Лейтенант потрогал щёку и понюхал ладонь – пахло духами, тонко-тонко.
…Таких девушек показывают в сериалах про несуществующую, выдуманную жизнь. Там в полиции служат дети богатеев, деревенские дурнушки получают в мужья миллионеров, лейтенанты ведут допросы в комнатах с зеркальными стенами, а врачи живут в квартирах с кирпичными нишами и хрустальными каминами!.. Там все работают «удалённо» – лёжа на кроватях в немыслимых интерьерах или на пляжах с золотым песком, и работа состоит в ленивом тыканье в компьютерные клавиши. Там все озабочены «стартапами» и «лайфхаками». Там юнцы независимо от профессии и общественного положения носят бороды, узкие брючки и цветастые носки, а девушки… Девушки именно такие, как эта, умчавшаяся в «Тамбов-Палас»! Они красивы несуществующей, выдуманной красотой – сияющая кожа, длинные волосы, совершенные формы. Понятно, что они сказочные существа, миф, придумка!.. Их нельзя потрогать – они моментально испарятся, как сгусток тумана! В детстве лейтенант читал разнообразное фэнтези и всё понимал в сгустках тумана!.. Девушки из сериалов озабочены такими же несуществующими, как они сами, проблемами – недопониманием с состоятельными отцами или женихами, ссорами с подругами-феями, конфликтами с начальниками-злодеями, если у них бывает начальство!..
До сегодняшнего ДТП с усатым газелистом лейтенант был уверен, что волшебные девушки не могут перепрыгнуть из телевизора в реальность, а уж тем более на проезжую часть!.. Не могут просто потому, что их нет, а они, оказывается, существуют…
Вопрос, зачем волшебнице понадобились мотоциклы с номерами У 556 АН и Р463 КС, даже не пришёл лейтенанту в голову!
В холле «Тамбов-Паласа» Даша любовно разгладила дизайнерскую дырку на джинсах – она обожала дырявые джинсы, курточки-бомберы, белые рубахи и крохотные сумочки на широких солдатских ремнях, – пристроила самокат в угол под пальму, уселась за столик и спросила кофе и воду. Местные тамбовские бизнесмены, избравшие холл «Паласа» для деловых встреч – «я тебе полтора центнера подброшу и с поставщиками сам договорюсь, заимообразно, а ты мне своего закупщика подгони!» – по очереди оборачивались и подолгу на неё смотрели. Даша закинула ноги на соседнее кресло – чтоб им уж точно было на что посмотреть – и занималась своим телефоном.
Администратор Никита, который сто раз давал себе слово, что не посмотрит в её сторону и которого она притягивала как магнит, подошёл поздороваться.
– Приве-ет, – протянула Даша, едва взглянув на него, и снова уставилась в телефон. – Самокат себе купил?
– Добрый день, – вежливо сказал Никита. – Что-нибудь принести?
– Например, что?
Никита смешался.
– Журналы.
– Все журналы есть в Сети, – объявила Даша. – Слушай, ты в кино любишь ходить?
– Ну… хожу иногда.
– А чего у вас показывают?
Никита пожал плечами:
– То же, что и у вас. На прошлой неделе «Время первых» показывали, про космонавтов. Они там в космос выходили, и один вроде застрял.
– Смотрел?
Никита кивнул.
– Что-то скучно мне в Тамбове, – заявила Даша. – Работать нужно, этюды писать, а мне неохота! Так неохота!.. Может, в кино сходить?..
Никита посмотрел на неё с подозрением. Она приглашает его в кино, или он всё не так понимает?.. Может, опять издевается?..
Даша сняла ноги с дивана и великодушно разрешила:
– Садись.
Никита оглянулся на конторку, где в одиночестве маялась Алина.
– Нам не положено…
– Да ладно! – не поверила Даша. – Персоналу не положено выполнять просьбы гостей?! Дайте жалобную книгу! Садись давай.
Никита опустился на диван напротив неё.
Хорошо бы управляющий не нагрянул, объясняй ему потом про жалобную книгу и просьбы гостей!
– Слушай, ты мне расскажи, как вы вообще тут живёте, – начала Даша. – Я же художник! Как я напишу правдивую картину из жизни русской провинции, если я ничего не знаю! Вот ты. Ты что делаешь? Ну, на работу ходишь, стоишь за прилавком своим, как дурак, а ещё что делаешь?..
– Почему как дурак-то? – тихо спросил Никита, доверчивый маленький зайчик. – Между прочим, хорошая работа, такую трудно найти, особенно у нас. А я нашёл! У меня английский, я в спецшколе учился.
– Ну ладно, не как дурак! А ещё что делаешь? Кино про космонавтов смотришь? Может, в библиотеку записан?
…Она была очень хорошо подготовлена и уловила, почуяла секунду, когда он дрогнул. То ли испугался, то ли изумился. Внешне это никак не выразилось, он по-прежнему сидел на краешке дивана и смотрел на неё, но что-то изменилось.
Даша обращала внимание на свою интуицию и никогда её не игнорировала.
– Записан, – сказал Никита. – Ну и что? Нельзя?
– Да ладно тебе, я просто так, – быстро ответила Даша. – А что, у вас хорошая библиотека?
Он пожал плечами и поднялся:
– Обычная.
– Стой, стой, куда помчался-то! – Даша потянула его за рукав. – Давай вместе сходим!
– Куда? – не понял Никита.
