит. Я раскрыла наши планы с дедом, про Дальневосточную губернию и обещание деда. Овид мрачнел все сильнее и сильнее. В конце концов, он сказал:
— Ну, хорошо, ты станешь королевой, а что ты принесешь Архону? У тебя есть программа? Или ты планируешь сесть на трон, кушать вкусные пирожные и просто наслаждаться жизнью? Быть королевой — это работа.
Овид вообще меня не знает. И даже вникать не хочет в то, что я могу сделать. Обидно. Но обида плохой советчик. Нужно перетянуть его на свою сторону. Отодвинув поднявшуюся во мне злость прочь, я спросила:
— Как вы думаете, почему активировалась моя метка? От того, что я просто мечтала, как украшу королевский двор своим присутствием?
Мы остановились и сверкая глазами уставились друг на друга.
— В любом случае, Кэтти, пора что-то делать, — вмешался Кряжек. — Может, пригласим детей благородных господ? Хотя они и так учатся дома. Ну, или простых детей? И ты откроешь для них школу.
— Нет, образование для детей, отложим до лучших времен, — ответила я, отвернувшись от злого Овида. — У меня есть одна идея, но для ее реализации нужно пригласить в столицу двух моих подруг, бывших цесс.
Овид и Кряжек удивленно переглянулись.
— Где ты их откапала? — поинтересовался отец.
— Богиня свела.
В этот же день моим подругам и соратницам были отправлены письма — приглашения в команду цессы Екатерины, для участия в отборе. Чтобы реализовать мои планы, требовалось объединить наши знания.
Обеды, как всегда, проходили в присутствии советников. В эти два дня все шло своим чередом. Сен Дарго не сводил глаз с Ренейт, она же воспринимала как должное его внимание и, похоже, не замечала, что советник неровно к ней дышит.
Сен Овид стал более учтивым. Теперь он не бросал меня в одиночестве. Аканэ постоянно вопросительно смотрела на Овида. Но однажды увидев, что я заметила ее задумчивые взгляды, смущенно отвернулась. И поглядывала на нас исподтишка.
Остальные советники не давали ей грустить, они постоянно осыпали Аканэ комплиментами, хвалили, обещали золотые горы. Она продолжала быть милой и любезной.
В назначенный срок мы отправились в особняк на ужин к моим родственникам. Я предупредила деда запиской, что приеду с Кряжеком. Мне хотелось, чтобы близкие мне мужчины все выяснили между собой.
Перед ужином нас, как всегда, проводили в гостиную. Генерал и Ратасел встали со своего места и внимательно смотрел на Кряжека, пока мы шли от двери к диванам, на которых все располагались.
— Кэтти, доченька, ты не будешь против, если мы с Кряжеком поговорим наедине? — начал дед, не отрывая глаз от сына.
— Нет, конечно, думаю вам нужно многое прояснить.
— Тогда мы удаляемся на несколько минут в мой кабинет.
Я, конечно, хотела пойти с ними, чтобы сыграть роль медиатора. Но решила, что двое взрослых мужчин могут и сами между собой разобраться.
Казимир и Тесса, волком смотрели на Овида. Но, в конце концов, беседу мы кое-как поддержали. Сен Савит вел себя так как будто ничего не случилось. Он не замечал неприязненных взглядов моих родственников. Такой толстокожести мне бы еще поучиться.
Когда мы сели за ужин к нам подошли генерал и отец. Оба были напряжены, и их глаза не светились восторгами. Я поняла, что мужчины поговорили, но до конца обиды и разногласия не разрешили. Но ничего, пусть учатся общаться друг с другом. Ничто не объединяет людей лучше всего как: общее дело или общий враг. Поэтому, решила отвлечь их от своих переживаний, нашей общей, так сказать, проблемой:
— Я приняла решение, — сказала я, когда все расселись за стол. — Думаю, мне стоит попробовать побороться за корону, чтобы потом не жалеть, что мною ничего не было сделано. Но скажу честно по головам не пойду и действовать во вред себе и другим не стану. Если не стану королевой, то так тому и быть.
