– Последние 15 минут у нас все стало получаться, – говорит Игонин, – мы бежали вперед, стремились забить еще. Не знаю, насколько это было верно тактически, но психологически переломный момент действительно наступил. Лично я в тот момент понял: мы побеждаем.
– Это были голы в стиле Панова, который очень удачно взаимодействовал с Геной Поповичем, – продолжает беседу Константин Лепехин, – когда Панов убегал за спины защитников, моментально возникала угроза чужим воротам. Наша главная задача заключалась в том, чтобы вовремя доставить туда мяч: скоростные качества у Саши были феноменальные.
– В самой концовке встречи отличный момент был у Игоря Зазулина, – вспоминает Лепехин. – До конца матча оставалось совсем немного времени, Игорь убегал с центра поля, но было видно, что с каждым метром его ноги становились все мягче и мягче. Был бы чуть посвежее, чисто убежал бы один на один! Впрочем, он все равно заработал опасный штрафной и красную карточку защитнику.
Финальный свисток Николая Фролова зафиксировал победу «Зенита» со счетом 3:1.
– Прекрасно помню круг почета, – улыбается Игонин, – самое удивительное, что в огромной толпе узнал своих очень хороших знакомых, помогавших мне во все времена, искренне любивших футбол. Я был удивлен их присутствием в Лужниках, но радовался бесконечно!
– Проезд по Невскому проспекту – одно из самых ярких воспоминаний в моей жизни, – подхватывает Лепехин. – Мы понимали, насколько важна эта победа для Питера, где испокон веков любят «Зенит», но, признаться, были удивлены такому количеству людей, приветствовавших нас на главной улице города. Это впечатляло! Я в «Зените» играл семь лет, поработал с Садыриным, Бышовцем, Давыдовым и Морозовым. Это были хорошие команды, но, положа руку на сердце, не чемпионские. Тем ценнее победа в Кубке: будучи не сильнее конкурентов в России, мы смогли выиграть трофей. Успех заслуженный, справедливый, достигнутый в условиях скромных финансовых возможностей. Это сейчас никого не удивит победа «Зенита» в Кубке, тогда же наш успех не был завязан на огромных бюджетах.
«Зенит» остался в гостинице «Газпрома» еще на два дня – на календарный матч в Нижний Новгород команда улетала из Москвы в ранге обладателя Кубка России. За победу в турнире футболисты получили по двадцать тысяч долларов.
– Почему не удалось лучше выступить в чемпионате? – переспрашивает Игонин. – Не нашлось человека, который после победы в Кубке смог бы взять нас в ежовые рукавицы.
Сказалась слабая работа на трансферном рынке, к команде по-другому стали относиться соперники. Во второй половине сезона «Зенит» штормило: команда была разгромлена на «Петровском» «Болоньей», уступила в 1/16 финала Кубка России «Газовику-Газпрому», а осенью выдала в чемпионате России пятиматчевую безвыигрышную серию. Итоговое восьмое место скрашивало завоевание Кубка страны и возросшее внимание к «Зениту» со стороны массмедиа. Давыдов стал больше доверять и двадцатилетнему на тот момент Вячеславу Малафееву, который спустя всего два года надолго станет основным вратарем «Зенита».
– В последнем матче сезона 1999 года в Элисте Анатолий Викторович Давыдов поставил в ворота меня, – вспоминает Вячеслав Малафеев. – С точки зрения турнирного положения поединок с «Ураланом» ничего не решал, мы при любых раскладах оставались восьмыми, однако эта встреча была важна прежде всего в психологическом плане. Это был мой первый «сухой» матч на высшем уровне.
После окончания сезона Виталий Леонтьевич решил пригласить в тренерский штаб Юрия Андреевича Морозова, который работал с Давыдовым еще в его бытность футболистом «Зенита». У ученика и учителя сложилась неплохая химия, однако из-за неудач на старте чемпионата Давыдов уже после пятого тура написал заявление об отставке. Отказался Анатолий Викторович и от предложения Морозова работать вторым тренером. Это был очередной поступок, характеризующий личностные качества этого замечательного человека. Третий приход Морозова в «Зенит» ознаменуется бронзовыми медалями десятого чемпионата России и выходом в финал Кубка страны 2002 года. Тогда судьба отмерила уроженцу Синявино Ленинградской области, заслуженному тренеру СССР, кандидату педагогических наук, кавалеру ордена Дружбы всего два с половиной сезона работы в «Зените» и пять лет жизни. На похоронах Морозова я своими глазами видел плачущего Кержакова – красноречивое доказательство истинного отношения к своему наставнику молодых, порою строптивых местных воспитанников. Но все это будет потом. Пока же «Зенит» стремительно набирал авторитет в отечественном футболе и первым из российских клубов остановился в двух минутах от завоевания европейского трофея.
Морозов
О характере Юрия Андреевича говорят две истории. Однажды в «Зенит» приехал весьма перспективный молодой футболист. В нулевые «просмотровым» игрокам не выдавали зенитовской формы, а разрешали выходить на поле в собственной экипировке: бутсы, гетры, трусы, футболка. При этом свято чтили традиции: никаких красных оттенков, чтобы не провоцировать ассоциации с московским «Спартаком». В тот раз это не получилось – парень начал разминку в белых трусах и в красной футболке. Вышедший на поле Юрий Андреевич, на дух не переносивший «Спартак», выдал такую бурю эмоций, что гулявшие по парку женщины с колясками сломя голову побежали прочь, а с ветвей близстоящих деревьев взлетели все птицы. В итоге даже не начавшаяся первая тренировка оказалась для незадачливого юноши последней в «Зените». А вторую историю, стоившую работы бессменному видеооператору команды Сергею Тарасову, рассказывает непосредственный участник событий Алексей Игонин.
