Она перевела на него взгляд и сказала хмуро:
– Привет.
– Секундочку, – произнёс Илья Сергеевич. – Как же так? Ты должна сказать, что меня не приглашала, чтобы я убирался вон, и пожелание доброго утра – враньё, как и само утро.
– Я тебя не приглашала, убирайся вон, а доброе утро – враньё.
– Так неинтересно.
– Я решила, что ты прав, – сказала она серьёзно. – Я долго думала и поняла, что так, наверное, лучше.
Он смотрел на неё и ждал – он умел задавать вопросы, не говоря ни слова.
Она взмахнула синей рукой с цепями и брелоками:
– Наверное, лучше знать, чем не знать. Ну, знать, что на самом деле случилось. Ты вчера говорил, помнишь? Я решила, что ты должен всё выяснить до конца.
– Остроумное замечание, – пробормотал профессор. – Прекрасно, что ты одобряешь мою деятельность.
– Я ничего не одобряю, – возразила Ангел. – Но так лучше. Кажется, никого, кроме тебя, этот вопрос не интересует. Что на самом деле здесь случилось?
– А ты знаешь?
Она покачала головой, её дреды колыхнулись.
– Я только знаю, что все врут.
– Понятно.
Он подозвал официантку и заказал гурьевскую кашу, которую так хвалил Николай Иванович, оладьи из печени и какао.
– Ты знакома с директором?
– Ну, видела.
– Как он выглядит?
Она удивилась:
– Как директор. Мужик в пиджаке, и всё.
Илья наклонился к ней близко.
– Посмотри внимательно, только аккуратно. Вот тот человек за столиком, который читает, на него похож?
Ангел моментально повернулась и вылупила глаза. Илья пожалел, что спросил. Человек, почувствовав взгляд, оторвался от своих бумаг, посмотрел на Ангела и усмехнулся.
– Совершенно не похож, – горячо зашептала она, перегнувшись к Илье. – Да это точно не он!
Илья Сергеевич с удовольствием съел принесённую кашу – Ангел время от времени поворачивалась и таращилась на мужика с бумагами, – а потом попросил у Ванечки планшет.
– Мне нужно просто посмотреть, – объяснил он туманно. – А телефон разряжается быстро.
И пересел за соседний стол. Лилечка мельком ему улыбнулась, быстро сфотографировала их с Ванечкой и планшетом и опять уставилась в экран.
– У вас тут латиница, – сказал профессор с уважением, – а это что?
Виртуальная клавиатура была снабжена ещё какими-то символами. Ванечка засмеялся.
– Буквы, – ответил он с удовольствием. – Это иврит, я в Израиле учился.
– Никогда не видел клавиатуру на иврите, – признался Илья Сергеевич.
– А с иероглифами видели? Это вообще чума! Иврит – ерунда. – И Ванечка молниеносно набрал нечто непонятное. – Здесь написано – с добрым утром.
Илья посмотрел сначала в планшет, а потом на Ванечку.
– Элегантно, – оценил он.
– Да ну, – Ванечка махнул рукой. – Какой сайт вам открыть?
– Я сам, спасибо.
– Да вы, наверное, долго будете искать. Я в интернете точно лучше вас шарю.
– Это видно. Откройте мне сайт нашего Дома творчества.
Тут даже Лилечка оторвалась от телефона – так удивилась.
– А вам зачем?
Профессор Субботин объяснил, и опять туманно:
– Хочу ознакомиться.
Ванечка стремительно пробежал пальцами по клавишам.
– Ну вот, пожалуйста.
Знакомился Илья Сергеевич недолго. Пролистал туда-сюда и вернул планшет.
– Как мне здесь надоело, – сказала Лилечка и потянулась. – Уехать, что ли, не ждать директора этого? Главное, сам пригласил, и сам же куда-то умотал.
– А деньги? – не поднимая головы, напомнил Ванечка.
– Денег жалко, конечно. Но может, он мне их пришлёт?
– Да ничего он тебе не пришлёт! Ты уедешь, и тю-тю. Давай на колокольню залезем! Оттуда вид небось зашибенный.
– Тут куда ни глянь, везде вид, – сказала Лилечка капризно. – Мне скоро выкладывать будет нечего, всё время виды какие-то!.. Люди, вон, в Милане на Неделе моды, а я всё в Рашке торчу, да ещё в какой-то деревне, блин.
– Кстати сказать, я даже не знаю, можно ли подняться на колокольню, – подал голос Николай Иванович.
– Можно, – сказал Матвей своей чашке. – Я забирался. Там красиво. Только трудно лезть, высоко.
Лилечка передёрнула плечами:
– Я высоты боюсь, ужас просто. А лифта нет, конечно?
– Лифт на колокольню? – переспросил профессор. – Остроумно.
Катерина поднялась, собрала свои бумаги и вышла из ресторана, ни на кого не взглянув. Вид у неё был то ли рассерженный, то ли недовольный. Николай Иванович проводил её глазами и тоже поднялся.
– Прогулка, молодые люди? Здесь самое милое дело – гулять. Впитывать, так сказать, воздух и красоту окружающего мира на год вперёд.
Ангел пробасила, что красота окружающего мира – враньё, Лилечка с Ванечкой так и не оторвались от телефонов, а Матвей кивал изо всех сил, соглашаясь. Вновь прибывший зычным голосом подозвал официантку и спросил счёт. Та пропищала, что завтрак включён в стоимость номера, и, кажется, рассердила гостя.
