Он сбросил цепочку, распахнул дверь и… застыл. Немного побыл в застывшем состоянии, шевельнулся и оглянулся беспомощно.
У него за спиной в коридоре маячили взволнованные Марочка с полотенцем через плечо и Фуфа с подносом в руках.
– Приглашай, приглашай, – трагическим шёпотом просуфлировала Фуфа.
– Здравствуйте, – сказала Елизавета Хвостова. Щёки и глаза у неё горели. – Я делаю переводы. Вам не нужно ничего перевести?
– Здравствуйте, – сказал Макс.
– Проходите, пожалуйста, – не выдержала Марочка и заспешила к ним. – Мы заждались! Мальчик, что ты стоишь как пень?! Лизочка, как вы добрались? Эти таксисты такие жулики!..
– Миша, – пробасила Фуфа в сторону столовой, – прими у меня поднос! У нас ещё гости!
Макс Шейнерман, прослуживший много лет в контрразведке, закалённый, тренированный, хладнокровный, хорошо обученный и уравновешенный, отступил в квартиру, зацепился за что-то и чуть не упал.
И спросил – в полном соответствии с плохой пьесой, которая сейчас разыгрывалась в коридоре старого дома на Зоологической:
– Откуда ты взялась?..
– Ах, она взялась из Тамбова, – захлопотала Марочка. – Мы с Фуфой взяли на себя смелость её пригласить, и Лизочка – умница! – не смогла нам отказать!..
– Она наверняка хочет кушать, – сказала Фуфа. – С дороги все ужасно хотят кушать! Мальчик, выйди из ступора, ты позоришь семью, человек первый раз в доме, что он о нас подумает?..
Елизавета вошла в прихожую и втащила за собой громадную корзину и букет.
– Здесь яблоки, – она показала на корзину. – Антоновка из нашего сада. А это георгины, самые последние.
– Бог мой! Антоновка! Миша! Скорее сюда! Она привезла антоновку! И георгины! Как ты тащила такую тяжесть, бедный ребёнок! Миша, антоновку нужно на стол! Мара, понесём корзину на кухню! Берись с той стороны!..
Тётки поволокли корзину и скрылись. Потом одна из них выглянула из-за угла, посмотрела и пропала.
– Меня просто пригласили, – объяснила Елизавета. – На обед и на несколько экскурсий. В музеи. Твоя тётя сказала, что её муж академик и дружит с директорами всех музеев.
– Откуда ты взялась?!
– Что ты так испугался?
Она прошла мимо него и стала деловито стаскивать кеды. Она была в длинной юбке и кедах – очень красиво.
Макс помотал головой отрицательно, а потом утвердительно.
– У вас здесь много народу?
Он опять помотал головой сначала так, а потом эдак.
Случившееся не помещалось у него в голове и в сердце. Он ничего не мог осознать.
– Лизочка, – проблеял он глупым голосом.
– А?
Она бросила кеды, подошла, обняла его и прижалась.
– Я по тебе так скучала, – сказала она ему в шею. – Всё время вспоминала, как мы гуляли по улицам Луначарского и Циолковского совокупно!
Макс стиснул её сильно. Она пискнула.
– Но я же не могла сама тебя искать! Писать на твою страничку в инстаграм!
– У меня нет никаких страничек.
– Тем более!.. Я решила, что ты передумал. Сначала хотел за мной ухаживать, а потом я сделала что-то не так, и ты расхотел.
– Я не расхотел, Лизочка. Просто обстоятельства…
– Заткнись.
Он кивнул.
– Потом появились твои тётки.
– Как… появились?
– Они приехали в Тамбов, – с удовольствием сообщила Елизавета.
Макс чуть не упал замертво.
– И разыскали меня в галерее! Вот это было веселье! Наш Бруно до сих пор в восторге!
– Бог мой, – пробормотал Макс, чувствуя себя тётей Фуфой. – У меня сейчас разорвётся сердце.
– Они меня пригласили погостить. Сказали, что ты тоже приедешь к ним погостить. Я ответила, что это невозможно. Они возразили, что это необходимо. Некоторое время мы спорили, и они одержали победу.
– Ещё бы…
– Так что? Это невозможно? Или необходимо?
Макс посмотрел на неё.
– Только ты можешь ответить на этот вопрос, Макс, – сказала она серьёзно. – Я себе уже ответила.
– И я себе ответил, – сказал он, тоже серьёзно.
Она некоторое время смотрела ему в лицо, а потом произнесла:
– Вот и хорошо.
Из-за угла выглянула чья-то голова, то ли Фуфы, то ли Марочки, и послышался шёпот:
– Приглашай, приглашай к столу!.. Что такое?!
За руку Макс потащил Елизавету на кухню – мимо столовой, откуда тоже выглядывали любопытные, мимо кабинета с его собственным дипломом на стене и его медведем под окнами.
Он втащил её в кухню и поставил перед Фуфой и Марочкой, которые так много для него сделали.
А он даже ни разу к ним не приехал. И сейчас не приехал бы, если б не Джахан.
– Вот на ней я собираюсь жениться, – объявил Макс. – Нам с ней есть о чём… беседовать.
– Сердце меня не обмануло! – вскрикнула Фуфа.
– Если сердце тебя обманывает, прими нитроглицерин, – взволнованно выговорила Марочка. – Свадьба будет дома? Или в ресторации? Фуфа, как ты считаешь? В квартиру все не войдут, а в ресторации нет душевности.
