– На какие шиши она его купила? На твои?
Пашу словно в лицо ударили. Он откинулся на спинку дивана и раскрыл рот.
– Не, на свои…
– Вот именно. На свои деньги, но на твоё имя. Ты её пару раз покатал, и дальше она на нём рассекала самостоятельно, без тебя. Всё верно?
– Дополнение, – подал голос Макс Шейнерман. – Вероника была записана в библиотеку.
– Американские любовные романы читала пачками, – подтвердила Даша.
– Елизавета Хвостова также видела её на мотоцикле возле библиотеки. Они встречались там несколько раз, Елизавета узнала её по заколке, хотя на мотоцикле Вероника была в шлеме. Заколку Елизавета запомнила.
– И стрелки, – напомнил Хабаров. – В первый день в меня стреляли мотоциклисты. Логично предположить, что стрелков было двое – певец и Вероника, мобильная группа.
Джахан поставила на столик чашки и принялась наливать чай, высоко поднимая и опуская носик чайника, и ни одна капля не пролилась, ничего не брызнуло на стол. Хабаров смотрел на её руки.
– Кто тебе сказал, где меня искать, Паша? – повторила Даша.
– Она. Вероника.
– Ты взял меня в плен, всех нас отвлёк от дела. Молодец Вероника!.. Выиграла время.
– Да кто вы такие-то, вашу мать?
– Контрразведка ГРУ, – произнес Хабаров буднично, словно признавался, что они все сотрудники бухгалтерии автотранспортного предприятия. – Специальная группа.
– Да ладно! И бабы – группа?!
– Ты бы лучше молчал, Паш, – посоветовала Даша. – А то прям как рот откроешь, так глупость и ляпнешь!..
– Значит, так. – Хабаров поставил чашку. – Сейчас нам нужно разойтись до утра. Даша, этого ты вывозишь.
– Опять?! Не хочу я его вывозить!
– Тащить его сюда – твоя идея, – вставила Джахан.
– Как бы мы узнали, кто на меня бандитов натравил?! А он нам всё сказал!..
– Быть не может, чтобы ГРУ, – пробормотал Паша жалобно. – Гоните вы!.. А?.. Мужики?..
Джахан поднялась:
– Я поменяю ему повязку, у него рана течёт. И забирай его, Даша!..
– Джо, завтра поможешь мне в библиотеке. И ты, Даша. У меня есть одно соображение, но я пока не готов о нём рассказать. Мне нужно сходить в театр, а потом пристроить собаку, – сообщил Хабаров.
– Какую собаку? – удивилась Даша. – Ты завёл собаку?! Ах да-а-а… А в театре что? Премьера? Макс, почему ты всё время молчишь? Ты меня нервируешь!
– Я не молчу, – сказал Шейнерман. – Я думаю. Я не умею разговаривать об одном и думать о другом.
Джахан разложила на кресле железный чемоданчик, вытащила стерильные салфетки и пластырь и приказала Паше:
– Ложись и не дёргайся.
Он покорно выполнил команду. Даша усмехнулась.
– Где сейчас может быть твоя красотка? – спросил Хабаров. – Вероника?
– Где ей быть… Небось дома телик смотрит. Или в кафе зависает, где кальян… В японском, «Такаси» называется. Там суши вкусные, она их до смерти любит, и борщ тоже ничего, съедобный. А чего? Вы её в ментуру, что ль, отволочёте?
– Волочь – не наша задача, – отрезала Даша. – Без нас есть кому волочь, Паша, бестолочь ты последняя! Охотник за привидениями!
– Может быть, успеют, – сказала Джахан, поливая присохшую Пашину повязку перекисью, – и она ещё здесь. Вряд ли за час она смогла что-то предпринять.
– Ну, будем надеяться, – сухо заметил Хабаров.
– Слышьте, вы, крутышки, – вдруг встрепенулся Паша. – А мне теперь чего делать? Я вас всех в лицо знаю, а вы сами сказали, что вы… того… разведка. Завалят меня всё же, да?
– Начинается, – пробормотала Даша.
– Наши лица никого не интересуют, – сказал Хабаров. – У нас они всё время одни и те же. Мы с ними живём и работаем.
– А если я кому… того… сболтну, что вы разведка?
Даша подошла и наклонилась над ним, опершись руками о спинку дивана, на котором он лежал.
– Ты мне мешаешь, – сказала Джахан недовольно.
– Да кто тебе поверит, Паша! – Даша состроила рожу. – Это тебе во сне со страху привиделось!.. А нас ты точно больше никогда не увидишь.
– Я закончила. – Джахан распрямилась. – Забирай его.
На библиотечном крыльце Хабаров на миг задержался, потом всё же споткнулся о старинный чугунный утюг, сбросил его с крыльца и, сокрушаясь, полез в кусты.
– Да что ж всё не слава богу, – пробормотала выглянувшая на шум Светлана Ивановна. – То герань, то утюг!.. Что вы под ноги не глядите совсем, товарищ проверяющий!..
– А что, Светланочка Ивановна, – сказал Хабаров и повёл рукой вокруг. – Сегодня совсем весна, вот ведь что делается!..
И вдохнул полной грудью, как бы в подтверждение того, что – весна.
– Да, – согласилась Светлана Ивановна. – Погода и впрямь балует.
– Так в Москву неохота!
– А что? – Она сдёрнула с носа очки. – Уже собираетесь?
– Куда ж деваться, дорогая вы моя Светланочка Ивановна! Куда нам деваться, мы люди подневольные. Вот чайку попьём, – и он потряс перед библиотекаршей сумкой, болтавшейся на плече, намекая, что в сумке угощение к чаю, – в последний раз списки сверим, и на поезд.
