Дабы не нарушить девственную белизну, по проторенной тропке возвратился в бор и вышел к расположенному в низине, в пойме реки Салгир, пруду, на берегах которого еще недавно несли вахту рыболовы. Ныне берега с заиндевевшими под хрустальным панцирем стволами и ветками плакучей ивы, терновника, барбариса и шиповника, пустынны. Поверхность скована льдом, припорошена снегом. На льду видны следы от полозьев санок и коньков. Очевидно, радуясь первому снегу и морозу, резвилась местная детвора.
При первых признаках оттепели эти шалости очень опасны, лед истончится и есть риск угодить в полынью. Вместо детишек увидел черного породистого пса. Он с явным азартом и удовольствием толкал по льду старую шину от автомобиля. Затем вытащил ее на берег и, демонстрируя хозяину свою силу и умение, ловко надел ее на крепкую шею.
Если пруд в оковах льда, то в Салгире, окаймленном белыми пушистыми берегами, вода журчит на перекатах и слегка парит. На мелководье прозрачная – виден каждый камушек, но после таяния снега забурлит, устремившись к морю. Ядреный морозный полдень. В небе закружились большие пушистые снежинки.
ТЕРПКИЙ ВКУС ДЕТСТВА
Издалека на берегу озера, что у села Белоглинка, я увидел несколько деревьев. На плакучей иве в лучах солнца сиял парчово-золотой наряд листвы, а крона, растущего на крутом склоне дерева, была иссиня-сизого, даже фиолетового цвета, словно огромный букет фиалок. Что за диковинка? Приблизился и на кряжистых, голых, потерявших листья ветках, увидел обилие ягод.
В желтой сухой траве вокруг дерева они лежали угольками. Терновник, обычно растущий в форме кустарника, не выше полутора-двух метров, здесь у воды, где для корней обилие влаги, вымахал в четырехметровое, крепкое дерево с крупными, как у вишни, плодами. Я аккуратно, чтобы не пораниться об острые шипы, сорвал несколько ягод, очень похожих на виноград сорта Изабелла.
Попробовал и ощутил сладковато-терпкий, вяжущий вкус. Он воскресил в моей памяти картины детства.
В далекие пятидесятые годы, еще до того, как в присивашской степи пролегло русло Северо-Крымского канала, а земля под жарким солнцем была усыпана колючками и по ней гуляли шары перекати-поля, для детворы лакомством были лишь дикоросы –абрикосы, смородина, алыча, шелковица и плоды серебристого лоха, почему-то названные маслинами.
О таких экзотических плодах, как бананы, гранат, киви, хурма, ананасы мы, дети трудного послевоенного времени, в ту пору не ведали. Те же лимоны, мандарины и апельсины были большой редкостью и лишь в новогодние праздники. А вот о терновнике, кизиле, боярышнике, хмеле, растущих в Старокрымской лесу, знали не понаслышке. Поскольку тогда вблизи села не было ни садов, ни виноградников, а бахчу, арбузы и дыни выращивали в отдалении, то дефицит витаминов взрослые односельчане восполняли лесными ягодами.
Ежегодно осенью еще до рассвета «десант», в составе взрослых и детей на гужевых повозках отправлялся в лес. И до позднего вечера, пока сумерки не окутывали деревья, распугивая шустрых белок и вездесущих сорок и ворон, собирали в чащах и лощинах рубиновые ягоды кизила, боярышника, красные – шиповника, иссиня-сизые плоды терна и желто-оранжевые– облепихи, орехи лещины, хмель…
Взоры сборщиков были устремлены не только на ветви деревьев, усыпанные ажурной вязью плодов, но и на землю, покрытую шелестящим ковром из листвы, сосновых игл и шишек и бусинок янтарных желудей, где притаились грибы – маслята, лисички, шампиньоны, «мышата»…
До оскомины насытившись ягодами, дети и подростки с азартом играли в войнуху. Из опасений, что заблудимся, матери и отцы, старшие братья и сестры постоянно окликами своих подопечных, требуя отзывов и поэтому спрятаться от «противника» было проблематично.
Поездки из сел Новый Мир, Чапаевка, Хлебное, расположенных в Советском районе, будь то в Старокрымский лес или на берег Азовского моря, что вблизи Каменки, либо– на Черное в район Феодосии, для нас были долгожданным радостным событием. После возвращения в село с лесными дарами, умелые хозяйки делали заготовки на зиму – из ягод варили компоты, варенье, кисели, маринады…
Терн засыпали сахаром и вскоре получалась ароматная, густо-малинового цвета наливка – терновка. Мастерицы подкисляют плодами терна пресные салаты и супы. На предприятиях пищевой промышленности изготовляют водку-терновку, фруктовый уксус, из богатых жирами семян – масло с запахом миндаля для кондитерских лакомств.
Лесные животные и птицы тоже оценили полезность ягод, вкушают и мякоть и семена, добытые дубоносом из твердых косточек.
Плоды облепихи перетирали сахаром. Из хмеля изготовляли брагу. Жарили, мариновали, солили и сушили грибы. В холодные зимние вечера (зимы в те годы были лютыми и снежными) приятно было лакомиться душистым и вкусным вареньем, вспоминая о знойном лете и щедром лесе и мечтая о следующей встрече с ним.
Ныне при обилии и богатом выборе ягод, фруктов и овощей, в том числе привезенных из-за тридевять морей, терн, судя по тому, что никто еще не собрал ягоды, и отчасти кизил, не востребованы. С нижних веток сорвут горсть плодов для пробы, но редко кто рискнет забраться на дерево из опасения исколоть руки о шипы.