– Я считаю, что нам давно пора кушать, – объявила Фуфа. – Мальчик, ты представишь свою невесту гостям! Лизочка, почему ты босиком? Немедленно обуй ноги, у нас старый дом, отовсюду дует!.. Иди за мной!
Елизавета оторвалась от Макса – глаза у неё смеялись – и следом за Фуфой вышла из кухни.
Макс посмотрел Марочке в глаза – добрые, дивные, карие старушечьи глаза.
– Как вы её нашли?..
Мара махнула рукой.
– Мы ни при чём. Фуфе позвонила твоя коллега и сказала, что она должна с нами побеседовать. Фуфа немедленно вызвала меня, и когда приехала коллега…
– Какая коллега?!
– Замечательная женщина, очень красивая и с большим достоинством! У неё редкое имя – Джахан. Она приехала к нам и немного рассказала… о тебе. Мы выслушали её и подумали, что должны вмешаться.
Макс с размаху сел на стул и потёр лицо.
– Твоя замечательная коллега сказала нам, что ты встретил девушку и почти потерял. Она сказала: это его последний шанс. Ещё она упомянула о человечности и милосердии.
– О милосердии и человечности, – повторил за ней Макс.
– И мы поехали в Тамбов! – торопливо подхватила Марочка. – Миша купил нам билеты на поезд и проводил нас на вокзал! Адресом Лизочки нас снабдила твоя коллега. И вот… мы все здесь.
Марочка подошла и погладила его по плечу. Макс повернул голову и поцеловал ей руку.
– Может быть, нам не стоило вмешиваться? – спросила та дрогнувшим голосом. – Может быть, мы позволили себе лишнего? Может, ты представлял себе дальнейшую жизнь как-то иначе?.. Может быть, нечто другое для тебя «осим хаим»?
– Марочка, – взмолился Макс, поднимаясь. – У меня не было никакой жизни. Ты же знаешь!.. С тех пор как не стало родителей.
В первый раз он выговорил это вслух – не стало родителей и не стало жизни.
– У меня была работа, единственное, что имело смысл. Она у меня и осталась. А жизнь вы мне только что устроили.
– Ты говоришь правду?
– Истинную, – признался Макс. – Истинную правду, Марочка.
– Потому что это безобразие, – отчеканила Джахан. – И другого названия нету.
– Да миленькая моя! – почти завыл председатель. – Да где ж я возьму посреди тайги оборудование, да ещё работников!.. Откуда они тут нарисуются?!
– Есть государственные программы, – продолжала Джахан, не слушая, – привлечения молодых специалистов. Это всем известно!.. Если вы станете выделять жильё и платить зарплату, люди сюда поедут. Сколько гектаров земли положено каждому постоянно проживающему?
– Да при чём гектары-то, миленькая?! – Председатель всплеснул руками. – Никто ж не хочет работать! Все хотят сладко жить, долго спать и чтоб непременно интернет с этими… как их… с приставками!
Джахан уставилась на него.
В крохотном кабинетике было пыльно и… скучно. Два стола, треснувшая лампа, древний компьютер и папки, папки, тоже пыльные и скучные. На стене диаграмма с двумя ломаными линиями, синей и красной. Джахан каждый раз, бывая в этом кабинетике, изучала диаграмму и моментально забывала, что на ней изображено. То ли рост поголовья скота, то ли удоев, то ли жилищного строительства.
– На носу зима, – наступала Джахан, – это вам не интернет с приставками!.. У нас каждый год одно и то же. Весной в город не попасть – половодье. Летом не попасть – то пожары, то дожди. Зимой только на вертолёте, но у нас его нет! А люди болеют не только… по погодным условиям.
– Знаю, всё знаю, миленькая! Но ты-то у нас на что? – Голос у председателя стал льстивым. – На тебя вся надежда! Вон как к тебе народ тянется!
– Без оборудования и специалистов грош мне цена, – процедила Джахан. – Я принимаю роды, лечу зубы, врачую мелкие травмы, но всего этого мало. И я не всегда могу быть здесь.
– И это знаю, миленькая, к родственникам мотаешься, дай Бог им здоровья, чтоб реже болели!.. Но потерпи ты ещё, не рви из меня жилы! Придёт время, построим и мы больницу!
– Клуб вы построили, – не глядя на него, буркнула Джахан. – Жилы не порвали. Возле клуба каждый выходной пьянки. А на больницу средств нет.
…Всё она понимала! Понимала, что не построит председатель больницу, особенно сейчас, осенью. Понимала, что деньги нужны, а их, как всегда, нет. Понимала, что разговор этот ничем не закончится – поговорят и разойдутся.
Но её бесили всегдашняя безалаберность и ничегонеделанье!.. Никто ни за что не возьмётся, если есть возможность не браться!.. Председатель, случись что с его супругой или великовозрастной дочкой, вертолёт как пить дать добудет – в леспромхозе или у эмчеэсников! А на остальных ему наплевать. Есть Джахан – лекарка, – она что-нибудь придумает, полечит как-нибудь. Когда она в мае вернулась с задания, почтовый ящик у неё на заборе был забит бумажками с разнообразными просьбами и обращениями. Люди приходили из дальних сёл, не зная, что её нет, и оставляли записочки, надеясь, что она вернётся, прочитает и поможет!.. Всё лето она верхом объезжала больных – и здоровых тоже! И не ко всем успела – мальчишка умер от заражения крови, охотник от воспаления лёгких. А ничего не нужно было делать, только вовремя антибиотик дать!