лечу. — Съезди. Тебе я и сам дам рекомендательное письмо. Только потом расскажешь о тамошних приключениях. И, смотри, без утайки, а то ты, брат, я вижу, не любишь раскрывать свои секреты. И еще. Тебе придется одолжить мне выигранный перстень, чтобы я мог запечатать письмо.
— Возьми его насовсем, — сказал Маран, снимая кольцо с пальца.
— Назначь выкуп.
— Какой выкуп, — удивился Маран. — Королевский сын принял меня в свой круг, а мне еще выкуп с него брать? Не много ли будет?
Горт только усмехнулся, взял перстень и сказал:
— Послушай, что ты там, на своих островах, потерял? Там же скука смертная. Оставайся, стану королем, пожалую тебе титул. А? Подумай.
— Подумаю, — согласился Маран с серьезным видом.
— Когда выезжаем? — спросил Патрик.
— Как можно скорее, — вздохнул Маран, — не то эти ребята сделают из меня пропойцу. Завтра возьму рекомендательное письмо, попрощаюсь с кариссой, а послезавтра утром выедем.
— Так быстро? — сказал Патрик слегка разочарованно.
— Патрик, пощади меня! Найдешь себе в Астине другую, как я понял, это не проблема. Я уже на грани помешательства. Часами говорить об охоте, винах и женщинах… Увольте!
— Да, тяжко, — засмеялся Дан. — А чем ты так развеселил Горта там, в зале?
— Анекдотами, — сказал Маран. — В основном, неприличными. Вернусь, напишу благодарность Гевику. Спаситель!
— Кто такой Гевик? — спросил Артур.
— Поклонник моей жены, — пояснил Маран невозмутимо. — И по совместительству помощник шефа. А может, наоборот.
— Гевик рассказывал тебе анекдоты? — удивился Патрик.
— Еще какие!
— Подольститься решил? Небось, боится, что ты его выкинешь.
— Чего ради мне его выкидывать? — удивился Маран. — Пусть ходит.
— А ты не боишься, что он воспользуется твоим отсутствием? — поддел его Патрик.
— У него было двадцать лет на то, чтобы воспользоваться моим отсутствием. С начальной школы. Десять уж точно… Ладно, хватит валять дурака. Сколько туда ехать, в этот Астин?
— Сейчас посчитаем. — Патрик придвинул расстеленную на столе карту и стал изучать дороги.
Астин, соседнее королевство, находился, в отличие от Стану, не на равнине, а в горах, правда, не очень высоко, но отдельные его территории лежали выше двух с половиной тысяч метров. Столица Астинар, в дословном переводе «над Астином», располагалась в соответствии со своим названием в самом возвышенном районе королевства, и добирались до нее по горным дорогам, виток за витком поднимавшимся вверх по довольно крутым склонам. По всем прикидкам ехать надо было не менее суток, с ночевкой. Правда, дорога то и дело проходила через большие и малые поселения, так что хлопот с ночлегом и питанием не предполагалось, следовало только увеличить денежную массу, как выразился Патрик, продав пару алмазов. Что Маран ему и поручил.
— А я займусь визитами, — добавил он с тяжким вздохом.
Жилище кара Асуа находилось на окраине Осте и представляло собой нечто среднее между городским и загородным домом. Трехэтажное здание отстояло от улицы на добрую сотню метров, занятых обширным садом, полным пышных кустов с яркими цветами, и напоминало по внешнему виду уже обжитую разведчиками гостиницу — такая же крутая, похожая на готическую крыша, почти того же бледно-желтого цвета черепица, фасад так же отделан разноцветными досками, перемежающимися участками снежно-белой штукатурки, но, подъехав ближе, Дан понял, что строение каменное.
У большого крыльца с широкими ступенями уже поджидал благообразный немолодой слуга в ливрее, видимо, издали заметивший гостей.
— Кар и карисса дома? — спросил Маран.
— Кара нет, он в отъезде, — сообщил слуга, — а карисса дома, но я не знаю, сможет ли она вас принять. У нас беда, господин Маран.
— Что такое?
Слуга поколебался, потом огляделся и тихо сказал:
— Отклонение.
— Даже так, — протянул Маран сочувственно. — Да, я понимаю, что кариссе не до нас. Но я уезжаю и хотел проститься. Спроси, не уделит ли она нам несколько минут.
Слуга вошел в дом, а Маран соскочил со снитта и сказал:
— Что бы это могло значить?
— А ты не знаешь? — удивился Дан, в свою очередь спешившись.
— Откуда?
— Я подумал…
— Послушай, Дан, будь осторожен. Наверняка это нечто общеизвестное. Не задай случайно какого-нибудь невинного вопроса, как ты иногда умеешь.
Дан покраснел.
— А что мне говорить? — спросил он.
— Ничего. Предоставь это мне.
Слуга вернулся, он был не один, его сопровождал мальчик лет пятнадцати.
— Позаботься о сниттах, — велел ему слуга и обратился к Марану: — Карисса примет вас. Пойдемте.
Изнутри дом гостиницу уже не напоминал. Просторный холл с отделанными деревом стенами походил скорее на пиршественный зал королевского дворца, только был чуточку попроще. И, естественно, поменьше. Широкая пологая лестница вела наверх, и Маран уверенно направился к ней, но когда на втором этаже он хотел пройти в дверь напротив, слуга остановил его.
