этой реальности перед нами поблёскивал широкий тонкий экран последней модели.
– Потрясающе… Всё, как я себе и представлял… Значит, это и есть ваша «веранда»?! – продолжал восторгаться мой муж, когда в гостиную вошли Юу с дядюшкой Тэруёси.
– Наверно, устали с дороги… Чайку? – предложил Юу.
– Да, спасибо…
– Ну а я, пожалуй, сразу назад! – объявил дядюшка, держа свои ботинки в руках. – У меня сейчас внук гостит. Обещал ему, что к ужину вернусь…
Переглянувшись, мы с мужем тут же согнулись в поклоне.
– Простите, что отняли бесценное время!
– Ну что вы! Буду счастлив, если этот дом хоть чуть-чуть оживёт…
Дядюшка улыбнулся, и мириады морщинок разбежались по его лицу. Выйдя в прихожую, он поставил ботинки на цементный пол, обулся. И помахал нам всем на прощанье.
Гул от машины растворился вдали – и дом затопила такая гнетущая тишина, что мне стало не по себе. И я спросила первое, что в голову пришло:
– Эта гостиная – разве в нашем детстве она не была огромной? Я же помню, как старшие братья собирались здесь по ночам играть в карты…
Лицо Юу потеплело.
– Когда я приехал, мне тоже чудилось, что здесь всё как будто ужалось в размерах…
Рассевшись вокруг котацу, мы стали пить чай и дегустировать сладкую бобовую пасту, которой угостил нас Юу.
– Кстати, попробуй и местный деликатес! – предложил Юу и подвинул к мужу тарелку с эго – тем самым желе из водорослей, которое я с детства терпеть не могла.
Затем Юу наскоро объяснил, как всё в доме устроено.
– Я ещё проведу для вас экскурсию, а пока запомните главное. Туалет и ванная – в том конце коридора, кухня – в этом. Вода здесь родниковая, очень чистая, но, если хотите, могу купить в супермаркете минералки, когда поеду за покупками. Если понадобится что-то ещё – говорите сразу, не стесняйтесь.
– А доставки онлайн здесь нет? – удивился муж.
– Не думаю, что какие-то магазины будут связываться с доставкой сюда… И даже не уверен, что хоть у кого-нибудь в этой деревне есть интернет. Автолавки с распродажами сюда не заглядывают. Даже таксисты соглашаются ехать в Акисину, только если знают дорогу наверняка. Их список висит вот здесь. Но, в принципе, если захотите спуститься, скажите – и я отвезу вас сам…
– Спасибо…
– Мобилки в доме не ловят, но у речки, сразу за красным мостом, есть полянка, на которой сигнал кое-как пробивается. Чтобы проверять почту, можно ходить туда. А звонить лучше по обычному телефону. Вот этому, чёрному. Здешний номер написан тут.
– Понятно…
– В общем, ни магазинов, ни даже торговых автоматов в деревне вы не найдёте. За любыми покупками ездим вниз, но и оттуда до супермаркета путь неблизкий. На первое время дядюшка оставил немного овощей и риса. В общем, проверьте схрон. Кажется, там даже остались отличные груши…
– Прости… Что такое «схрон»? – тут же уточнил муж.
– Люк в полу. Точнее, дырка в голой земле. Там хранят всё, что может испортиться. Увидишь – поймёшь.
– Что… и на чердак можно залезть? – воскликнул муж, резко наклоняясь вперёд.
– Конечно! – улыбнулся Юу. – Я смотрю, ты просто фанат деревенской старины… Туалет здесь самый простой, Нацуки должна помнить. Технология «что упало, то пропало», как мы шутили в детстве. Так что вы будьте там поосторожней… Ну а ванна, как и прежде, нагревается газом.
– Так где же нам лучше спать?
– Да где хотите! – И Юу принялся указывать на все двери поочерёдно. – Здесь две спальни с татами, там – алтарная комната… Обойдите весь дом да прикиньте, где вам лучше спится. Сам я сплю в первой же комнате наверху, из остальных – выбирайте сами…
Услышав это, муж с азартом поднялся на ноги.
– Ты ночуешь в «комнате шелкопрядов»?!
– О нет! Комната, где раньше выращивали шелкопрядов, ещё выше, под самой крышей. Да ты у нас прямо эксперт! Похоже, Нацуки тебе много чего рассказала. Верно, сестричка?
Вздрогнув от неожиданности, я кивнула.
– Н‐ну да…
– Хм… Забавно, что ты помнишь про шелкопрядов! В общем, кроме первой комнаты наверху, весь дом в вашем распоряжении. Хотя для супругов, пожалуй, удобней большая спальня с татами…
– Ну вообще-то… мы бы как раз хотели по возможности спать раздельно, – сообщил муж извиняющимся тоном. – Наша пара немного отличается от обычных супругов. Мы женаты, но не настолько близки, чтобы делить одну постель.
– Ч‐чего?!
Лицо Юу озадаченно вытянулось, и мне пришлось объяснять.
– Я‐то могу засыпать в одной комнате хоть с целой кучей народу, но Томоя так не может. И во всех наших путешествиях мы снимаем разные номера… Если ты не против, пускай муж спит там, где спала Бабуля! А мне всё равно – что с алтарём, что с шелкопрядами, без проблем.
– Н‐ну… смотрите, конечно… – протянул Юу так неуверенно, что мы с мужем переглянулись.
– Вообще-то, если нам ещё долго крышу делить, – сказал муж, – не проще ли рассказать о нас правду?
– Да, наверное, – кивнула я.
Ничего не понимая, Юу переводил встревоженный взгляд то на мужа, то на меня.
– Ты ещё помнишь такую планету – Попихамбопия? – начала я.
