Все остальные послания были примерно о том же. На что именно она злится – оставалось полнейшей загадкой.
Но если она так настойчива – чего доброго, в самое ближайшее время заявится и в Акисину, забеспокоилась я. И как только вернулась, рассказала об этом Юу.
– Подробностей я, конечно, не знаю, но… – он замялся. – Может, кто-нибудь донёс мужу Кисэ о её распутствах?
– О чём? – Я подумала, что ослышалась. – Ты её точно ни с кем не путаешь, Юу?
Брови Юу поползли вверх.
– Так ты не в курсе? Вся родня давно уже устала от этих слухов… О том, что твоя сестра на своих подработках задирает юбку – да так лихо, что даже её муж начал за ней следить.
– Ты серьёзно?!
– Ну да… А заодно он копается в её прошлом, до самого детства. Однажды его предки даже звонили дядюшке Тэруёси – якобы что-то там уточнить.
– Но почему они ни разу не связались со мной?
– Возможно, они копают и под тебя… Хотя поднимать шум из-за чьей-то половой активности – это же так иррационально! Ведь чем больше своих генов ты стараешься оставить для будущего, тем большей награды заслуживаешь, не так ли?
Ну и ну, подумала я. Похоже, «серьёзный мальчик» Юу слишком привык смотреть на мир глазами пришельца. Он и правда не понимает, почему муж сестры со своими предками поднимают столько шума.
– А ты, Юу, хотел бы оставить свои гены для будущего?
Он озадаченно покрутил головой.
– Наверно, было бы неплохо. Всё-таки для живых существ это, пожалуй, самое рациональное. Ведь если мы продолжим жить, как сейчас, от попихамбопиан на Земле ничего не останется… Но лично мне почему-то это не интересно.
– Ах вот как?
Мой муж, скорее всего, думал так же. Даже разгуливая по нашему логову голышом, мы оставались невинны, как Адам и Ева до поедания яблока.
Послания сестры не выходили у меня из головы, и к вечеру я прогулялась до красного мостика снова. На этот раз новое сообщение было только одно:
«Ты всё-таки предала меня, сучка. А ведь я прикрывала тебя всю дорогу. Я знаю про тебя всё. Ты разрушила мою семью, так что теперь держись».
Её ненависть была очевидна. Но если учесть, что до этого дня я не знала вообще ничего, такой лютой злобы я всё-таки не заслуживала.
Кажется, дело дрянь, почудилось мне. Шмякнув смартфон о землю, я растоптала его каблуком и выкинула в речку обломки.
Может, я влюблена?
Эта иррациональная мысль завертелась в моей голове, когда наша голая троица мирно сопела в куче тряпья.
После всего, что случилось днём, я никак не могла заснуть: чуть задремлю – и тут же просыпаюсь, снова и снова. Разглядывая луну за окном, я думала о странной боли, саднившей внутри моего контейнера.
Вот уже несколько дней подряд я ощущала вкусы и запахи куда отчётливее, чем раньше, и всё моё тело словно пробуждалось от долгой спячки. Казалось, все его клетки, что были так дико напряжены до сих пор, наконец расслаблялись по всей моей плоти меж двух обнажённых попихамбопиан.
Я давно свыклась с мыслью, что ничего сексуального в моей жизни уже не произойдёт, что сама эта функция моего организма вышла из строя. Но только теперь, на пределе расслабленности, я впервые в жизни ощущала, как в пустоте моего контейнера просыпается тяга к его заполнению.
Чувство это рождалось, лишь когда вся наша троица была вместе.
Давным-давно, ещё до Игасаки-сэнсэя, я как будто переживала нечто подобное, когда закутывалась в одеяло или обкладывала себя мягкими игрушками. И всё же настолько сладостную и успокаивающую принадлежность своему полу, какая просыпалась во мне между мужем и Юу, не испытывала ещё никогда.
Но как же это иррационально! Конечно, я понимала: нужно больше тренироваться, чтобы эта волна не накрыла меня с головой. И в то же время – была счастлива от того, что моё тело наконец-то стало снова моим.
Если это и правда анестетик, думала я, что ж, тогда я приберегу его. Возможно, он ещё пригодится, когда станет по-настоящему больно.
Всем сердцем надеясь, что такого случая никогда не представится, я наконец провалилась в фантастический сон – о том, как губы всей нашей троицы сливаются в одном поцелуе. И что-то невыразимое, но очень уютное защекотало меня под коленками.
– Дорогу в горах завалило, – сообщил нам Юу на следующее утро. – Похоже, в ближайшее время сюда уже никому не добраться. И вниз не спуститься никак.
– Ничего себе, – отозвалась я беспечно. – Представляю, какие вчера намело сугробы!
– Да нет… – Он покачал головой. – Таких сугробов даже здесь обычно не наметает. Скорее всего, это оползень. Говорят, в последнее время снег сходит с гор всё чаще.
Когда мой муж впервые увидел снега Акисины, он просто обалдел от восторга. Сама же я до этих пор приезжала в Бабулин дом только в разгаре лета, так что снежные пейзажи были в диковинку и для меня.
