– Похоже, это он. – Иван что-то черканул на столе-планшете. – Наш искин дает процентов восемьдесят на совпадение по внешности…
– Восемьдесят целых пять десятых. – Раздавшийся в комнате глубокий мужской баритон перебил говорящего аналитика.
Иван хмыкнул и продолжил:
– Ну да, с копейками…
– С долями процента, – снова перебил голос.
– Похоже, нам дали новый, не обкатанный обществом и не закаленный в словесных баталиях интеллект.
Вера фыркнула и поправила выбившийся из-под платка локон. На платке, завязанном на голове, медленно менялись природные пейзажи.
Ваня покосился на девушку и продолжил:
– У нас есть два отчета о событиях в универмаге Артемьева, и оба связаны с биополевым вмешательством в сознание граждан. Первое вмешательство имело вид грубого эгрегориального подавления критичности сознания некоего Горохова Ильи Петровича и полное его подчинение воле чужака.
– Развернули биополевой комплекс контроля службы очистки?
– Разумеется! – Иван нарисовал квадратик и подвел к нему стрелку с кругляшка на схеме. – Никаких эгрегорных следов: ни паразитических естественных, ни искусственных – не найдено, кроме обычных слабых естественных, присущих для города с наличествующим количеством жителей. Потому я и сказал «имели вид», но не были. Там вообще все чисто, что, впрочем, неудивительно – половина населения в основном работает в других городах страны, а остальные живут и работают в рамках нормали. Так что вряд ли даже профилактика службы очистки нужна.
– Каков вывод?
– Вывод: было прямое психическое воздействие и подавление, причем без использования химии. Чисто посредством биополевых структур. Напрямую.
– То есть сильный суггестор?
– Да, только именно биополевой. Гипнотические и прочие психологические внушения не определены.
– У нас есть такие? – Патрушев посмотрел на Веру.
Девушка кивнула:
– Да, у нас был препод такой, учил как раз сопротивляться подобному внушению.
– Дайте запрос, где находились в указанный период времени все наши суггесторы подобного толка. И каковы твои успехи в защите? – полюбопытствовал капитан.
Вера почему-то покраснела и слегка поморщилась:
– Скажем так, кое-чему я научилась. А вообще он мне дал защитный блокиратор, который стабилизирует биополе и не позволяет подпадать под такое внушение.
– Он только тебе дал блокиратор? – нейтрально спросил Иван.
Вера не ответила, сделав вид, что не услышала. Капитан и Иван переглянулись. Иван усмехнулся.
– Что по второму случаю?
– Он также произошел в том же универмаге чуть позже. – Иван глянул на Веру и опустил взгляд на стол-планшет. – Здесь объект действовал тоньше. Биополевое воздействие на начальной стадии разговора объекта с продавцом отсутствует или не было определено обычным УНИКом Михаила Константиновича Шевцова. Кстати, он наполовину индус и не имеет нашего гражданства, но готовится к его получению.
– Фамилию, наверное, по отцу взял?
– Да, имеет, конечно, и индусские имена, но здесь решил по максимуму взять от отца.
– Ладно, так что там с ним? – спросил капитан и налил себе воды.
– Просто разговорились, и Михаил добровольно рассказывал все, что знал, отвечая на странные вопросы посетителя. А тот действительно спрашивал вещи, известные всем. Будь он даже жителем другой страны, все равно не пришло бы ему это в голову. Вообще он был похож на тех, кто действительно удалился от жизни и только сейчас вышел из леса. Есть такие случаи, много народу бежало в тайгу в прошлые годы во время различного рода потрясений. Но уж больно он был… интеллектуален по сравнению с подобными «маугли».
– Может, есть где-то сохранившееся оторванное общество? Мы ведь не всю территорию страны контролируем, особенно тайгу.
– Прорабатываем этот вопрос, но не похоже. Так вот, в процессе разговора посетитель, назвавшийся Ником, доставал странные продукты, вино и угощал Михаила. Откуда доставал – непонятно. Он мельком упомянул, что является иллюзионистом, что также говорит против версии «сидения в лесу», но не объясняет его социальной неграмотности. Даже искин не смог вскрыть механизм иллюзии, хотя запись не всеобъемлюща – СУНИК здания съемку не вел. Есть только запись УНИКа Михаила.
Патрушев внимательно посмотрел на выделенные моменты показываемой посетителем иллюзии. Впечатлился. Как будто из воздуха доставал, а ненужное просто растворялось в неизвестности. Потом он профессиональным взглядом снова приценился к посетителю. Обычный парень, каких сто штук на рубль можно найти, стоит выйти на улицу (о как! Уже сам стал использовать словечки Кривошеева! Надо проверить, а не подключился ли он ненароком к какому-нибудь эгрегору, куда входит Кривошеев. Или к другому уровню эгрегора службы безопасности, тут надо держать ухо востро!). Однако что-то в моторике движений незнакомца выдавало, что он не так прост. И подсознание капитана, полуфиналиста внутренних эсбэшных соревнований по рукопашке в юго-восточном округе за прошлый год, говорило, что недооценивать этого парня не стоит.