Возможно не всякий гурман, не будучи старожилом, живущих вблизи лесов и урочищ, знает, сколь полезны ягоды терна. Его считают универсальным врачевателем при нарушении обмена веществ в организме, авитаминозах, используют в качестве жаропонижающего средства. Терпкость ягод уменьшается после заморозков. Гомеопаты применяют для врачевания не только ягоды, но и нераспустившиеся цветки.
Во Франции маринованными плодами терна заменяют оливки. Для японцев, почитающих карликовую вишню– сакуру, зацветающий ранней весной, когда еще лежит снег, терн является символом стойкости, жизнелюбия и мужества, а для китайцев – ореолом весны, обновления жизни и надежды. Он точно и емко определил суть устойчивых поговорок и словосочетаний: «терновый куст не живет пуст» (плодородность), «тернистый путь» (преодоление трудностей, препятствий), «через тернии к звездам» (настойчивость, целеустремленность), «терновый венец» (испытание на твердость характера, воли).
Терн дал название замечательному роману Колин Маккалоу «Поющие в терновнике» о сложных судьбах героев, достойно выдержавших выпавшие на их долю испытания.
Красивое, белопенное, словно кружево, связанное золотыми лучами-спицами солнца, цветение терна радует глаз, восхищает и вдохновляет поэтов, живописцев и музыкантов.
Терн – древнее растение, прародитель многих сортов слив, полученных от скрещивания терна с алычой. У многих народов его почитают за доброжелательность, а викинги наделяли его мудростью и даром предвиденья. В результате селекции садовой сливы с терном выведен мичуринский сорт крупноплодного терна – Ренклод терновый.
Моя прогулка к озеру по тропинке вдоль русла серебристо звенящего в живописном урочище Салгира, с буйно разросшимися по берегам, благодаря избытку влаги, плакучими ивами, и, превратившимися из кустов в деревья, шиповником, бузиной, боярышником и терновником, оказалась не только приятной, но и полезной.
Порадовали взор растущие по соседству, терн, боярышник и шиповник, несмотря на колючки, одарили своими целебными плодами, напомнившими терпким вкусом о далеком, трудном детстве.
АБОРИГЕН С ВАЙГАЧА
Не погрешу против истины, если скажу, что главным видом транспорта на Севере, исключая, конечно, оленьи и собачьи упряжки, а также снегоходы, является авиация. Причем, вертолеты, для которых не требуется взлетно-посадочная полоса. Большинство участников нефтеразведочной экспедиции, базировавшейся в Варандее, если возникала потребность побывать а Нарьян-Маре, в Амдерме или на одной из отдаленных буровых, пользовались не рейсовыми, а экспедиционными вертолетами Ми-8. Быстро и надежно. На тракторе или на оленьей и собачьей упряжках по бездорожью, рискуя погибнуть в болоте или быть застигнутыми в пути метелью, далеко не уедешь.
Однажды в первые дни апреля произошел курьезный случай. Погода была ясная и я вместе с другими пассажирами благополучно долетел с экипажем Ми-8 из Варандея в Амдерму. Закончил срочные дела, мы готовились в обратный рейс, когда вертолетчики по радиостанции получили задание совершить посадку в селении Варнек, что на острове Вайгач и загрузить для экспедиции мясо – оленину. Дело в том, что на этом острове ненцы и поморы исконно занимаются оленеводством, обеспечивая материк с его коренным и пришлым людом дешевым мясом.
Приказ – есть приказ. Заработали винты и наш вертолет оторвался от обледеневшей и припорошенной земли. Минут через двадцать, преодолев по воздуху пролив Маточкин шар сверкающий наледью припая и мешаниной шуги, вертолет достиг оконечности Вайгача. Сквозь стекла иллюминатора внизу показались несколько бревенчатых изб.
Пилоты выбрали более-менее подходящее место для посадки. Едва Ми-8 коснулся колесами покрытой снегом земли, как дверь в ближайшей избе распахнулась из помещения выскочил мужчина. Он бежал, размахивая руками и, тщетно пытался перекричать гул двигателя. Обороты винта замедлились и низкорослый абориген приблизился. На нем была сорочка с галстуком и пиджак, хотя мороз под тридцать градусов его еще не пробрал. В глаза бросился его вызывающе начальствующий вид. Вскоре мы узнали, что он председатель сельсовета, потому и держался гоголем.
— Куда вы сели, надобно поближе к складам,– упрекнул он.– У меня нет транспорта для подвоза сюда оленины.
– Откуда нам знать, где твои мясные склады находятся? С высоты не распознать,– возразил пилот и пригласил.– Давай садись в кабину, точно укажешь место, где лучше приземлиться, чтобы не блуждать.
– Я не запер кабинет, оставил без присмотра, выбежал ведь на минутку,– неуверенно произнес начальник и указал взглядом на избу.
– Ничего с ним не случится,– обнадежил пилот.– Минутное дело, укажите место посадки и возвратитесь в кабинет.
Я подал руку и председатель сельсовета оказался в вертолете. Машина зашумела винтами и набрала высоту. Пилот хотел найти ориентиры на местности. Но вдруг налетел резкий ветер, завьюжило, окутав все молочной пеленой. Исчезли внизу крыши построек, все стало белым-бело. Как пилот не вглядывался, глаз не мог зацепиться хотя бы за какой-нибудь ориентир на земле.