— Карисса в своих покоях, — сказал он, — сюда, пожалуйста.
В комнате, куда провели гостей, никого не было, слуга предложил им сесть и подождать кариссу, а сам удалился.
Дан рассматривал комнату с любопытством. Она, очевидно, служила гостиной или приемной. Ничего похожего на выбеленные стены и потолки обычных городских домов. Впрочем, это помещение тоже было белым, но оно сияло белизной не побелки, а обтягивавшего его шелка снежной чистоты. Мебель белого дерева с позолотой, картины в таких же рамах, кожаные кресла цвета слоновой кости, занавеси молочного цвета парчи с золотым шитьем… Дан вспомнил свой недавний подарок Нике ко дню рождения: кольцо с изумрудом в коробочке, выложенной белым бархатом, на фоне которого изумруд смотрелся особенно красиво… Да, хозяйка этой комнаты знала, что делает… как раз в эту минуту отодвинулся занавес, скрывавший боковую дверь, вошла карисса в густо-фиолетовом платье, и на фоне переливчатого шелка ее красота показалась Дану еще более яркой.
Она протянула Марану руку для поцелуя, Дану просто кивнула в ответ на его поклон и села под картиной, изображавшей женщину, тоже довольно красивую и имевшую явное сходство с кариссой. Заметив, наверно, что оба гостя смотрят на портрет, она сказала с лукавой улыбкой, обращаясь к Марану:
— Я слышала, Горт показал тебе королевское хранилище. Наверняка он не преминул отпустить пару шуток в адрес моей прабабки, которая позировала своему возлюбленному-художнику отнюдь не только для благопристойных семейных портретов.
Дан сообразил, что обнаженная женщина на картине, к которой Горт подвел Марана, и была той прабабкой. Конечно! Одно лицо, понял он, глядя на портрет.
— Красивая женщина, — сказал Маран. — Впрочем, ты далеко превзошла ее, карисса.
— Красотой, возможно, — отозвалась карисса, — но не бесстыдством.
— Бесстыдство не самое необходимое из женских достоинств, — заметил Маран.
— Но бесстыдным достается больше.
— Больше, — согласился Маран. — Но чего?
Карисса засмеялась.
— С тобой трудно разговаривать. Но, я слышала, ты уезжаешь, победитель? Не воспользовавшись плодами своей победы?
— Какие плоды ты имеешь в виду, карисса?
— Так ведь Горт предложил тебе свою дружбу. Дружба с наследником, через два года с королем, неплохое достижение для дворянина с отдаленных островов.
— Неплохое.
— А может, ты рассчитываешь на большее? — спросила карисса, глядя на Марана испытующе.
— Чего же больше? — ответил Маран безразлично.
Карисса помолчала и поинтересовалась:
— А куда ты едешь?
— В Астин.
— Вот как? И что тебя там привлекает?
— Королевское хранилище.
— Хранилище?! Кто тебе рассказал о нем?
— Горт.
— И ты надеешься понять?.. Конечно, ты неплохо образован для… — она запнулась.
— Для малородовитого провинциала, — закончил за нее Маран. — А что в этом хранилище такого загадочного, карисса?
— Я в нем не была. Я знаю только, что там хранятся вещи из иного времени и иных мест. Что они непостижимы. Когда-то их пытались изучить и понять, но давно оставили эти попытки. Однако что тебе до этой седой древности?
— Мой друг хочет написать историю нашего мира, — сказал Маран, кивая в сторону Дана. — Он куда ученее, чем я, и если б королева Олиниа допустила его к своим секретам…
— Королева Олиниа, — прервала его пренебрежительно карисса, — ничего в этих секретах не смыслит. Не знаю, отпирала ли она замки хоть раз после того, как ее отец, король Астина, вручил ей, умирая, ключи. Она нелюбопытна, не слишком умна и… Но не буду злословить. Я дам тебе письмо к ней. Напишу прямо сейчас.
Встав с кресла, она присела к маленькому столику с гнутыми ножками, на котором лежала пачка бумаги с золотым обрезом и стояла маленькая фарфоровая посудина с золотой крышкой, оказавшаяся чернильницей. Карисса обмакнула в чернила длинный металлический стержень с заостренным и изогнутым концом, быстро написала несколько строк, сложила лист ромбом, потом еще раз, капнула туда, где сходились края, чем-то полужидким из закупоренного флакона, буквально на секунду вынув пробку и тут же вставив на место, и приложила перстень-печатку. Потом подождала минуту, пока масса застыла, видимо, на воздухе, и протянула письмо Марану.
— Благодарю, карисса, — сказал тот, поднимаясь. — Благодарю и удаляюсь. Не смею больше докучать тебе, как я понял, у тебя и так немало забот. Жаль, что не могу проститься с каром, его ведь нет дома?
— Нет, — вздохнула карисса, — нет. Он… У нас беда, победитель. Случилось то, чего еще не бывало в роду Асуа, во всяком случае, в обозримое время.
— И с кем же? — спросил Маран.
— Сестра кара родила девочку. Три дня назад. Еще не миновал срок, и есть надежда, но… Лишь слабая надежда.
— Бедняжка, — сказал Маран.
— Бедняжки, — поправила его карисса. — Или ты думаешь, что матери легко такое пережить?
— Нет, — сказал Маран, — не думаю.