Как ни странно, местное эго – желе из водорослей, от которого меня в детстве мутило, – теперь казалось мне блюдом деликатным и освежающим. Ну а муж со мной рядом уплетал его так, что за ушами трещало.
Выдержав паузу, Юу бросил взгляд на мужа, затем кивнул.
– Да, помню, – бесстрастно ответил он.
– Так вот. Вскоре после того, как с нами всё это случилось… мне стало известно, что сама я тоже оттуда, с Попихамбопии. Это мне сообщил Пьют. И Томоя теперь тоже знает… Да только никакой звездолёт за нами уже не прилетит, не так ли? Поэтому всё, что мне остаётся, это затаиться, опустив голову, – и жить как все обычные земляноиды… Я надеялась, что, когда вырасту, Большой Мир отформатирует мне мозги. Но этого не случилось. А теперь я слегка… устала. И решила: отдохну-ка в Акисине! Здесь хотя бы звёзды немного ближе…
Юу вновь покосился на мужа.
– Вот, значит, как… Я не знал!
– Особой любви между нами нет, – добавил муж. – А поженились мы затем, чтобы на нас перестала пялиться Фабрика. Но меня, в отличие от жены, любое форматирование мозгов пугает до судорог! Фабрика – это очень страшно, без дураков! Вырастая в ней, мы уже становимся её рабами…
– Простите… Что ещё за… э‐э… Фабрика? Вы о чём это оба? – уточнил Юу, осторожно подбирая слова.
– А! Этим словом мы называем мир, в котором нам приходится жить. Ведь это же самая настоящая фабрика, ты не находишь? И все мы – её компоненты, соединяемые друг с другом разъёмами и штепселями из плоти. Наша главная функция – постоянно рожать новых детей, заполняя своими генами будущее… Мысли об этом пугали меня давно, ещё с раннего детства. Но лишь когда я встретил Нацуки, я окончательно понял: всё это слишком странно. И неслучайно. При знакомстве с женой в меня загрузили функцию «Глаз Пришельца». – Муж коснулся пальцем левого века.
– Глаз Пришельца?
У Юу отвисла челюсть. Я попробовала объяснить по-другому.
– Способность смотреть на мир со стороны. Наверно, она есть в каждом из нас. Просто мало кто её в себе замечает.
– Именно, – подхватил муж. – Этот Глаз Пришельца всегда был во мне. А теперь, я полагаю, он даже сильней, чем у Нацуки!
Наши бурные супружеские откровения, похоже, совсем смутили Юу.
– Ну да, понимаю… Видимо, у вас схожие общие ценности?
– Да нет же! Все эти «общие ценности» и есть сама суть прошивки наших мозгов! Конечно, жена мечтает, чтобы её откомпостировали окончательно и она бы смогла жить дальше, как все земляноиды. Но только не я! Уж я-то постараюсь использовать свой Глаз Пришельца на всю катушку!
С каждой новой тирадой муж нависал над собеседником всё агрессивней, и бедный Юу уже поглядывал на меня, беззвучно взывая о помощи.
– Томоя, успокойся. Ты пугаешь людей!
Спохватившись, муж взял себя в руки и с виноватым видом отклонился назад.
– Простите! Не могу об этом спокойно. Всю жизнь прячусь по углам, лишь бы чёртова Фабрика меня не заметила…
Да, в отличие от меня, муж ненавидел Фабрику всем своим сердцем. Ну а я рассуждала проще. Раз уж никакого звездолёта не будет и вернуться на родную планету не суждено, чем скорее меня отформатируют, тем лучше.
– Разве ты никогда не думал об этом, Юу? – спросил муж. – Что мир – это фабрика, что ты в нём пришелец и всё такое?
Юу чуть заметно усмехнулся.
– Да н-нет! В детстве, может, что-то такое и фантазировал… Но с тех пор я вырос. Теперь я полноценный землянин и с этой планеты никуда улетать не собираюсь!
Ближе к вечеру Юу захотел смотаться под гору, чтобы закупить для нас «местных деликатесов», но мы не отпустили его. А на ужин решили сварить похлёбку из того, что нашлось в холодильнике и схроне. Муж взялся нарезать овощи, Юу занялся рисом, а я решила подыскать на кухне годную посуду.
– Надо же… ты помнишь эти стаканы? – восхитилась я, обнаружив в шкафу пару стаканов с голубыми и красными розами. Каждое лето в Бабулином доме разгоралась настоящая битва за то, кому из какого стакана пить. Я больше любила стакан с голубыми – их цвет казался мне взрослей и солидней. Но шкодливому Ёте тоже нравился голубой, и уступать мне «стакан раздора» он не хотел ни за что.
– Какие? Ах, эти… Ты тоже из них пила?
– Ну конечно. И всё время дралась за них с Ётой. Он даже ревел у меня пару раз! Не помнишь?
– Нет, такого уже не помню… Ёта теперь живёт в Уэде. Иногда заезжает в гости. А недавно у него дочка родилась. Обещает привезти сюда, как только она чуток подрастёт.
– А представь, как было бы круто, если бы вся мелюзга наших братьев-сестёр затусовалась здесь так же, как мы когда-то!
– Да уж… Ну, может, когда-нибудь…
Мой муж, не участвуя в беседе, дорезал овощи и понёс забрасывать их в кастрюлю. Разговоров о детях и родственниках он никогда не любил. По его убеждению, дрожать над кровными узами и радоваться семейным сборищам земляноидов приучают целенаправленно, как того и требует инструкция по прошивке мозгов. Возможно, в чём-то он даже прав. Но лично мне любопытно взглянуть, как будут выглядеть унаследованные мною Дедулины гены, если я передам их кому-то ещё. А всё потому, что у меня мозги прошиты успешней, чем у моего мужа, и я куда ближе к тому, чтобы превратиться в земляноида окончательно.