– Соскучились небось? – добрым голосом сказала Светлана Ивановна. – Кто там у вас, в Москве-то? Детишки?
– Детишки, – подтвердил Хабаров. – Марфа и Тёмочка. Да я вам фотографии покажу!
Библиотекарша немного скисла. Хабаров знал совершенно точно, что нет тяжелее испытания разглядывать фотографии чужих отпрысков и чужих отпусков!..
– И в отделе заждались, у нас там сокращения прошли, работать некому. А всё-таки меня к вам прислали, вырвали из контекста жизни управления, видите, какое внимание.
– Да уж, – пробормотала библиотекарша. – Внимание.
– А когда я в первый день пришёл, вы меня ещё за ревизора приняли, – вдруг вспомнил московский проверяльщик, – вы обо мне кому-нибудь сообщили?
Она смотрела на него, не понимая.
Хабаров наддал:
– Приехал, мол, человек из Москвы, проверять нас будет. Наверняка ведь позвонили, а, Светлана Ивановна?
– Да кому я позвонила! – Она даже слегка покраснела. – Настя сама звонила, так я ей сказала, что человек из Москвы прибыл, сейчас осваивается. А что такое? Нельзя было?
– Это я к тому спрашиваю, – понизил голос Хабаров, – что нам нужно удостоверения на другой манер переделать. А то ведь пугаются люди, рядовые работники! Вот хорошо вы Насте сказали, а если б в министерство стали звонить, что, мол, за проверка! А проверки никакой и нет, мы просто помощь оказываем. Это же другое дело!
– Другое-то другое, – согласилась библиотекарша, несколько уязвлённая «рядовым работником». Какой она «рядовой работник»! Она обязанности заместителя директора исполняет!.. – Ну, пойдёмте, чай там у нас накрыт…
Следом за Светланой Ивановной Хабаров вошёл в «абонемент», привычно заглянул за шкаф, где привычно попивали чаёк Настя и писатель Мурашов-Белкин. Галя вскочила ему навстречу, чуть не опрокинув кружку с хвостиком чайного пакета, намотанного на ручку.
– Доброго всем утречка, – бодро сказал Хабаров. – А у меня тортик вафельный, свежий, сейчас на площади купил.
– Я так вафельные люблю! – преданно воскликнула Галя, а Настя засмеялась.
– Что-то вы с тортиками зачастили, – едко сказал писатель. – У нас девушки-то обычно на диете! Вот Галя. Ты на какой диете сейчас?
– На рисовой, – зарделась Галя. – Но я ж не могу, когда торт! Я лучше вечером не поем, чем без торта останусь. А, Светлана Ивановна?
– Да я вообще не пойму, зачем они вам, молодым, сдались, диеты эти! От них вреда больше. Я вот как не поем, так прямо не могу, на людей с голоду бросаюсь. А чай пустой? Сидишь, хлебаешь, от него ещё больше на еду позывает.
– А я на диете Малышевой худела, – поделилась Настя. – Так помогло! За один курс шесть килограммов скинула, и, главное, есть совсем не хочется. Когда голодно, трудно, конечно.
– А ваша жена? – спросила Галя у Хабарова. – Она какие диеты соблюдает?
Он махнул рукой:
– Да все подряд! Как новую прочтёт в журнале, так и давай соблюдать, хоть из дому беги! Нормального борща не допросишься, всё какие-то вегетарианские!
– Э, не скажите, – вступил писатель. – Не скажите!.. Моя мамаша такой борщ варила без всякого мяса, а вкуснотища! И густой, ложкой не зачерпнёшь! А уж если сметанки в него добавить, так вообще пальчики оближешь!..
Хабаров порезал на квадратики хрустевший под ножом вафельный торт, пальцем подобрал со стола крошки и отправил в рот.
– Давайте блюдца, давайте!..
Когда по первому куску съели, разобрали по второму и заново поставили чайник, зазвонил телефон.
Галя кинулась, побежала и позвала Светлану Ивановну. Голос у неё был перепуганный.
– Говорят, из администрации, – шепнула она, когда библиотекарша подошла. – Не знаю кто! Вроде как из приёмной.
Звонили действительно из мэрии, вызывали Светлану Ивановну на ковёр, сию секунду и безотлагательно. Она повесила трубку и стала торопливо и неуклюже обуваться.
– Вот оно и пришло, – бормотала она, засовывая ноги в дубовые, как голландские деревянные башмаки, весенние туфли. – Вот и началось. Видно, новое начальство над нами ставят. Ах, беда, беда. Без Пети пропадём теперь. Всего-то несколько денёчков и дали нам передохнуть, и вот…
– Да не отчаивайтесь вы так, – сказал Хабаров. – Может, ещё ничего! Может, грамоту вам дадут.
– Да какую там грамоту, что вы говорите, – вступил писатель. – Закроют библиотеку, точно вам говорю! Покуда Пётр Сергеевич хлопотал, всё держалось, а без него – кому оно нужно?.. Я вам говорю, целенаправленно гробят культуру, изничтожают! Чтобы из всех нас безмозглых рабов сделать! Безмозглыми управлять проще.
– Что вы пугаете? – чуть не плача спросила Светлана Ивановна и полезла в сумку за таблеткой. – Что вы каркаете? Ну, схожу, послушаю, вдруг ничего, не уволят меня окончательно-то!..
– Может, вас проводить? – переглянувшись с писателем, участливо предложила Настя. – А то ещё давление подскочит!
– Галя проводит, – сказал Хабаров как-то так, что стало ясно – проводит именно Галя.
Писатель с Настей остались за столом, а Хабаров довёл Светлану Ивановну и Галю, которая то и дело оборачивалась и порывалась что-то ему сказать, до двери, закрыл её и вернулся.