– А потом вдруг снова произошло биополевое воздействие, – продолжил Иван, – но уже другого типа, у них, – он кивнул на внешне безучастную к разговору Веру, – называется «вселение». По крайней мере, по параметрам уже подключившегося медмодуля УНИКа Михаила так выходит. Правда, там разрешающая способность не такая высокая, чтобы сразу сделать такой вывод, тем не менее по многим признакам и аппроксимациям вероятность подобного вывода довольно высока.
– Девяносто один и сорок пять сотых процента, – посчитал нужным вмешаться искин.
Иван кивнул.
– Ну и напоследок непонятно, как Ник ушел из заблокированного здания.
– Так ведь иллюзионист? – Капитан приподнял бровь.
Иван хмыкнул:
– Все иллюзии подобного рода предполагают предварительную подготовку помещения. И довольно серьезную. Это же не волшебство, а простая иллюзия. Здесь же ничего подобного не наблюдалось.
– Ты сам сказал – это иллюзия. Так, может, иллюзия не в пропаже человека, как нам подсказывают наши глаза, а в том, что это вообще имело место?
Иван на мгновение замер.
– То есть не уход – иллюзия, а сам посетитель? – Он одним взмахом руки стер все со стола и быстро что-то начал черкать.
Посмотрел на результат, который прорисовал там искин, и хмыкнул:
– Выходит такая штука. До объявления тревоги посетитель – обычный человек, а вот потом – скорее всего иллюзия. Очень качественная. Даже с тепловым следом. Только вот наниты службы очистки, впрыснутые в воздух помещения, чтобы снять максимально достоверную материальную и энергетическую обстановку, спокойно занимали тот объем, где находилась иллюзия, и не замечали ничего необычного, кроме температурного градиента относительно окружающей среды. А куда делся он сам – вопрос всех вопросов. Вот такие вот дела.
В комнате на некоторое время наступила тишина. Все переваривали информацию, в принципе им известную, но поданную под несколько другим углом.
– Вера, что по твоей части?
Девушка мотнула головой:
– Пока ничего. Не вижу ничего. Есть ощущение, что он пока еще в Артемьеве, но как-то размыто все. Мне бы какую-нибудь вещь, которой он касался, – попросила Вера. – И, кажется, скоро его там не станет.
– Насчет вещи поспособствуем. Сейчас идет полный анализ бутылок с вином, оставленных Ником в подарок. А куда он собирается деваться?
– Непонятно. – Девушка вздохнула и виновато посмотрела на сотрудников. – У меня подсознание лучше работает, поэтому я раскидывала карты и все время на ближайшее время выпадала карта… – Вера скинула собеседникам по связи изображение.
На фоне черного неба со звездочками летела стилизованно нарисованная космическая ракета.
Ник
Честно говоря, увиденное, хоть я и храбрился, подействовало на меня довольно угнетающе. Все-таки я надеялся попасть «домой», а вот это вот безобразие сложно назвать домом. Все совсем другое. А государственный строй! Вообще что-то дикое и непонятное. Нечто вроде социалистической империи или монархии. Как мне кажется, это стало возможным только благодаря дальнейшему глубокому развитию технологий и внедрению их в повседневность. Нет, люди не сделались роботами или теми, кому можно вложить в голову нужные мысли. Не знаю, как властители удержались от подобного в России, что происходит в других странах, я пока особо не изучал, и так информации выше крыши. Даже не информации, обработать я могу огромные массивы, а вот именно ее понимания и восприятия. А может, я ошибаюсь, и на самом деле все не так.
Все сознательные граждане, условно говоря, чипированы. По крайней мере, должны иметь УНИКи. Взрослые – внедренные в мозг, почти как мой биокомп, только технологии разные. Просто для большинства работ нужны УНИКи, которые ставит медцентр (в мое время бадди-компы начинали использоваться для некоторых задач, но еще не были обязательными), однако их можно там же и снять. Гражданин приходит и просит снять УНИК, медцентр убеждается, что человек не находится под чужим влиянием и здоров. Затем дается команда УНИКу, он распадается и в течение недели аккуратно выводится из организма с мочой. Все. Таких людей немного, но они есть. У них бывают дети, которые и приходят в мир буквально «из леса».
Детские УНИКи более щадящие – к детям тут вообще какое-то трепетное отношение, над каждым буквально трясутся, при этом не пересекая определенную грань. Внешне дети могут быть предоставлены сами себе. Сейчас в обществе превалирует мысль, что правильное воспитание должно оставлять ребенку время и возможности для детских безумств: игры без контроля родителей, условная свобода выражения, даже какие-то опасные занятия. Конечно, детские УНИКи поддерживают связь со специальными искусственными интеллектами, которые, не вмешиваясь постоянно, следят. И только когда опасность достаточно высока, так или иначе вмешиваются.
Родители могут в любой момент увидеть, чем занят ребенок, и больше никто без их разрешения. Искины придерживаются правил конфиденциальности, и только если родители неадекватны или возникла экстренная ситуация, искин в зависимости от вопроса самостоятельно может выйти на связь с медцентром, службой очистки или службой правопорядка. Ну и понятно, что различные проблемы, возникающие у детей, и отклонения в развитии или здоровье – все это дает искину право сразу же консультироваться или с другими специализированными иски