Король сдержал слово и приехал в «Ковчег», хотя Традескант считал, что король дал это обещание под влиянием момента, желая поразить своей благосклонностью. Но в начале января церемониймейстер при дворе прибыл в «Ковчег», и Джей провел его в комнату редкостей.
Гость осмотрелся, скрывая удивление.
— Это впечатляет, — заметил он. — Даже не представлял, что вы построили такую большую комнату.
Мысленно Джей поздравил отца за его чрезмерное тщеславие.
— Нам требуется много места, — пояснил он. — Каждый день к коллекции добавляется что-нибудь новое, а экспонаты нужно демонстрировать в наиболее выгодном свете.
Церемониймейстер кивнул.
— Король и королева посетят вас завтра в полдень, — сообщил он. — Они желают взглянуть на вашу знаменитую коллекцию.
Джей поклонился.
— Это честь для нас.
— Обедать здесь они не будут, но вы можете предложить бисквиты, вино и фрукты, — наставлял церемониймейстер. — Надеюсь, проблем с этим не будет?
— Никаких проблем, — заверил Джей.
— Нет нужды готовить верноподданническое приветствие или что-то в этом роде, — продолжал гость. — Никаких приветственных стихов, ничего такого. Это будет просто неофициальный визит.
Подумав, что вряд ли король и королева могли рассчитывать на приветственные стихи от его непоколебимо независимой жены, Джей кивнул в знак согласия.
— И еще: если у вас в доме есть люди, страдающие упорными и несгибаемыми неверными убеждениями… — церемониймейстер сделал паузу и многозначительно взглянул на Джея, — то они не должны появиться перед их величествами. Во время своих визитов король и королева не любят видеть вытянутые пуританские физиономии. Они не хотят даже знать о них. Сделайте так, чтобы на дороге их встречали только ваши хорошо одетые веселые соседи.
— Постараюсь сделать все, что в моих силах, — резко произнес Джей, — но я не могу очистить весь Ламбет от попрошаек и нищих. Его величества прибудут по реке?
— Да, карета будет ждать их здесь, в Ламбете.
— Тогда им лучше как можно быстрее проехать через Ламбет, — дал бесполезный совет Джей. — Иначе они могут заметить, что кое-кто из подданных несчастлив и не улыбается.
Церемониймейстер пристально посмотрел на него и предупредил:
— Если кто-то позабудет снять головной убор и прокричать «Боже, храни короля», то он об этом пожалеет. В тюрьмах сидят и за меньшее. Отрезают уши и вырывают языки только за то, что человек отказался снять шляпу, когда проезжала королевская карета.
— В моем доме их ожидают только учтивость и уважение, — сказал Джей. — Но я не ручаюсь за поведение толпы на причале у паромной переправы.
— За это ручаюсь я. — Церемониймейстер откинул плащ, на поясе у него висел кошель, набитый мелкими монетами. — Полагаю, вы услышите исключительно приветственные крики в честь короля.
— Прекрасно, — улыбнулся Джей. — Теперь я уверен, что визит короля и королевы пройдет отлично.
Он боялся резко отрицательного настроя жены, но вызов, брошенный ее искусству вести дом, был настолько серьезным, что она на какое-то время отставила в сторону свои принципы. Джейн вызвала мать из Лондона, и та приехала к ним на рассвете в день визита. Госпожа Херт привезла столовое белье из камчатного полотна, коробку собственного имбирного печенья и засахаренных слив. Иосия Херт не одобрял происходящее, но женщины были раззадорены и поставили себе задачу: никто при дворе не должен сделать ни единого критического замечания о доме старшего садовника.
Кабинет редкостей и гостиную скребли и наводили глянец с того момента, как церемониймейстер покинул дом. Джейн накрыла стол в гостиной и развела огонь, согревающий помещения в холодный январский день. Джей и его отец в сотый раз бегали по кабинету редкостей и проверяли, открыты ли шкафы и грамотно ли расположены все экспонаты, включая даже самый миниатюрный — каштан с резьбой.
Когда все было готово и блестело, оставалось только ждать.
В половине десятого Фрэнсис забралась на садовую ограду. В одиннадцать Джон послал работника на дорогу со строгим наказом глядеть в оба и немедленно дать знать, как только он заметит королевскую карету, качающуюся на ухабах. В середине дня Фрэнсис вернулась в дом, с руками, посиневшими от холода, и заявила, что никого не видно и что король врун и дурак.
Джейн шикнула на дочь и отправила в кухню греться у огня.
К двум часам Джон слишком проголодался и пошел на кухню поесть похлебки. Там уже на своем стульчике сидела Фрэнсис, уткнувшись в большую миску с похлебкой, и оторвалась от нее только с одной целью: сказать, что король не должен был обещать приехать, раз не собирался приезжать, ведь таким поведением он причинил массу беспокойства другим людям, особенно тем, которые ждали его на холоде.
— Если он король, то должен держать слово, — заключила Фрэнсис.
— Ты не первая и не единственная так думаешь, — заметил Джон.
В три часа, после того как истрепались все нервы и погасли все огни и их пришлось разводить заново, раздался громовой стук в садовую дверь; парень сунул в комнату замерзшую физиономию с посиневшим от холода носом и сообщил, что их величества наконец едут.