– На сборе в Чехии мы спонтанно собрались в номере кого-то из опытных игроков. Номер маленький – кто-то приходил, кто-то уходил. Заскочил видеооператор Сережа Тарасов. Конечно, общались так шумно, что к нам несколько раз заходил тренер вратарей Сергей Приходько. Да, мы нарушали режим, сидели после отбоя, на следующий день у нас была игра. Нынешним профессионалам «Зенита» даже в голову не придет собраться в номере, нарезать сыра, пить местное кислое вино и рассказывать друг другу веселые байки. Но в те времена нас, молодых и горячих, заперли на сборах не в самых цивильных условиях, однако это был разовый случай, мы совершенно спокойно поговорили с Юрием Андреевичем, пообещали ему выиграть матч. Выпили по полбутылки вина – и что, никто играть бы не смог? Нет! Мы действительно победили, но пошли санкции: убрали из команды Тарасова, возникли вопросы по Лепехину, подвис Серега Осипов. Мы ходили на поклон к Юрию Андреевичу, просили за Тарасова, однако главный тренер остался непреклонен.
В 1984 году в аналогичной ситуации Павел Федорович Садырин, застав игроков за распитием спиртных напитков, пересчитал собравшихся и произнес ошеломившую всех фразу:
– Вас четырнадцать. Где еще двое? Оштрафованы будут те, кого здесь… нет.
Тренировки «Зенита» начала нулевых – это тяжелейшие прыжковые серии, тридцатипятиминутные интенсивы, огромный объем беговой работы, голландская школа Ринуса Михелса, которую Морозов и Лобановский адаптировали под советские реалии. Но сам «Зенит» уже про Ленинград: такой же вольный ветер, отчаянно смелая молодежь, бунтарский дух. «Мы дети проходных дворов», – пел Виктор Цой. В котельной «Камчатка» на улице Блохина, в километре от «Петровского», хорошо понимают песни «Кино». Разгром «Крыльев Советов» и «Факела» с общим счетом 8:0 и гостевая победа над «Спартаком» подарили болельщикам яркие эмоции. «Зенит», буквально летавший по полю, успешно стартовал и в Кубке Интертото. Несмотря на то что после первого матча с «Приморьем» клуб с пафосом проводил Александра Панова в «Сент-Этьен» (где же вы, поклявшиеся тогда в вечной любви?), мы с оптимизмом смотрели в будущее. Еще до ухода Панова Морозов пригласил в основной состав выступавшего за «Зенит-2» Андрея Аршавина, который дебютировал в главной команде в ответном полуфинальном матче Кубка Интертото с «Брэдфордом». К тренировкам и играм привлекались автор редкого по красоте гола в ворота «Приморья» Нагибин, а также Акимов и Мосин. Звучали и тревожные нотки.
– Правда, что в 2000 году возник первый серьезный конфликт между молодежью и опытными футболистами? – спрашиваю светлого человека Максима Мосина, после окончания карьеры нашедшего себя в работе с детьми.
– Да, правда.
– Шла борьба за место под солнцем?
– Не думаю. Просто в то время были не очень большие зарплаты, опытные игроки не хотели терять и свое место в составе, и премиальные, за счет которых кормили семьи. Юрий Андреевич только возобновил работу с командой в должности главного тренера, что стало определенной неожиданностью как для молодежи, так и для стариков. Каждый доказывал свою состоятельность: молодежь выкладывается, значит, и старики не должны уступать.
В «Зените» выступало несколько возрастных игроков, воспитанных в советской системе. В мужском коллективе отношения складываются по-разному, но при Морозове все было подчинено интересам команды. В разговоре со мной и Константин Лепехин, и Валерий Цветков отрицали факты буллинга, в военной терминологии – неуставных отношений.
– Смотря кто какой смысл вкладывал в понятие «дедовщина», – объясняет Лепехин. – За пивом я никого не посылал, по ночам не бил. Если кого что и просил, то взять мячи и отнести их на поле. И это теперь называется психологическим давлением? Мне, новобранцу «Зенита», кто-то из ветеранов спокойно объяснил, что, например, нельзя через кухню проходить в бутсах. Так люди передавали традиции, сложившиеся в «Зените» еще с шестидесятых годов. Я до двадцати семи лет носил на выезд докторскую сумку, у нас было так заведено – кто-то помогает врачам, кто-то – администраторам.
Но именно в тот момент в «Зените» произошла трагедия: на заключительной тренировке на сборе в Голландии в столкновении с Константином Лепехиным перелом ноги получил Максим Мосин, в январе забивший красивый гол в ворота «Зимбру». В марте 2000 года я сидел в приемной Мутко в офисе «Зенита» на улице Некрасова. Виталий Леонтьевич влетел в помещение с такими криками, что впору было прятаться под журнальный столик с газетами «Наш “Зенит”». Признаюсь, впервые видел президента клуба в таком состоянии – Мутко мог скорее усыпить витиеватыми разговорами, чем монологом на повышенных тонах. «Я им всем покажу, как учить молодежь! – негодовал президент “Зенита”. – Только пусть попробуют плохо играть!» Гнев Виталия Леонтьевича вызвало