– Ну, в эту библиотеку твою! А что такое? Я посмотрю, какие люди там работают, кто за книжками приходит, а потом напишу картину «Будни тамбовской библиотеки»! А?..
Он молчал.
– Или ты просто так сказал, что записан, а сам не ходишь? В последний раз был, когда в школе учился?
– Недавно был, – возразил Никита. – Там директор помер, я с тех пор не ходил.
– Да ладно! А отчего он помер? От старости? Слушай, ну, давай правда сходим!.. Я себя буду прелестно вести, вот увидишь, а ты потом всем расскажешь, что я тебя на свидание пригласила!
И она засмеялась, а Никита тяжело покраснел.
– Когда двинем? Ты сегодня работаешь, тогда завтра, да? Да?! Часов в одиннадцать заходи за мной!
Никита кивнул и вернулся за конторку.
– Что ей нужно? – не поднимая головы от бумаг, спросила Алина.
Никита покосился на неё:
– В библиотеку. Она хочет, чтоб я сходил с ней в библиотеку.
– Странно, – прошелестела Алина и больше ничего не добавила, потому что столичная художница выбралась из кресла и подошла к конторке.
– Слушайте, ребята. – Она понизила голос. – А эти ваши немцы на мотоциклах съехали, что ли, я не поняла?.. Я же хотела с ними покататься!
– Здесь они, не съехали, – сказал Никита. – Они за городом на полигоне гоняют. Там специальная трасса для мотоциклистов проложена, горки всякие, препятствия!.. Вечером возвращаются.
Вчера, доставив Пашу-Суету в какую-то бандитскую «малину», как Даша определила для себя дом-развалюху в близлежащем селе, она вернулась в гостиницу, и никаких мотоциклов не было на стоянке. Получается, немцы гоняют на полигоне до поздней ночи и в полной темноте, что ли?
…Не сходится.
Или Никита, маленький милый зайчик, что-то скрывает?
Нужно было сообщить информацию о владельцах тех мотоциклов, что Хабаров видел возле церкви и которых Даша установила, свалившись под колёса «Газели» – хорошо, что джинсы уберегла, они были совсем новые, дорогие!
Из номера она позвонила в библиотеку имени Новикова-Прибоя, представилась секретаршей хозяйственного управления Минкульта и спросила Алексея Ильича. Когда того позвали, она сказала: «В почтовом ящике у ворот, минут через пятнадцать», – и положила трубку.
Через пятнадцать минут она притормозила возле библиотечного забора, кинула в зелёный, изъеденный ржавчиной ящик с надписью «Почта» сложенный вчетверо листок, вскочила на самокат и помчалась дальше, напевая себе под нос:
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
Хабарова повеселило, что горшка с геранью не было на библиотечном крыльце, должно быть, Светлана Ивановна всё-таки «приняла» его от греха подальше. Дверь была подпёрта старинным чугунным утюгом, в который для разогрева надо насыпать угли.
Хабаров полюбовался на утюг и решил, что сбрасывать его с крыльца не станет.
– Девушки! – позвал он, проскрипев дверью. – Это я!..
По раннему времени в библиотеке было пусто, а «девушки» чаёвничали на вчерашнем месте, и писатель Мурашов-Белкин при них, как будто и не расходились!..
– Мы вот с Юрием Григорьевичем план на лето согласовываем, – с ходу начала Светлана Ивановна, чтобы московский проверяльщик не заподозрил их в тунеядстве. – Летом работу проводить трудно, дети кто на участках, кто в лагерях, и взрослых не собрать. У нас всегда эти вопросы Петя решал, Пётр Сергеевич, а теперь вот самим приходится.
– Садитесь, Алексей Ильич, – сияя, пригласила Галя. – Вам чайку чёрного или зелёного? Или, может, кофе? Вон печенье есть, и запеканка творожная, я сама пекла…
Хабаров выбрал чай зелёный, сунул в кружку пакетик, намотал нитку на ручку, и Галя налила кипятку. Пакетик всплыл, нитка размоталась, и картонный хвостик оказался в чае. Хабаров стал его вытаскивать – сначала мизинцем, но было слишком горячо, и он схватил ложку. Галя ахала и сокрушалась, говорила, что она во всём виновата. Настя Хмелёва улыбалась, писатель молча жевал запеканку, Светлана Ивановна вздыхала.
Хабаров выловил пакетик, как следует отжал его в чашку – чтоб ни капли заварки не пропало – и объявил, что работа почти закончена и он вскоре поедет в Москву.
– А директорствовать кто у нас будет?
Хабаров сказал, что не знает, хозяйственное управление, мол, директоров не назначает.
– Хоть бы Светланочку Ивановну оставили, – сказала Галя и стрельнула в Хабарова глазами. – А то ведь назначат… невежду, как вон в ТЮЗ назначили!.. Теперь одни водевили ставят, а раньше какие спектакли были!..
– Истребляют потихоньку культуру, – подал голос писатель. – И ведь как взялись! По всем фронтам. Со школьников начали, сочинения отменили, экзамены отменили, тесты какие-то назначили! Потом театры, библиотеки под нож пошли, скоро до музеев доберутся. Картины все распродадут за границу, а помещения под супермаркеты пустят. Десяток-другой лет, и всё, вымрет великая Россия. Вон Моршанск уж почти вымер, я оттуда родом, всё детство там прошло. А сейчас гляньте, что там творится! Алкоголизм, безработица, наркоманы!
– Что-то уж больно мрачно, – заметила Светлана Ивановна.