Завизжав и позабыв обо всех жалобах, Фрэнсис стремительно натянула пальтишко и помчалась к своему наблюдательному посту на садовой ограде. Джей выскочил из-за кухонного стола и вытер рот и руки тряпкой.
Джон снова надел лучшую куртку, которую снял в теплой кухне, и прихрамывающей походкой пошел открывать дверь королю и королеве.
Когда карета приблизилась, Фрэнсис встала на ограду и сделала наверху свой лучший книксен, но их величества проехали, даже не взглянув в ее сторону. Фрэнсис, которая надеялась, что ее сразу же назначат королевским садовником, слезла со стены, стремительно рванула к задней двери и заняла позицию у входа в кабинет редкостей, где ее невозможно было пропустить.
— Ваши величества.
Джон низко поклонился, когда королева переступила порог. Джей за его спиной тоже поклонился.
— А, Традескант! — воскликнула королева. — Вот и мы, желаем посмотреть твою коллекцию. Его величество привез для нее кое-какие вещи.
Король махнул рукой церемониймейстеру, и тот развернул сверток, где была пара светлых замшевых перчаток.
— Охотничьи перчатки короля Якова, — пояснил король. — И кое-что еще, посмотришь, когда будет время. А сейчас покажи мне свои сокровища.
Джон повел гостей по залу. Король хотел видеть все: резную слоновую кость, чудовищной величины яйцо, чашу из резного рога носорога, барабан из Бенина, обработанную кожу из Сенегала, бумажник, который какая-то женщина на Иль-де-Ре пыталась вынести из форта, проглотив его, необычные кристаллы и камни, тело русалки из Гулля, череп единорога, шкуры животных и птиц, включая странную уродливую птицу, которая не умеет летать.
— Замечательно, — похвалил король. — А что в тех шкафах?
— Маленькие и большие яйца, ваше величество, — ответил Традескант. — Для них я заказал специальные шкафы.
Король открыл один ящичек, потом другой. Джон распределил яйца по размеру — от самых мелких в маленьких ящичках сверху до самых крупных в глубоких и широких ящиках снизу. Яйца всех цветов, от покрытых крапинками черных яиц до сияющих чистейшей белизной, лежали каждое в своем ящичке, на маленькой подстилке из овечьей шерсти, как драгоценные украшения.
— Представляю, какая стая птиц получилась бы, если бы из всех яиц вылупились птенцы! — изумился король.
— Они пустые и легкие как воздух, ваше величество, — сказал Традескант, подавая ему крохотную голубую скорлупку, не больше кончика пальца.
— А это что такое? — поинтересовался король, возвращая яйцо на место и двигаясь дальше.
— Засушенные цветы редких растений из моего сада. — Джон стал выдвигать подносы с цветочными головками один за другим. — Моя жена засушивала их в сахаре, чтобы можно было смотреть на них в любое время года. Художники часто приходят и рисуют их.
— Прелестно, — одобрила королева, изучая поднос с цветами.
— А это тюльпан «Лак», который я купил в Нидерландах для милорда Бекингема, — сообщил Традескант, дотрагиваясь кончиком пальца до безукоризненного лепестка.
— Значит, он все еще растет у тебя? — уточнил король, глядя на лепесток, словно тот хранил память о своем хозяине.
— Да, — тихо промолвил Джон. — Он все еще растет.
— Я хотел бы иметь его, — заявил король. — В память о друге.
Джон поклонился, расставаясь с тюльпаном стоимостью в годовой доход.
— Конечно, ваше величество.
— У тебя есть всякие механические диковины? Механические игрушки? — спросил король. — В детстве у меня была целая маленькая армия из свинцовых солдатиков, там были пушки, которые по-настоящему стреляли. Я планировал свои кампании, поле боя занимало половину дворца в Ричмонде, и я выстраивал солдатиков для атаки.
— У меня есть маленькая модель ветряной мельницы — такие используют в Нидерландах для осушения канав.
Джон пересек комнату и рукой двинул крылья мельницы. Король понаблюдал, как работает насос. Затем Джон подвел короля к экспонатам в другом углу.
— Еще у меня есть миниатюрные часы и модель пушки. И миниатюрная прялка, вырезанная из янтаря.
— А что у тебя есть из коллекции милорда Бекингема? — поинтересовался король.
Насторожившись, Джей посмотрел на отца.
— Кое-что очень для меня дорогое и стоящее, как все остальное, вместе взятое.
Традескант поспешил к шкафу у окна и открыл один из ящиков.
— Что это? — полюбопытствовал король.
— Последнее письмо, написанное мне рукой герцога, — пояснил Джон. — Он вызывает меня в Портсмут, чтобы оттуда плыть в экспедицию на Ре.
Королева нетерпеливо на них посмотрела. Она до сих пор не любила, когда имя Бекингема слетало с уст ее супруга.
— А какая у вас самая большая диковина? — громко обратилась она к Джею.
— У нас есть целая голова слона с большими двойными клыками. — Джей указал на потолок, где висел череп. — А еще рог и челюсть носорога.