По словам Юу, по-настоящему жуткие снегопады, которые угрожали бы жизни людей, в этих краях случались нечасто, и оставалось только молиться, чтобы и в эту зиму нас не завалило. Муж, который вырос в Токио и никогда не видел настоящего снега, теперь мог часами просиживать в саду, любуясь окружающей белизной и каждые пять минут выкрикивая: «Нечеловеческая красота!» или «Жаль, что эти сугробы нельзя поедать, как мороженое».
Тем утром мы устроили очередную вылазку за едой. Я собирала у реки насекомых, а Юу с мужем выискивали на горных склонах травки да корешки.
– Кажется, земляноидов в деревне почти не осталось? – заметила я, когда все вернулись в дом.
Юу кивнул.
– Вчерашний снег был мокрым и тяжёлым. После такого оползни случаются чаще. Видимо, поэтому большинство деревенских спустилось в город, пока дорогу на парализовало.
– Вот как… Значит, воровать еду теперь легче? – осенило меня.
– Верно! Удача с нами! – радостно воскликнул муж, и все рассмеялись.
В тот вечер мы украли особенно много еды и устроили пир.
Как и следовало ожидать, земляноидов в деревне почти не осталось. Лишь тусклое окошко ещё горело в лачуге одинокого старика, но все, кто был способен вести машину, и правда спустились в город. А поскольку многие из них даже не потрудились запереть свои двери на ключ, ничто не мешало нам заходить в их жилища как к себе домой и набивать рюкзаки не только рисом да овощами, но даже яблоками, апельсинами и прочими фруктами.
– Так странно… – протянула я. – Прямо как Тайная Вечеря, вам не кажется?
– Последний ужин Христа был скромнее, – ответил Юу, пожимая плечами. – В его меню были только хлеб да вино.
– Да я не об этом. Просто… картинка похожая.
– Теперь земляноиды нас точно распнут! Слишком уж нагло мы их обобрали, – пробубнил муж, с давно забытым наслаждением набивая рот апельсинами и виноградом.
– Но если отсюда съедут все земляноиды, эта деревня станет полностью попихамбопианской, – заметил Юу.
– Вот это будет класс! – восхитился муж. – Жить только нашими, новыми традициями и культурой… Хотя, конечно, придётся быть очень осторожными, чтобы не превратиться в очередную Фабрику!
Шутя и дурачась, мы болтали о глупостях и пили краденое сакэ. Я опять, как и прежде, не различала ни вкусов, ни запахов, но на сей раз хотя бы набила живот до отвала. Юу подогрел сакэ на плите, и его тепло согревало меня изнутри, будто намекая, что я могла бы наслаждаться им до бесконечности.
Алкоголь я не пробовала столько лет, что уже через полчаса распевала какие-то песенки, пока мой муж прихлопывал мне в такт, а Юу смеялся, как в детстве.
То была Идеальная Вечеринка. Уже засыпая, я думала о том, как прекрасно было бы очутиться в деревне, полной таких же попихамбопиан, и продолжить наше веселье. В нашей общей деревне, где мои сестра, отец с матерью и свёкор со свекровью, хлопая в ладоши, распевают попихамбопианские песни и праздник не желает кончаться. А Юу с моим мужем, посапывая рядом, переползают через границы реальности в мои грёзы, и, пока я смеюсь во сне, их вибрирующая теплота подбирается ко мне всё ближе и ближе.
Я проснулась от страшного удара по голове.
Вне себя от боли и недосыпа, я с трудом разлепила веки – и в кромешной тьме над собой увидела круглый светящийся глаз. Тусклый луч чьего-то фонарика целился прямо в меня.
Повинуясь инстинкту, я едва успела откатиться в сторону – и татами, на котором я только что спала, с оглушительным треском содрогнулось от очередного удара.
– Ты – человек?! – заорала я. И в следующий миг различила во мраке огромное существо. В руках оно сжимало что-то увесистое и уже готовилось снова ударить, но при звуке моего голоса вздрогнуло и отскочило назад.
Я тут же вскочила – и ринулась к Дедулиному стеллажу.
Глаза всё лучше видели в темноте, а тело соображало быстрее, чем голова. Вместо собственных мыслей в голове мигал лишь один приказ: придумай, как завалить врага и остаться при этом в живых!
Ни Юу, ни мужа я нигде не заметила. Может, оба уже мертвы?
С планировкой дома существо было незнакомо – и шарахалось по гостиной, натыкаясь на стены. Но по его дыханию я поняла, что оно земляноид, и с облегчением выдохнула сама. Если это не медведь – у меня есть шанс!
Как только я поняла это, руки сами стащили с полки увесистый кубок – Дедулин приз за победу на конкурсе каллиграфии – и занесли его над головой. Инстинкты двигали телом быстрее, чем командовал мозг. Я прицелилась туда, где, по моим расчётам, находилось лицо врага, – и врезала по нему со всей силы.
Отдача вышла что надо. Я не просто попала в цель, но проломила её, и что-то липкое тут же залило мои пальцы.
Есть! Я замахнулась снова – и ударила ещё раз. И ещё, и ещё.
– Уа-а-а! Кхва-а-а-а…
Я уже не сомневалась в том, что дерусь с земляноидом. Но пока не услышала этот вой, мне и в голову не приходило, что противник может быть женщиной.
Оседлав слабеющую жертву, я опускала и поднимала своё оружие снова и снова, боясь ошибиться в том, что противник сдался и меня уже не убьют.