— Умница дочка, — обрадовался дед. — Это по-нашему. Поверь, вся армия и офицеры будут за тебя. Я знаю, что нужно сделать, чтобы любой солдат не побоялся умереть за цессу Роляини.
Кряжек напрягся, заметив, что дед изменил мою фамилию. А мне опять вспомнился Иржик. Стало не по себе, я не хочу снова переживать эти чувства, когда по твоей вине кто-то умирает.
— Умирать не стоит, я думаю, нужно начать с газет, там пишут слишком много неоднозначной информации.
— Интересный подход, — удивился Ратасел. — Думаешь, это так важно?
— Это очень важно. Газеты, где написано о прекрасных свершениях других цесс и обо мне очень замечательной, но такой бесполезной прочитают по всей стране. Это будут люди, которые меня знают и те, кто не знают. Когда придет время выбора, как вы думаете, решат ли они, что именно такая странная королева им нужна?
— Хм-м. Никогда бы не догадался, — удивился Ратасел.
— Это потому, что у вас давно не было выборов. Поверьте, Ренейт и Акнэ знают о том, кто и как формирует сознание людей. На Земле это давно не секрет.
— Ну а что должны были написать в газетах про тебя? Люди пишут то, что видят, — возмутился Овид — предлагаешь им солгать?
Тесса возмущенно отложила приборы, строго взглянув на Овида. Дед тоже перестал резать мясо и посмотрел на него.
— В том то и суть, что они ничего не видели. Равно как и вы. Вы не знаете, насколько сильно изменит образование всю страну, — возмутилась я. — Поверьте, оно может повлиять на развитие державы сильнее, чем свершения в экономике и технический прогресс. Скажу больше, без образования они развиваться не будут. Кому передавать опыт и свои наработки? Где находить гениальных изобретателей?
— Как-то раньше все развивались. Приходили цессы, приходило развитие. Они и приносили новые знания, — невозмутимо прокомментировал Овид.
— А потом их за эти знания убивали? Как Леславу великую? — спросила я.
За столом повисло молчание. Я поняла, что своими словами могла задеть Кряжека.
— А ты откуда об этом знаешь? — спросил отец.
Сдавать деда не хотелось. Я боялась, что они разругаются еще больше, поэтому решила взять весь огонь на себя.
— А ты в курсе, что в столице от цесс не скрывают информацию? Я могу ходить в нормальную библиотеку, а там читать нормальные книги, не детские. А еще, иногда, я задаю вопросы окружающим меня людям, и они, как ни странно, отвечают.
От того, что я старалась прикрыть деда, речь вышла очень эмоциональной. Обида скользнула во взгляде Кряжека. Он поджал губы и опустил глаза в тарелку. Затем, вновь посмотрел на меня и спросил:
— Что ты еще узнала?
Все молчали и смотрели на нас. Между мной и Кряжеком напряжение, натянулось как струна. Одно неосторожное слово или движение и оно разорвет все вокруг. Я сбавила тон. Сейчас не время и не место. Колоть отца обидными словами.
— Много чего, — проворчала я, опустив глаза в тарелку.
Все присутствующие отмерли. Тесса задала вопрос, переводя тему в другое русло:
— Кэтти, а что еще можно сделать кроме газет для того, чтобы повлиять на сознание людей? — А затем, сообразив, добавила: — Ой! Ты же можешь…
— Я не буду копаться в чужих головах, пусть люди сами принимают решение.
Тут Кряжек, отложив приборы в сторону произнес:
— Хорошо, отец возьмет на себя армию. Я возьму на себя газеты.
— А мы в Дальневосточной губернии убедим всех, что ты самая подходящая цесса. Только бы нам побольше узнать об образовании, его влиянии на общество и уровень жизни населения. — поддержал брата Ратасел.