– Откуда я знаю, что у вас включено или не включено, – сказал он с досадой. – Я же не сам себе эти ваши номера заказывал!..
– Нет, нет, ничего не нужно, – пролепетала официантка.
Гость встал, кинул на стол смятую тысячерублёвую купюру и пошёл к выходу. Официантка помчалась за ним – возвращать деньги. Из-за двери послышались их препирательства.
– Это чаевые! – грохотал гость. – Вы что, чаевых никогда не видели? Дурдом!
– Мне нужно идти, – сказал Илья своей соседке. – Ты со мной?
– Я с вами, – неожиданно вскричал Матвей. – Можно?
Втроём они вышли в коридор.
– Я хочу вас попросить, – сказал Матвей, глядя в пол. – Только один на один. Извините меня, Ангел!
Она пожала плечами и фыркнула:
– Да пожалуйста! – И удалилась большими шагами.
Матвей взял профессора Субботина за рукав и потащил к двустворчатым дверям, за которыми оказался небольшой конференц-зал, совершенно пустой.
– Послушайте, – начал он, когда двери закрылись, – мне очень нужно, правда. Вы не подумайте, что я… ненормальный. Но мне очень нужно! Давайте вместе, а? Я сам не справлюсь. Ну, не получится у меня.
– Я ничего не понимаю.
– Боже мой, это же так просто. Я же вот и объясняю! Давайте вместе.
Илья улыбнулся.
– Вы непонятно объясняете, Матвей.
– Да?.. Что тут непонятного? Давайте украдём её, и всё закончится.
Илья Сергеевич молчал.
– Она не должна там оставаться, понимаете? Никак не должна. Ей там не место.
Профессор Субботин уточнил:
– Насколько я понимаю, речь идёт о картине?
Матвей несколько раз с силой кивнул.
– Вы должны мне помочь. Больше некому!
– Зачем?
Тот пришёл в изумление:
– Как зачем? Это необходимо!
Илья легонько надавил ему на плечо и заставил сесть в ближайшее кресло, и сам пристроился рядом.
– Матвей, – начал он проникновенно, – зачем нам красть картину со стены в Доме творчества села Сокольничьего?
– Ей там не место.
– Что это за картина?
Матвей быстро взглянул на Илью и опять уставился в пол.
– Я не могу вам объяснить.
– А я не ворую картин.
Воцарилось молчание.
– Давайте дождёмся Олега Павловича и попросим, чтоб он вам её подарил. Или продал. Так будет логичней, я думаю.
– Он не отдаст. Он повесил её на стену.
– Это ваша картина?
Матвей молчал.
– Или вы где-то её видели? Где, Матвей? Почему ей здесь не место?
– Я не могу вам сказать, правда. Я бы сказал, если бы… если бы было можно.
Тут Илье стало очевидно, что объяснять Матвей ничего не станет и все попытки выпытать что-то определённое обречены на провал. Пустая трата времени.
– Нонсенс, – под нос себе пробормотал профессор Субботин. – Как вы планируете её украсть?
– Вы позовёте дежурную к себе в номер или куда-нибудь ещё. А я сниму.
– При входе наверняка есть камеры, – проинформировал Илья. – А в коридорах уж точно. Нас с вами повяжут и впаяют срок.
– Что сделают? – перепугался Матвей.
– Отдадут под суд. А картину отберут и вернут на прежнее место.
– Нет!
– Да.
Матвей взялся руками за уши и стал раскачиваться туда-сюда. Илья наблюдал за ним.
– Объясните мне, в чём дело, и я вам помогу, – попросил Субботин.
– М-м-м, – промычал Матвей, как от боли. – Я не знал, что она есть, эта картина. Я был уверен, что её давно нет. Понимаете, она была у Лилии Петровны, Лилия Петровна обещала…
– То есть это ваша картина, и вы её отдали Лилии Петровне? Когда, Матвей?
– Давно.
– Где вы её взяли? В музее?
Матвей уставился на него.
– В каком ещё музее? Нет, конечно, не в музее.
Матвей ещё немного пораскачивался. Илья предпринял вторую попытку:
– Вы художник?
– Какой я художник!
– Тогда чья картина?..
Матвей безнадёжно махнул рукой и поднялся.
– Так я и знал. Я знал, что будет плохо, и вот так оно и вышло. Извините меня, я пойду.
Профессор Субботин, и без того пребывающий в раздражении, окончательно вышел из себя.
– Объяснитесь, – велел он злым голосом. – Я ничего не понял. Что такое с этой картиной?! Что за истерику вы устроили?
– Да, да, – согласился Матвей и вышел из конференц-зала. Дверь тихо притворилась за ним.
Илья в номер «Николай Романов» подниматься не стал, выскочил на улицу, где было холодно и солнечно, в два шага добежал до пруда, подобрал камешек, кинул его в толстую утку, которая неторопливо плыла довольно далеко от берега. Утка возмущённо захлопала крыльями, но не взлетела, а только поплыла быстрее.
Илья поддал ногой ворох цветных листьев и сунул руки в карманы. Поблизости не было больше никого и ничего, на чём можно было бы сорвать раздражение. Он повернулся и обнаружил, что хозяин длинной машины копается в багажнике, – вот это удача.
– Послушайте, – начал Илья Сергеевич издалека. Человек оглянулся. – Да, да, вы послушайте! Вы вчера меня чуть не убили! Вон там, на повороте, где лужа!
Человек смотрел на него во все глаза, Илья стремительно приближался.