Его броня переливалась всеми возможными индикациями, и я нисколько не удивилась, когда он, практически превратившись в живую плазму, словно горячий нож сквозь масло прошёл через каменный завал. Правда, в таком режиме энергии скафа хватило ненадолго, и Адриану не удалось «вскрыть» завал до конца, но больше половины точно было раскрыто. Образовался такой довольно широкий, словно выплавленный в камне коридор.
— Отойдём, — сказал вышедший из горячего камня наследник, посмотрел на меня и добавил: — Активируй шлем.
Я не стала спрашивать зачем, просто активировала шлем, полностью «упаковавшись» в скафандр. В целом, в текущих обстоятельствах Адриан был старше по званию, и мне следовало выполнять приказы.
Прошло ещё несколько минут, и вдруг из выплавленного Адрианом коридора сначала вылетели крупные куски камней, а потом появилось сразу несколько огромных фигур в чёрной броне и, судя по зелёным переливам, опознавание свой-чужой было пройдено успешно.
Выстроившись в ряд, тенорцы как по команде, хотя, может, команда и была отдана, я же не слышала их переговоров, деактивировали шлемы, и самый старший из них, отдав честь наследнику, произнёс:
— Времени мало, через два часа рассвет.
И вдруг крылья носа у него дрогнули, он перевёл взгляд на меня, и я даже сквозь затемнённое стекло шлема увидела, как запылали жёлтым его глаза.
Образовалась странная тишина, и постепенно у всех тенорцев, кроме одного, пожелтели глаза.
— Активировать скафы, — резко скомандовал наследник, и что-то в его голосе мне показалось странным.
Но тенорцы не спешили выполнять приказ.
Сначала тот, который постарше, пожирая меня взглядом, сказал:
— Даг кастад алетейя*.
(*Бросаю вызов за алетейю (перевод ритуальной фразы – выдумано авторами.)
Мне послышалось, что наследник тяжело вздохнул перед тем, как произнести:
— Алетейя даг самталет*.
(*Вызов за алетейю принимаю (перевод ритуальной фразы – выдумано авторами.)
Вслед за первым, ещё двое произнесли то же самое.
И каждому Адриан ответил. У меня внутри появилось нехорошее предчувствие, потому что уж очень это было похоже на какие-то дуэльные дела. Решила выспросить у Адриана позже.
После того как тенорцы закончили свой странный «обмен любезностями», все активировали шлемы и наконец-то пошли в освобождённый от камней проход, причём меня поставили в середину и вообще обращались крайне осторожно. Даже почувствовала себя не военным кадетом в учебной броне, а хрустальной статуэткой.
[1] Поза «линий»—тенорские воины так готовились к битвам, медитируя (выдумано авторами).
34 глава
Адриан
Моей рыжей бестии повезло, что именно я прилетел ей на помощь.
Посмотрел на так и сидящую в скафе Алну. В принципе, уже всё равно, все находящиеся на спасательном корабле тенорцы заявили своё право на участие в лунных боях.
— Ална, ты можешь деактивировать шлем, — сказал я, понимая, что очень непросто находиться в полной защите, а лететь ещё несколько часов.
Ална, на удивление, сразу меня послушала и даже спорить не стала. С видимым облегчением деактивировала шлем. Я сразу ощутил, как напряжение на корабле увеличилось, сила каждого свободного тенорца реагировала на прекрасный и для каждого свой аромат алетейи — чистой, как вода с самых высоких ледников Теноры.
Я знал, что сейчас у каждого лёгкие работают в полную силу, нагоняя в кровь кислород, запуская преобразование в мышцах, усиление внутреннего энергетического контура, чтобы к лунному бою прийти в своей наивысшей боевой форме.
То же самое происходило и со мной, к началу лунных боёв и я стану в разы сильнее, чем был.
Интересно, а что сейчас происходит в организме алетейи? Если алетейей становилась тенорка, то у неё в организме тоже запускалась определённая химическая реакция, перестраивая тело под способность принять того, кто станет избранником. И к финалу лунных боёв энергетическое тело алетейи уже было готово к формированию общего контура с избранником. Зацепка происходила с первого слияния и требовала регулярности в течение лунного цикла, который на Теноре рассчитывался в двадцать шесть стандартных галактических суток.
Через всё тело прошла волна предвкушения, как будто я уже победил и направляюсь к месту первого слияния.
Усилием воли подавил дрожь, поднял голову. Алетейя смотрела прямо на меня.
— А у тебя глаза сверкают, — сказала она, и все, кто в это время находился в зале корабля, спешно стали отворачивать головы.
«Да они же все себе сейчас представляли первое слияние», — подумал я, и теперь уже гнев стал накатывать алой волной.
Я встал, постарался, чтобы голос звучал спокойно:
— Кадет Горич, постарайтесь обращаться по форме.
Я намеренно перешёл на военное обращение, чтобы все вокруг вспомнили, что это не просто девушка, она наш будущий товарищ по оружию, она пилот.
— Есть, инструктор Вэлк, — сразу же поняла в чём дело Ална, ответив так, как кадеты младших курсов обращались к нам, когда мы вели у них практические занятия.
