— Боже милостивый, что у тебя в шляпе? — изумился Бекингем.
Он сидел перед своей палаткой за столиком с изысканной инкрустацией и выглядел юным и беззаботным в белой льняной рубашке с распахнутым воротом и темными кудрями, падающими на плечи.
Аккуратно, двумя пальцами, Джон поднял одно растеньице.
— Это новый сорт левкоя, — пояснил он. — Никогда не встречал такие листья. Они пахнут?
Садовник протянул стебелек Бекингему. Тот понюхал.
— Ничего не чувствую, Джон. И прости меня, но тебя послали на разведку за информацией о французских укреплениях, а не собирать образцы растений.
— Просто я сидел в траве, пока зарисовывал их форт, — с достоинством заявил Традескант. — Можно ведь делать два дела одновременно.
— Такой, как ты, способен делать сразу дюжину разных дел, — улыбнулся герцог. — Покажи мне план, Джон.
Тот развернул бумагу и расстелил ее на маленьком столике перед своим господином.
— Форт имеет форму звезды, — сообщил Традескант. — И с одной стороны построен только наполовину. Для нас проблема — северная сторона, на берегу напротив Ла-Рошели. Французские войска, расположенные на материке вокруг осажденного города, легко могут деблокировать нашу осаду. Мы заняли остров, и отсюда помощь им не получить. А город Ла-Рошель противостоит французской католической армии. Но вдоль всего форта Сен-Мартен есть подземные ходы для вылазок, и у них уже пришвартованы лодки. Так что прежде, чем мы подавим оборону французов, нам нужно отрезать их от материка.
Бекингем разглядывал рисунок Джона.
— А что ты думаешь о прямой атаке? Не морить их голодом, а сразу полезть на стены?
Углы рта Традесканта опустились.
— Не советую, — коротко произнес он. — Стены новые и высокие. Бойницы кажутся очень глубокими. Пробить стены не получится, а если взбираться на них, то потеряем половину солдат.
— Значит, придется морить их голодом?
Джон кивнул, и герцог задал новый вопрос:
— Если мы преградим им путь со стороны суши, ты сможешь установить заграждение, перекрывающее доступ для их кораблей со стороны моря?
Садовник ненадолго задумался.
— Я могу попытаться, милорд. Но здесь открытое море. Это не то что строить наплавной мост через Айсис.[31] Скорее можно сравнить с бухтой Портсмута. Волны очень высокие, и если начнется шторм, то все наше сооружение разнесет на куски.
— Но если у нас будет достаточно дерева и цепей…
— При спокойной погоде, может, и удержится, — с сомнением промолвил Джон. — Но достаточно одной ночи с сильным волнением — и все разлетится на части.
Герцог быстро встал и зашагал вперед, глядя на форт.
— Послушай меня, Джон, невозможно сидеть тут вечно, глядя на этот маленький форт, — произнес он тихо, только для Традесканта. — Я могу осадить их, и форт действительно станет для них ловушкой. Но из провизии у нас только то, что мы привезли с собой на кораблях. Мне нужна подмога не меньше, чем им. Их армия и их поставщики тут, через небольшой канал с водой, а моя армия и мои поставщики за много миль отсюда. И Ришелье командует их королем, тогда как мой король…
Он прервался, заметив смущенное лицо Традесканта, и продолжил:
— Его величество меня не забудет. Даже сейчас он наверняка уже готовит для нас флот с продовольствием. Но ты понимаешь, что необходимо спешить. Я не могу ждать. Французы в цитадели Сен-Мартен должны от голода сдаться немедленно. Иначе мы заставим их силой. А то получится, что мы, осаждая их, сами начнем голодать и нам придется сдаваться.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Джон.
Палаток не хватало ни солдатам, ни офицерам, из тех, что победнее. Никому в Англии и в голову не пришло, что армии могут понадобиться палатки. Джон положил свой солдатский мешок на землю, воткнул новый левкой в маленькую грядку и отправился планировать блокаду Сен-Мартена.
Через пару часов он собрал шпангоуты и запасные мачты. Под наблюдением Джона и главного корабельного плотника эту конструкцию опустили в воду, и матросы с маленьких лодок, перегнувшись через борта, пытались соединить все части.
— Это ведь наши запасные мачты и лес для ремонта кораблей, — вздохнул плотник. — Молись, чтобы по пути домой мы не потеряли мачту.
— Мы не можем отправиться домой, пока не падет цитадель, — возразил Традескант. — Всему свое время.
— А тебе неизвестно, когда подоспеет смена? — поинтересовался плотник. — По словам ребят, за нами идет большой флот, и король знает, что герцог тут всех победил. Ему уже доложили, что мы тут вовсю воюем.
— Скоро подоспеет, — сказал Джон, выражая куда больше уверенности, чем испытывал на самом деле. — Милорд говорил, что король ему обещал.
Традескант был прав, подозревая, что деревянный барьер может сломаться. Сильный ветер, задувший через неделю над лагерем, предсказал приближающийся шторм. Джон выполз из самодельного укрытия и посмотрел на море. В темноте ничего не было видно. Вдруг он почувствовал на плече чью-то руку. Это был Бекингем, который тоже не спал.
