– А нервные клетки?! – возмутился я и обратился к девушке: – Ведь не восстанавливаются?
Та, не совсем еще придя в себя, непроизвольно кивнула.
– Вот видите!
– Позвольте, но наша медицина уже вполне справляется с деструкциями головного мозга! Тем более что клетки восстанавливаются. – Профессор не хотел сдаваться.
– И с детскими тоже справляются? – Я нагло проигнорировал вторую часть высказываний Тараканкина.
Мы все одновременно посмотрели на детей. Катя передернула плечами, а Сергей уставился куда-то в небо.
– Ну, теоретически разницы особой нет. – Профессор задумался. – Но, конечно, могут быть нюансы.
– Так вы согласны, что при общении с детьми нужна особая аккуратность?
– Ну разумеется, – пожал плечами профессор.
– Чем возмещать будете?
Профессор задумался.
– А что возмещать и за что возмещать? – вмешался Костя.
Профессор недоуменно посмотрел на него, потом встрепенулся и повернулся ко мне:
– Действительно, что вы мне мозги морочите?
Я вздохнул:
– Ну мало ли. Вдруг чего удалось бы с вас стрясти?
Профессор Тараканкин споткнулся взглядом о корабль и сразу же переключился на свою волну. Забыв про нас, он пошел к кораблю и стал его обходить по кругу, что-то бормоча себе под нос. Его помощники последовали за ним. Лена бросила на меня неопределенный взгляд и поплелась за Костей. Брюнетка, узкое лицо, прямой нос, карие глаза, тонкие губы, фигура такая узенькая, но в целом впечатление приятное.
– Эй, профессор! – крикнул я им в спину. – А чего вы вообще приперлись сюда?
Тараканкин чуть не споткнулся и повернулся ко мне:
– Как это «чего»? Нам на кафедру поступил запрос из службы безопасности, что найден древний корабль и надо провести историческую и прочие экспертизы. Я со своими помощниками оказался ближе всего, вот мне и перенаправили вызов.
– Ну это уже наглость! – сказал я, нисколько не пытаясь приглушить голос. – Я бы, может, и сам отдал свою находку государству, но только когда сам бы решил. А тут без меня меня женили!
– Ах, бросьте! – Профессор отвернулся и стал карабкаться на вал вокруг корабля. – Все равно все подобные находки принадлежат государству. Костя, помоги мне забраться на палубу! Со стороны я примерно оценил, надо сверху глянуть.
– Ну это фигушки вам! – буркнул я, и профессор с помощником просто соскользнули с земляного вала.
Забарахтались, профессор стал вполголоса ругаться. Я же прыгнул наверх, прямо на палубу, заработав восхищенный взгляд Лены. Затем перешел к противоположному борту и свистнул загрустившим детям. Махнул рукой, и Сергей с Катей радостно взбежали к борту, откуда я их подтянул к себе. Внизу продолжал ругаться профессор, у которого никак не получалось даже приблизиться к кораблю.
Мы огляделись. Внешне корабль не выглядел пострадавшим. Гладкая поверхность закаменевшего и почерневшего дерева вызывала чувство нереальности, а может, какой-то мультяшности. Я не особо разбираюсь в подобных вещах, но корабль все-таки отличался от подобных суден, виденных мной.
Отсутствовали отверстия для весел. Просто ровная палуба, даже без скамеек, с бортами над ней сантиметров пятьдесят. Небольшая возвышенность позади вероятного остатка мачты казалась какой-то неправильной. Как будто постамент какой-то, а в задней части его нечто, напоминающее кресло. Можно было бы представить, что тут сидел капитан и… руководил? Кем? Да и вроде мачта перед ним должна была мешать. Или нет?
– Дядь Ник, а тут, кажется, дверь вниз! – сказал неугомонный Сергей, присматриваясь к тыльной стороне возвышенности.
Я тем временем запустил под палубу свои магические камеры и разные датчики и с удивлением отметил, что внутри-то корабля пусто! Это как же его не раздавило отложениями? И воды, кстати, там нет: то ли утекла, пока я тащил находку к берегу, то ли изначально там ее не было, но как это вообще возможно?
Я отодвинул в сторону мальчишку и аккуратно взрезал дверь.
– Так, отойди-ка, надо проветрить внизу, там может быть вредная газовая среда.
– Хорошо, – не стал спорить мальчик.
Я обернулся на скребущие звуки, сменившиеся ударами по палубе. Это РОКОМы детей забрались к нам. Молодцы! Справились со «льдом» на подступах.
– Ты, кстати, снимаешь? – спросил я.
– Конечно! – кивнул мальчик. Катя тоже кивнула.
Тогда я прихватил дверь, опутав ее силовыми плоскостями, и выдернул наружу. В лицо дохнуло спертым воздухом. Запах был очень странный, и я на всякий случай оттащил детей от отверстия. Дверь прислонил к борту. Опасаться-то им особо нечего, так как мои медицинские модули, навешанные на них, должны вытащить их чуть ли не с того света, если что. Но рисковать глупо.
– Молодой человек! – принесло ветром откуда-то снизу. – Ничего там не трогайте! Это исторический памятник, и его порча подпадает под административную, а может, и уголовную ответственность!