— Я пойду в тренажёрку, кадет, — строго сказал я, понимая, что нужна либо медитация, либо нагрузка.
В глазах Алны мелькнул испуг:
— А с вами можно? — снова забыв об обращении, произнесла она.
Чуть было не сказал, что можно, потому что губы сами норовили расплыться в улыбке, так меня порадовало её доверие.
Но какой смысл мне тогда уходить, ведь там, в тренажёрке, я не смогу расслабиться, зная, что она находится на расстоянии вытянутой руки.
— Тренажёрка рассчитана на одного, кадет Горич, — пришлось солгать, потому что я был уверен, что те, кто не задействован на смене, уже наверняка там. — Вы остаётесь здесь, — и пошёл к выходу из кают-кампании не оборачиваясь, чтобы не видеть глаз алетейи.
На выходе всё-таки остановился и обратился к старшему офицеру, который был давно и прочно женат:
— Гран-майор Шеррс, составьте компанию кадету Горич.
Шеррс понимающе кивнул, и я вышел, всё ещё ощущая спиной взгляд Алны.
После тренажёрки и ускоренной медитации стало легче. Как и предполагал, в тренажёрке было ещё трое, а когда я выходил, то возле входа ожидали следующие, и, судя по сверкающим даже не жёлтым, а оранжевым глазам, им всем срочно требовалась медитация.
До Вышки долетели без проблем.
На боевом катере, который за нами прилетел, было всего две каюты: кают-кампания и ещё одна, которая использовалась для короткого отдыха и была рассчитана на троих, максимум на четверых тенорцев. И как я сразу не догадался предложить Алне занять комнату отдыха?
Внутри катера никто не ходил во внешней защите, и, конечно, режим был рассчитан на обычные нательные комбезы. Уже через пару часов полёта стало очевидно, что Алне тяжело находится в скафе, тем более что у неё была обычная ученическая модель. Поймал себя на мысли, что думаю о том, что надо бы ей заменить скафандр. А вообще, в идеале запереть алетейю где-нибудь на Теноре. Я даже зажмурился от того, как мне понравилась эта мысль.
Но вряд ли Ална будет рада. Я сразу представил её возмущённое лицо и ругательные слова, готовые сорваться с мягких губ…
«Да что же такое-то, — подумал я, — мозг совсем отключился, мысли как у озабоченного подростка, скорее бы бои».
И я в очередной раз подумал, насколько правы были предки, обозначая сроки и начиная бои, потому что в этот момент ты не можешь думать ни о чём другом. А выход агрессии, который даёт тебе ритуальный бой, радость победы или горечь поражения — вот что является тем, что уравновешивает это невозможное влечение, которое появляется, когда ты впервые вдыхаешь аромат алетейи.
Шеррс, после того как я вернулся из тренажёрки, кивнув в сторону Алны, сказал:
— Ей бы скаф снять.
Я взглянул на него как на сумасшедшего. Я и так еле сдерживаю себя, и остальные тоже, а если она снимет скаф, то все ещё и увидят, насколько она хороша.
Я и забыл о том, что впервые увидев Алну, подумал, что слишком она худосочная, но теперь мне казалось, что её фигура идеальна. Вспомнив мягкость груди в своей ладони, снова зажмурился.
— Да не здесь, комната отдыха свободна, ключ только у капитана. Возьми и отведи девочку, пусть немного до прибытия на планету побудет в тишине и подальше от наших горячих взглядов.
Сначала я хотел возмутиться за это его «девочку», но потом понял, что Шеррс старше нас всех, и для него Ална, конечно, скорее девочка, чем кадет.
Я предложил Алне провести оставшиеся часы полёта там, и она с радостью согласилась. Карту-ключ забрал у капитана Даррена и отдал ей.
— Не забудь пристегнуться перед посадкой.
Когда Ална ушла в каюту, всем стало немного проще, и оставшиеся часы до посадки на планету прошли в рабочем режиме.
Капитан Даррен сам взял на себя функции пилота и уверенно пристыковался к шлюзу Академии, и секундная встряска стала для нас сигналом к тому, что мы вернулись в Вышку.
— Прибыли, — прозвучала команда отстегнуть ремни.
Капитан Даррен был одним из тех, кто не бросил вызов. Он был родом не с Теноры, а с Артемис, и судя по слабым жёлтым отблескам, тоже чувствовал аромат алетейи, но здраво отдавал себе отчёт, что слабой энергии арета ему не хватит, чтобы продержаться в бою против чистокровного тенорца.
Ална вышла из каюты снова в скафе, только без шлема. Выглядела немного заспанной, такая вся расслабленная, захотелось прижать её к себе.
Но здесь, в академии, не то что в пещере на опасной планете.
Я вышел из катера первым.
Нас встречали. В ангар не пускали посторонних, но помимо руководства факультета пилотирования и даже самого ректора Вышки, адмирала Эвана Декартида, а также техников ангара, я заметил гардов в их серой форме.
От гардов отделился человек в форме гран-капитана:
— Ваше высочество.