— Выдержит ли твоя блокада?
— Если будет такой ветер, то нет, — ответил Традескант. — Сожалею, милорд.
Он ощутил теплоту дыхания герцога, когда тот наклонился, перекрикивая рев шторма.
— Не извиняйся, Джон. Ты предупреждал меня об опасности, а я настаивал на своем. Но завтра утром первым делом построй здесь новое заграждение. Мне нужно, чтобы Сен-Мартен был отрезан.
В следующий раз Джон использовал десантные шлюпки. Он привязывал носы к кормам, а потом протянул эту цепочку поперек канала перед укреплением Сен-Мартена. Два небольших отряда располагались с обоих концов цепи; они сторожили барьер и время от времени стреляли наугад, отпугивая тех обитателей Сен-Мартена, которые набирались храбрости высунуться из-за недостроенных стен крепости и разведать обстановку.
Строительство форта почти прекратилось, хотя французы нуждались в нем как никогда.
— Они устали, и они голодны, — удовлетворенно изрек Бекингем. — Мы их пересидим.
Неделю новый барьер держался, а потом снова задул сильный ветер. Штормовое море разбросало десантные шлюпки в стороны и прорвалось через заграждение. На военном совете некоторые офицеры открыто выразили Традесканту свое презрение.
— Сожалею, — понуро отозвался Джон. — Но вы хотите заграждение практически в открытом море. Я могу восстановить его. Могу поставить шлюпки ближе к берегу и соединить их канатами. Матросы с корабля могут наблюдать за ними, и как только канат оборвется, они тут же его заменят. Но погода ухудшается, и я не могу придумать ничего такого, что противостояло бы осенним штормам.
Лицо Бекингема было серьезным.
— Флот короля прибудет в этом месяце, — сообщил он. — Его величество любит меня, и он мне торжественно обещал, что в сентябре пришлет флот. Также я просил подкинуть нам канаты, лес, боеприпасы, деньги и продовольствие. И еще три тысячи солдат. Когда флот будет здесь, мы возьмем замок и пойдем на Ла-Рошель. Как только мы окажемся на материке, наши проблемы закончатся.
Наступило короткое унылое затишье. Только Джон отважился озвучить то, о чем думали все.
— А если он задержится… — осторожно начал он. — Если король не найдет для флота средств…
Бекингем внимательно посмотрел на садовника, словно призывая его замолчать. Но тот упрямо продолжал:
— Простите меня, милорд, но если его величество затянет с подкреплением, то нам придется уйти.
— Вы боитесь, — заявил один из французов.
Прикрыв рот рукой, он прошептал что-то о садах и привычке к легкой жизни.
— Да, нам не хватает продовольствия и боеприпасов, — снова вступил Джон. — И солдатам платят только половину обещанных денег. Если бы им было куда бежать, они бы давно уже дезертировали. Мы не можем заставить их драться, если они постоянно хотят есть. Они не могут стрелять из своих мушкетов, если у них нет пороха. — Он взглянул на Бекингема поверх голов джентльменов, открыто смеявшихся над ним. — Простите, милорд. Но я все больше с простыми солдатами, знаю их мысли и знаю, что они голодают.
Взглянув на свой стол, где графин с красным вином светился рядом с блюдом бисквитов, Бекингем удивленно воскликнул:
— У нас недостаточно еды?
— Мы пока не умираем от истощения, но рационы урезаны, — доложил Джон. — Протестанты из Ла-Рошели посылают нам, что могут, однако несправедливо уничтожать их запасы. Они сами живут в окружении католических французских войск и не в силах постоянно снабжать нас продовольствием.
— Я пообщаюсь с французским командующим, — задумчиво пообещал Бекингем. — Он джентльмен. Возможно, мы придем к соглашению.
— Мы должны заморить их голодом и сбросить в море, — торопливо произнес Субиз. — Мы снимем осаду и разобьем их начисто!
— На следующий год, — добавил Традескант. — Когда вернемся с другим флотом.
Пакет писем для английских воинов благополучно добрался до адресатов. Писал король, писала Кейт, жена Бекингема, писала его мать, коварная старая графиня. Никто из них не отправил денег на продовольствие или зарплату солдатам, и не было никаких известий о том, что флот уже оснащен и готов поднять паруса. Плохие новости герцог держал при себе. Однако свидетели того, как он сунул послание от короля в свой вышитый жилет, не усомнились, что Карл писал о любви, а не об английском флоте, который прокладывает через штормовые моря путь из Портсмута и спешит на выручку возлюбленному другу короля.
Письмо от старой графини было зловещим. Она призывала сына отправиться домой и востребовать обратно свое положение при дворе, ведь никто не может так рисковать, надолго оставаясь вдали от Стюартов, которые славятся короткой памятью. Сам Бекингем в свое время вытеснил из сердца короля Якова предыдущего фаворита, Рочестера. По словам графини, король Карл уже попал под влияние новых советников. Уильям Лауд, нынешний епископ, обыкновенный краснолицый человечек, советовал королю на каждом шагу. По мнению графини, Бекингему следовало поторопиться домой, пока его совсем не забыли.