Воздушные плетения одно за другим скрылись в проеме, загоняя под палубу чистый внешний воздух и выдавливая оттуда старую газовую смесь. Я не успел глазом моргнуть, как в темное отверстие метнулась тень Гоши.
Катерина подняла левую руку, над ней образовался небольшой голографический экран.
– Гоша говорит, что там безопасно. Никаких микроорганизмов, вирусов и воздух нормальный уже.
– Ну и хорошо, – одобрил я. – Но все равно я первый иду.
Ступени даже не скрипели, настолько время их спрессовало. Отдельных комнат внизу не было, только один большой зал. Я остановился на последней ступени и сделал освещение. Ширины лестницы оказалось достаточно, чтобы рядом со мной без проблем уместились дети.
На первый взгляд пусто, но потом я понял – то, что лежит внизу, просто покрыто мусором, да и цвет везде однотипно серый.
В воздухе слегка чувствовался какой-то пряный запашок, но совсем чуть-чуть. Интересно, зачем был нужен корабль с почти герметично замурованным трюмом? Если что-то перевозили, то, вероятно, груз надо проветривать… Или нет?
Я спустился вниз, но, когда ступил на пол, нога провалилась по колено в нечто хрупкое и… грязное. Все-таки вода тут есть. В общем, делать в трюме особо нечего. Я напоследок просканировал нижнюю часть всеми доступными способами и кое-что обнаружил.
Во-первых, быстрее всех отработали датчики металла и показали как раз перед лестницей некоторое его количество. Совсем чуть-чуть серебра, золота и железа. Вскоре стало понятно, что внизу лежат останки человека. Потом биокомп выдал еще кое-какую информацию, и я примерно составил мнение о том, что тут происходило. Судя по остаткам, корабль перевозил много керамических емкостей с каким-то маслом или чем-то подобным. Когда что-то случилось, тара разбилась и покрыла труп или тогда еще живое тело своим содержимым. Корабль затонул. Странно то, что никаких пробоин нет, как будто его просто придавило ко дну, да так и оставило. Тело забальзамировалось, и даже проникшая вода не помешала процессу сохранения.
Еще у корабля была странная энергетика, это я почувствовал, едва спустившись вниз, но с ходу определить, в чем дело, не смог.
Аккуратно переставляя ноги, проваливаясь чуть ли не по брюхо, Гоша медленно приблизился к скрытому мусором телу.
– Ты тоже его почувствовал? – спросил я. Голос гулко отразился от стенок. – Ладно, отойди-ка.
Как ни странно, Гоша меня послушался. Я мысленно сформировал вокруг тела кокон и стал его поднимать. С легкими шлепками полувлажная жижа раздалась в стороны.
– Пойдем наверх, – повернулся я к детям. – Делать тут больше нечего. Если что и есть, то я его не чувствую.
– Да, пожалуй, – передернула плечами Катя. – Мрачновато тут как-то.
Грязный овальный кокон аккуратно опустился на палубу. Мельком глянул за борт. Профессор, успокоившись, ковырялся в отброшенных мной корабельных наносах. Я прислушался и услышал его бормотание:
– Да, определенно, это вулканические осадки. Скорее всего, пепел. Надо подробный анализ сделать…
Я пожал плечами и вернулся к своему делу. Миллиметр за миллиметром кокон стал сжиматься, а с него отваливался наружу внутренний хлам. Интересно я придумал: непосредственно под силовым полем разместил сеть-датчик, которая определяла, что внутри, обычная грязь или нет. Если грязь (песок, камень), то на этом месте формировался кусок плетения нового защитного слоя. Если нет, то процесс приостанавливался. После того как новое плетение силового поля полностью формировалось, старое поле пропадало, а снаружи оставался легкий слой грязи. Толщина была буквально в диаметр песчинки. И так далее. Тем не менее процесс шел быстро, и буквально через пять минут перед нами лежала мумия странного человека. Кое-где процесс завершался до достижения тела. Может, там был большой нож, может, что-то еще, но главное – голова человека стала нормально видна. И человека ли?
Лицо было несколько вытянуто и больше напоминало морду животного. Вернее, какое-то промежуточное состояние – и уже не человеческое лицо, и еще не морда зверя. М-да… При этом комок грязи под нижней челюстью явно представлял собой бороду. Обычную такую бороду. Бред какой-то – собак с бородой. Хотя нет, не собак. Скорее кто-то из кошачьих.
И тут меня будто удар в мозг пробил! Я быстро вызвал режим видимости информструктур и стал разбираться в том, что увидел. Через некоторое время я все-таки пришел к выводу, что с большой натяжкой информструктура этого существа напоминает таковую у оборотней, виденных мной на Лунгрии. Понятно, что здесь были только остатки информструктуры, отвечающей скорее за форму, нежели за содержание, но сходство по некоторым параметрам довольно заметное. Правда, там, на Лунгрии, насколько я помню, оборотни находились либо в одном состоянии, либо в другом. А тут наблюдалось что-то вроде межформенного положения. Может, это во время смерти так произошло? Некая разбалансированность системы перекидывания. Кстати, если так, то это неестественное состояние могло окончательно добить бедного перевертыша. М-да…
«Умник, зацени, кого я тут нашел!» – Я вызвал своего друга и стал ему транслировать то, что видел перед собой.